Вокзальные часы пробили десять, когда поезд неторопливо тронулся с места, секундами позже заглушив окружающий мир стуком колёс.
Скрывшись из зоны видимости, он оставил на перроне несколько одиноко шатающихся голубей и людей, томящихся в ожидании своих рейсов.
Высокий мужчина в чёрном пальто молча курил возле выхода, не отрывая взгляда от старого квартала, раскинувшегося вблизи от здания. Он не был здесь уже давно и, казалось, многое должно было бы поменяться — но всё было точно таким же, как в день, когда он уезжал, даже погода.
Выбросив окурок в урну и приподняв ворот, чтобы закрыться от яростного ветра, который, несмотря на ярко светящее солнце, все же пробирал утренним холодком, он не спеша направился по уже подзабытому маршруту улочек родного города, попутно строя в голове план дня, чтобы успеть к утреннему поезду в другой город.
Забредя в район, полный невысоких частных домов, он продолжал молча двигаться вперёд, слегка прищурившись, рассматривая ничем особо не различающиеся фасады, пока не остановился напротив одного. Несколько плодовых деревьев пышно цвели, наполняя улицу душистым ароматом, а в распахнутом окне на кухне можно было заметить молодую пару, готовящуюся к визиту гостей, накрывая стол и мило общаясь, время от времени заливаясь лёгким смехом.
Дом родителей уже давно продан и наполнен новой жизнью, позабыв о своём прошлом, но все так же храня тот милый семейный уют и запах цветущих деревьев. Поняв, что уже неприлично долго стоит посреди улицы и смотрит в чужие окна, мужчина пригладил растрёпанные от ветра чёрные волосы и быстрым шагом направился к центру города, прочь от воспоминаний. Той семьи уже не вернёшь, той жизни тоже. К чему будить чувства, навсегда горьким комом вросшие в грудь?
Надеясь успеть завершить всё до обеденного перерыва, он вошёл в здание местного банка и уверенным шагом направился к свободной кассе. Не успев сообразить, как на его пути оказалось нерасторопное препятствие с пачкой бумаг и стаканом кофе в руках, Гонтье еле устоял на ногах. Оказавшись на полу, среди рассыпавшихся документов и в мокрой одежде, на него уставился через линзы крупных очков парень, явно младше. Но через пару секунд разглядывания в упор, его взгляд потерял былую злобу и обиду на весь белый свет, сменившись на более удивлённый и даже усмешливый. Зажав зубами вместе с языком, поток неуместных для приличного общества ругательств, мужчина почувствовал, будто его обдали чем-то горячим, а затем ледяным, профиль сидящего на полу растяпы явно был ему знаком, хоть и имя вылетело из памяти, но то, что русый тоже помнит его, было гораздо хуже. Процедив сквозь зубы извинение и подав руку клерку, которую тот радостно принял, мужчина сослался на спешку и прошёл наконец к кассе, работница которой, прикрыв рукой смешок, внимательно наблюдала за нелепой ситуацией вместе со всем коллективом.
Операция повторилась в очередной раз: вымышленное имя, поддельные документы, чужая карта, хруст отсчитываемых банкнот, подпись клиента, обмен добродушными улыбками, возвращайтесь в наш банк, будем рады видеть вас снова.
Расслабленно выдохнув, брюнет вышел из банка, направляясь к предполагаемой гостинице.
— А эта прическа идёт тебе больше, чем петушиный гребень, — со смешком к нему обратился голос из-за спины.
Обернувшись, мужчина наткнулся на курящего, сидя за углом от входа в банк, клерка, но уже без забрызганной кофе рубашки, в футболке и брюках. Мэтт, его звали Мэтт, теперь гость помнил гораздо больше, и так же больше жалел, что эта встреча произошла.
— Что, простите? — подходя чуть ближе, Гонтье прищурился, внимательно вглядываясь в сидящего, но тот молча отрицательно покачал головой, выдыхая дым и уставился на асфальт.
