Paradise Lost

      Яркое свечение ослепило и вынудило прикрыть глаза, однако сразу после его пропажи я, не медля, раскрыла их и едва не отправилась в недлительный полёт до земли из-за сильнейшего шока: очутилась я не просто в незнакомом месте, а на территории тех, кто считает меня врагом. Атмосфера в помещении казалась налитой свинцом: все до единого были вымотаны как морально, так и физически из-за постоянной борьбы с Достоевским и его пешками, что сказывалось не только на гробовой тишине, но и на потухшем, сопровождаемом глубокими мешками под глазами, взгляде каждого. Долго гадать не пришлось: причина в уничтоженном городе, который едва полностью не сровняли с землёй вместе со всеми жителями — впрочем, даже уцелевшие клочки земли нельзя назвать нетронутыми, ведь фасады зданий были, как минимум, усеяны пробоинами от камней и облеплены толстым слоем бетонной пыли. Каждая жертва в ходе битвы за книгу, которая способна переписать реальность, являлась грузом ответственности, что свалилась на плечи как Детективного Агентства, так и Портовой Мафии: обе организации отчаянно пытались сохранить порядок в городе, однако один неверный, предугаданный шаг сулил за собой точку в существовании Йокогамы — теперь же у Демона полностью развязаны руки, чтобы безнаказанно творить любые злодеяния, и пустынные руины лишь послужат полигоном, на котором развяжется последняя, ожесточенная битва.       Несмотря на отсутствие моей вины в содеянном, я чувствовала себя частью хаоса, вызванного Крысами Мёртвого Дома: мне было не по себе из-за всех невинных жертв, что остались под покровом снега и обломков зданий из-за чужой, крайне эгоистичной цели. К сожалению, на мне, как и на других участниках организации, также лежит ответственность за принесённый ущерб городу — все мы послужили винтиками в системе, что и запустила обратный отсчёт для этих земель. Наличие желания, что не подкрепилось соответствующим эффективным действием, не является оправданием, ведь планы Фёдора ни капли не изменились даже при настойчивом сопротивлении его приказам.       Но я пыталась — пыталась избавить мир от Его существования, разрушить планы и действовать вопреки чужой воле, да даже брать унизительные, никому не нужные обещания… Ничто не стало для него помехой, и это пугает более всего: не удивлюсь, даже если сейчас все мои действия —       Внезапный хлопок в ладони прервал тишину, раздавшись эхом то ли в помещении, то ли в моём сознании, что до последнего подвергалось терзаниям вины и сомнениям. Поток деструктивных мыслей в ту же секунду остановился и исчез, будто его никогда и не существовало, однако на его смену моментально пришёл ужас, пронизывающий до самых кончиков пальцев — я сразу бросила взгляд на источник шума, раздавшийся в стороне, и лицезрела того, с кем мне бы хотелось пересечься меньше всего помимо Достоевского.       — С глаз долой, из сердца вон! — звонко воскликнул Дазай собственной персоной, что подкрепил слова действием и бросил книгу в камин, служивший источником отопления, — Чем его меньше — тем лучше.       «И как я его не заметила с самого начала?» — подумала я, недовольно сведя брови к переносице от стремительно отягощающейся ситуации.       На момент мне показалось, что член команды с живым енотом на плечах ощетинился от данного действия, при этом не рискнув оспорить решение руководителя операции по спасению не только остатков города, но и всего мира. Долго думать не пришлось — только автор произведения станет испытывать траур, глядя на исчезающее детище, в которое было вложено множество бессонных ночей.       Внезапно вспомнив о человеке, что продиктовал мне правила «поведения» несколько минут назад, я сразу принялась искать его взглядом, чтобы иметь хотя бы мнимую моральную поддержку перед душещипательным разговором с настоящим хищником, и, обнаружив того за столом, без интереса следящим за пустующим радаром, я ощутила мимолётное облегчение — шанс на необоснованное применение жестоких методов снизился в разы, хоть это и не гарантия их полного отсутствия. Впрочем, даже присутствие детектива не вызвало у меня никакого доверия к ситуации из-за крайне плачевного положения, в котором оказалась по вине собственной невнимательности, а также желания как можно быстрее завершить миссию и прекратить кошмар длиною в полгода.       Глядя на медленно пожираемое пламенем произведение, которое заставило меня испытать самые настоящие эмоциональные качели, я ощущала настигающее облегчение от факта, что хотя бы одному кошмару пришёл конец — жаль, что он навсегда вгрызется в мою память и не исчезнет вместе со своим носителем так же легко. Переминувшись с ноги на ногу, я, наконец, заняла более устойчивое положение, начав с тревогой ожидать вынесение приговора и допросов, в которых наверняка будет принимать участие тот, кто когда-то лишил меня сердца голыми руками — из-за того случая я не была уверена, перед кем из двух нелюдей лучше оказаться сейчас: оба способны без труда сломать любую, даже самую крепкую личность, не брезгуя абсолютно никакими средствами для достижения цели. К сожалению, я стала едва ли не единственным источником информации об их враге, и это не даст жить спокойно ближайшие сутки — доложить обо всём было одним из условий моего появления здесь.       — Добро пожаловать на нашу временную базу, — начал Дазай, всецело обратив внимание на не самого желанного «гостя» в их убежище. Готова поклясться, в его взгляде не было и доли непринуждённой улыбки, что красовалась на лице — и несмотря на упадший командный дух, он продолжает играть роль неподдающегося унынию человека, и исполняет её также искусно, как и любые другие в своём арсенале, — Как тебе увлекательное путешествие по роману непревзойдённого По?       Выкинул он, дабы задать темп диалога, а также скрасить горе писателя из-за пропавших трудов. На удивление, данная лесть не прошла мимо и тот лишь утомлённо вздохнул, откинувшись на спинку дивана и закрыв лицо руками, едва разборчиво сказав «это всё равно было слишком жестоко».       — Хуже не придумаешь, — без намёка на желание ответила я, скрестив руки на груди. Подсознательно желая защититься от излишнего внимания к моей персоне, которое побуждало к появлению не самых приятных догадок насчёт ближайшего будущего, я ненароком стала искать всевозможные пути для отступления, и, краем глаза увидев позади бетонную стену, поняла, что в случае непредвиденных обстоятельств пойти на попятную не удастся. Однако, возможно, получится прочитать мысли всех присутствующих, чтобы вовремя —       — К сожалению, я не могу тебе позволить применить дар, — опередив мои действия и отрубив данный вариант на этапе мыслей, безжалостно выдал он, — Не все были согласны с решением дать тебе оказаться здесь, да и, раз ты бывший профайлер, тебе не составит труда узнать мысли других самостоятельно — хотя, наверное, ты уже и запамятовала, как это делать без использования способности.       «Давит на гордыню, присущую членам Мафии?» — прямолинейность и стремление защитить коллег вызвали удивление, но не позволили расслабиться раньше времени — его целью является ослабление бдительности, что может привести к необратимым для меня последствиям.       Прямо как в романе, из которого мне посчастливилось выбраться живой только благодаря чужой воле.       — Ты заботишься о том, что я подумаю о других? — выдохнула я, подавив вызванный старым рефлексом смешок, — Зря стараешься, всё и так ясно как день: не будь я источником информации, от меня бы избавились ещё в книге.       — Не совсем так, — честно признался Дазай, — Новые силы нужны нам как никогда для восстановления порядка, хоть и выпускать тебя наружу сейчас нецелесообразно — Достоевский попытается уничтожить перешедшую к врагам единицу при первой же возможности, поэтому тебе придётся побыть некоторое время в другой роли.       Меня настигло негодование из-за вновь потерянного белого света: если до этого в голове держалось убеждение, что Фёдор меня не тронет, пока я приношу пользу, то теперь безопасно не было ни в одном уголке Земли — меня достанут даже в самом далёком, забытом богом месте, что не могло не огорчать, ведь текущий коллектив однозначным союзником также не назовёшь. Не посчитав нужным докладывать о своём мнении на этот счёт, я не стала продолжать диалог и предпочла оставить тему закрытой, чтобы окончательно не углубиться в ничего не сулящие негативные размышления.       Но несмотря на условно нейтральные отношения между мной и новыми товарищами, коих назвать таковыми тяжело в силу сложившихся обстоятельств, необъяснимое, едва уловимое чувство тревоги, отказывалось покидать разум — здесь что-то не так, и ни один из участников это не показывает.       «Скрывают? Или сами не знают?» — вновь взглянув в лица всех присутствующих, я так и не обнаружила источник, вызывающий во мне данные эмоции — неужели потрёпанные книжным путешествием нервы дают о себе знать, и теперь я везде пытаюсь увидеть подвох? А может, в их коллективе настолько сильный разлад, что всё вот-вот рухнет словно карточный домик?       — Итак, свободного времени у нас не так много, поэтому будет лучше, если ты поведаешь обо всём, что тебе известно касаемо планов Достоевского — и неважно, кажется ли тебе это ложью, — перешёл к делу Дазай, прекрасно дав понять, что сейчас важна любая информация об их главном враге. Впрочем, не было сомнений, что те смогут разобраться, где правда, а где фальшь, так как о происходящем им известно куда больше, чем мне.       На момент меня настигли смешанные чувства: грани правильного и неправильного окончательно стёрлись, и несмотря на факт, что здесь меня не настигнет ответственность за сказанное, я ожидала приближающуюся казнь — будто донос информации не сойдёт мне с рук так просто, и в будущем за всё произошедшее придётся предстать перед жесточайшим судом. Безопасность была гарантирована не менее сильной стороной, но в глубинах подсознания я уверена, что это — не конец.       