Уборка
2 мая 2018 г. в 19:19
Черноклюв — ох уж этот Седрик, никакого имени поприличнее для своего любимого ворона-компаньона не смог придумать! — отрывается от трудоёмкого и энергозатратного процесса очищения своих крыльев только тогда, когда может быть уверенным в том, что его сумасбродный хозяин наконец заснул.
Отрывается — и плавно пикирует на пол, с приглушённым цоканьем вороньих когтей касаясь каменного пола башни, тут же морщится — уже совсем по-человечески, губы кривятся от недовольства, а брови сведены к переносице — и тянется рукой к лежащему на кресле хозяйскому халату. Накидывает на плечи. Так уже лучше.
Правда, ноги всё ещё мёрзнут. Голые пятки неприятно холодит камень, будто кабинет и спальная комната находятся где-то там, внизу, в самой глубине слизеринских подземелий. И как же это забавно, с лёгкой усмешкой думает Черноклюв, чувства к собственной альма-матер, что оказались настолько сильны в Седрике, заставили его оборудовать жильё по образу, так сказать, и подобию. Забавно — и даже мило.
Но непрактично. Ужасно непрактично.
Приходится перемещаться полупрыжками, периодически вставая на одну ногу, чтобы позволить второй хотя бы немного прогреться, — позор, стыд и позор, будто цапля какая, а не благородный ворон! — но иного выбора нет. Черноклюв ругается то ли на себя за неосмотрительность, — знал ведь, как всё будет, нужно было подготовиться, но нет, каждый раз одно и то же, ну что же такое! — то ли на самого Седрика — говорил же я ему, чтобы купил гостевые тапочки, так нет, сами всё сделают, сами решат проблему, не царское это дело…
Мысль эти самые тапочки себе создать не приходит в голову. Просто потому, что на самом деле единственное, что сейчас волнует, это судорожное непонимание, куда и что в этом вечном беспорядке убирать.
Седрик не замечает, как практически каждую ночь вокруг него хаос из сотен пробирок, мензурок, книг с заклинаниями и рецептами зелий превращается в порядок, раскладывается, будто сам собою, по полочкам, а ещё вытирается вся пыль на столе, следы пролитых ядов, что должны были уже давно проесть столешницу, но нет! вот же чудеса! куда-то исчезают, и в целом вся комната обретает более благостный вид. Для него этот ритуал преображения является нормой — и Черноклюв, сколько лет он уже, гм, работает с преподавателем зелий в Хогвартсе, не может понять, почему это воспринимается… как данность.
И дело даже не в том, что его труды не могут — и не хотят, кажется? — оценить по достоинству!
Сколько в том, какую безалаберность этим самым пренебрежением таинственными ночными метаморфозами демонстрирует Седрик.
Нет, серьёзно.
Черноклюв едва держится, чтобы не закашляться — от очередного забытого в самом дальнем углу фолианта в воздух поднимается огромное облако пыли.
Какой-то человек или какое-то существо буквально каждую ночь здесь ошивается! А этому хоть бы хны.
А если бы это был не ворон-помощник, а… Страж Безмолвия?!
А может, и хорошо было бы, будь это он.
Черноклюв кое-как разгребает рабочий стол и тяжело вздыхает. Под древним манускриптом виднеется уходящая в кислотный оттенок зелёного обложка дневника Седрика. В него очень сильно хочется заглянуть, но понимание того, что ничего нового и интересного там никогда не появится, конечно, останавливает.
София то, София сё… ученики такие молодцы, как бы я ни не любил детей, они делают успехи, я так рад… Сидрик, ну какой же кошмар! Но приятно всё равно, что она обо мне переживает… Мерлин говорит, они рядом, но мы справимся, мы защитим детей и наш мир…
Альтруизм как он есть.
Прекрасно. Приторно-сладко, так, что на зубах аж хрустит.
Черноклюв старается об этом не думать. И находит великолепный повод отвлечься — пачку студенческих домашних заданий, что накиданы друг на друга так неаккуратно и неосторожно, что грозят ужасно помяться и, более того, быть заляпанными каким-то едким и стоящим слишком близко к ним зельем. Их срочно надо убрать, прямо сейчас! Это действительно помогает.
Вдох-выдох, и тяжёлые мысли, полные неодобрения и некоей обиды, отступают на задний план.
Седрик ворочается и что-то бормочет во сне. Черноклюв оборачивается, просто проверяет, насколько крепок его сон, и не может не отметить то странное умиление, которое тёплой волной поднимается где-то в груди.
За окном кричит какая-то птица — крррааааа! И Седрик вдруг резко открывает глаза.
— Черныш?.. — спрашивает, будто обращаясь в никуда, но не отрывая взгляда от окна, — я, кажется, видел кого-то?..
— Спите, хозяин, — насмешливо откликается Черноклюв, сидящий в самом изголовье кровати, — никого здесь нет. И не было.
— О, славно, — тут же бормочет в ответ уже гораздо тише и правда закрывает глаза, кажется, мгновенно проваливаясь в сон.
Черноклюв выдыхает и критически окидывает комнату взглядом.
На сегодня достаточно.
Затем подлетает к окну, чтобы задвинуть шторы. Так, на всякий случай. А то шастают тут…
Всякие.
А хозяин переживает. Негоже.
И только после этого вешает обратно на спинку кресла позаимствованный халат.