Повинуясь какому-то странному чувству, за которое Адам хотел себя каждый раз удушить, он сел рядом и тоже молча закурил.
— Ты так давно уехал и даже ни разу не звонил, — русый парень обратился к нему, без малейших сомнений, что может ошибаться, и отрицать знакомство сидящему рядом Адаму было уже глупо.
— Дела, работа…
— Семья?
— Нет, я один. А ты как тут?
— Брат в столицу уехал, вот устроился пару месяцев назад сюда, — парень задумался. — Когда тебя ФБР искали, я уж думал, ты погиб.
— Меня? ФБР? — пытаясь построить максимально удивлённое лицо, Адам думал, какого чёрта вообще здесь сидит и треплется.
— Ага, чего ты наделал, чертяга? — Мэтт поднял голову и с лёгкой улыбкой посмотрел на Гонтье, случайно даже залипнув.
— Да ничего вроде, странно. Давно очки носишь?
— А? — вернувшись с небес на землю, Мэтт смущённо снял их и продолжил курить, — нет, не очень. Знаешь, компьютеры, чтение. Я от природы-то не особо орлом был.
Ухмыльнувшись, собеседник продолжал сидеть, стараясь не нарушать тишину, состоящую из многоголосого уличного шума. Каждый день, проведённый когда-то рядом с этим человеком становился легче, пока он сам глупо не отказался от всего этого, решив, что хуже ему уже не будет. Не будет хуже, когда он начнет травить себя веществами, не будет хуже, когда свяжет себя по рукам и ногам долгами, когда станет воровать деньги через интернет у таких же, как он, когда ему придётся стереть свою личность из реальности, каждый раз прикрываясь фальшивками, рискуя попасться, когда он за всем этим забудет о Мэтте, пареньке, который пускал его к себе переночевать, когда дом Адама перестал быть ЕГО домом, а стал прибежищем скандалов и боли, который всегда был ближе остального мира, готовый выслушать и помочь, чего бы не стоило, который любил его.
— Может посидим где-нибудь вечером? — потушив сигарету о камень, Мэтт посмотрел на товарища.
— Да вряд ли, я занят весь день, поздно приду к себе, а завтра утром уже уезжаю.
— Ну как вот так, только увидел тебя и опять, — Адам не мог не заметить, как в ярких глазах Уолста промелькнула грусть. Тоска, которую он испытывал каждый раз, вспоминая эти глаза, сдавила горло, из-за чего Гонтье опять мысленно чертыхнулся, за то, что остановился именно в этом городе, хотя другого выбора у него и не было, ведь нужно было снять деньги до того, как счёт найдут и заблокируют, а ближе города нет.
Быть может, он и засыпал только с мыслью об этих глазах, и просыпался только потому что где-то есть они?
— Приходи ко мне в отель. Давай ты дашь свои контакты, а я тебе скину номер комнаты? — что-то продолжало протестовать внутри него, но язык сделал свое дело и уже через пару минут в руке был клочок бумаги с неровным почерком Уолста, убежавшего к себе в офис.
Сняв номер в отеле, Гонтье закрылся в нём и развалился на диване, уткнувшись в подушку. Его настрой был уже не таким хладнокровным и решительным, как парой часов ранее, а случайная встреча откатила разум на несколько лет назад, заставив болезненно почувствовать, что он упустил что-то из своей жизни, потеряв почти всё и лишив себя последнего.
Монотонные мучительные раздумья туманили мозг, но Адам постоянно повторял себе, что не должен заснуть, потому что ещё много дел.
***
Запутавшиеся в расстёгнутых рубашках и куртках руки, прижимающие друг к другу, влажные губы, голос и запах, по которым успел соскучиться, ярко-голубые глаза, которым невозможно не поверить, хитрая ухмылка. Звон металла и тугое, холодное кольцо, с щелчком захлопывающееся вокруг запястья, а с другой стороны — водопроводной трубы.
— Это что? БДСМ? Твои вкусы меня пугают, Мэтт…
Ухмылка, превратившаяся в смеющуюся улыбку, фигура, отдалившаяся на несколько шагов, вытащенный из куртки значок.
— Вы арестованы.
Заученная речь о правах арестованных на молчание и адвоката, прерванная истерическим смехом съехавшего по стене на пол брюнета, за секунду до того, как все разрывает оглушающий звук и вспышка.
***
— Приснится же, блять.
Стараясь отдышаться и всё ещё немного дрожа от очередного приступа своего синдрома, Гонтье сел на пол, уткнувшись взглядом в табло настольных часов. Первыми мыслями были не звонить Уолсту и уехать из города прямо сейчас, но чем больше времени проходило с момента пробуждения, тем меньше паники вызывал рядовой кошмар, сочинённый уставшим от бесконечных бегов от полиции, мозгом.
На улице явно стемнело, и, решив, что день уже потрачен впустую и ему придется задержаться ещё на полдня в городе, Адам отправил сообщение с адресом Мэтту, одновременно надеясь, что у того найдутся свои планы на вечер, и боясь этого. Но знакомый вне пределов офиса и без очков, оказался гораздо проворней и даже опередил службу доставки еды, оригинальней которой Адам ничего придумать не смог, а желудок требовал.
Неловкое молчание возникшей беседы сменялось обсуждением еды, общих воспоминаний, но вернулось на свое место, когда оба поняли, что им мало чего есть рассказать о своем настоящем, Адам не хотел выворачивать чёрную изнанку своей жизни. Молчаливая тусовка медленно переползла из гостиной с хоккеем по телевизору на балкон, где оба молча курили и по очереди пили джин из открытой бутылки.
Это могло продолжаться неопределённо дольше, если бы Адам не сцепил намертво в своих объятьях собравшегося, уже было, уходить Уолста. Объятьях, переросших в более тесный контакт под натиском обрушившихся эмоций, алкоголя, гнетущей тоски друг по другу и горячего сбивчивого дыхания. Гонтье не мог выразить словами, как ему хотелось остановить землю и больше не покидать этот номер и этого человека, чтобы вспоминать о его глазах, как о прошлом, чувствуя от Уолста тоже самое. Два пьяных тела, прижавшись к стене, к которой так никто и не прицепил Адама, медленно сползли на пол, нарушая порядок в комнате раскиданной одеждой и непристойным шумом.
Новый приступ прогремел в голове подобно взрыву, заставив тело дрожать в панике и холодном поту, и взбодрил лучше любого будильника. Вещь привычная, но по-прежнему неприятная, сколько времени не прошло бы. На часах, стоящих в паре метров, можно было рассмотреть, что время приближалось к десяти, и, Адам поначалу хотел нервно начать собираться на поезд, но хронология вчерашнего вечера быстро всплыла в голове, оставив на лице приятную, но встревоженную улыбку. Повернувшись на кровати, он заметил сидящего рядом, забравшегося с ногами на постель Мэтта, уже давно одетого.
— Доброе утро?
— Доброе, — увидев проснувшегося, он улыбнулся. — Адам, тебе нужно идти на поезд, он отходит в десять.
— Я решил побыть здесь ещё до вечера, — сладко потянувшись, Гонтье сел рядом с парнем.
— Нет, Адам, тебе нужно уезжать отсюда, и быстрей, — чуть наклонившись, Уолст поцеловал впавшего в ступор брюнета, ещё на протяжении нескольких минут отказываясь оставлять его губы.
— Почему это ещё? — наконец, вырвавшись, Адам заглянул в глаза, которые он так трепетно обожал.
Совершив ещё один короткий поцелуй украдкой, Уолст отстранился и потянулся к своей куртке, из которой достал удостоверение со значком ФБР и снова неловко улыбнувшись, посмотрел на Адама.