Решительность покидала меня с каждой секундой, и если до этого я была уверена, что всё пройдёт гладко, то сейчас меня терзали сомнения, получится ли выдать хоть одно слово. Время, продолжающее идти с момента последней фразы, превращалась во всё более тяжкое бремя, становясь едва посильным для расшатанных переутомлением нервов. Почувствовав на себе выжидающие взгляды членов Агентства, я собрала волю в кулак и поторопилась освежить в памяти детали миссии, которой следовала изначально.       — Я должна была принести книгу, которая, как было сказано, находится в области воронки от взрыва. Её точное местоположение для меня самой является загадкой, — набравшись смелости, прервала тишину я, — А вернуться на точку была должна через подземные пути, ведущие в сторону Токио: там планировалась встреча с наёмником, что замаскировался под пострадавшего жителя города — его отличительных черт Фёдор не назвал, сказав, что тот сам выйдет из толпы и обратится ко мне, когда я появлюсь в поле зрения. Последнее, что он поведал — ни в коем случае никому не передавать книгу, а также при доставке просто спрятать её под куртку, чтобы избежать лишнего внимания.       — Сможешь отметить точку на карте? — забыв про беззаботную и лёгкую на подъём натуру, необычайно серьёзным тоном спросил Дазай, пройдя к столу. Видеть его таким было страшно не потому, что мне сулит наказание за дезинформацию, а наоборот: всё является ужасной реальностью и завершением игры, в которой победитель будет только один — Достоевский. Едва осязаемая дрожь отозвалась чувством, будто самый худший из всех возможных сценарий постепенно сбывается, и, вероятно, об этом подумала не я одна, о чём говорило задумчивое лицо Рампо.       — Конкретную — нет, но отрезок, где должна произойти встреча — да, — не сразу вспомнив про заданный мне вопрос, с задержкой ответила я.       Отметив, что Дазай кивнул в сторону заранее разложенной на столе карты города, я неуверенно направилась в указанную сторону, ощущая всеобщее напряжение. Не делая резких телодвижений, чтобы не спровоцировать опасную для себя ситуацию, я пересекла необходимое расстояние, оперлась на край стола и быстро изучила взглядом очертания улиц, после чего попыталась сопоставить их с нынешним, ни капли не утешающим видом города.       — Здесь, — неторопливо проведя линию пальцем по глянцевой поверхности, я вызвала у наблюдающих удивление, — Связующий будет ожидать в течение двух часов, после чего скроется и заметёт за собой следы. Время пошло с момента начала миссии, а до столкновения с книгой я потратила около получаса.       — Осталось двадцать минут, — с некой тревогой в голосе выдал Рампо, сориентировавшись во времени благодаря наручным часам, которые, как оказалось, есть у каждого. Вероятно, подобная мера была вызвана отсутствием доступа к дневному свету по причине витающих в воздухе мелких частиц пыли и снега, что не позволяли появиться точным ориентирам — это говорит о том, что в данный промежуток времени они не сидели, сложа руки, а часы бодрствования каждого члена операции перевалили, как минимум, за несколько суток.       — В этой области в последний раз находились Акико и Куникида, но пока Чуя не обнаружит источник помех, мы не сможем ни с кем связаться, — приложив палец к подбородку, задумался Дазай, после чего устремил взор на меня, — Может, тебе что-то известно на этот счёт?       — Ничего. Узнала о глушилках я уже при исполнении задания, — покачала головой я, после чего вновь занялась поиском важной для Агентства точки на карте, размышляя вслух и неспешно водя пальцем по измятому листу бумаги, — Если я проникла на станцию здесь… и шла этим маршрутом… то начала я свой путь… от —       Лицезрев крупицу снега, упавшую на запястье, я замерла, но инстинкт самосохранения быстро одержал верх и настоял, чтобы я обернулась и осмотрелась — однако, не обнаружив ничего подозрительного, тут же устремила полный недовольства взгляд на лидера команды. Так как помещение защищено от погодных условий, я сразу поняла, в чём дело, и тут же нашла объяснение недоброму чувству, что не покидало до сих пор — иллюзионист, скрывающийся при помощи способности.       — Пусть покажется, — настояла я, как только убедилась в визуальном отсутствии обладателя дара. Долго гадать не пришлось — это подстраховка на случай, если возникнет непредвиденная ситуация, но по неизвестным причинам я находила в этой мере настоящую угрозу для собственного существования.       Вспыхнувшая с новыми силами тревога едва позволяла стоять на месте — желание броситься наутёк с каждой секундой разрасталось всё сильнее, ведь перед этим человеком без чтения мыслей я абсолютно беззащитна. В надежде, что мои слова будут услышаны, а просьба выполнена, я вновь мысленно согласилась со здешними правилами и вложила всю волю, чтобы не дать автоматическим рефлексам одержать верх, так как напряжение побуждало активировать способность и сбежать при первой возможности. И если осознанно я понимала, что они члены одной команды, которая пока не настроена ко мне враждебно, то чутьё, больше похожее на сильнейшую паранойю, было совершенно иного мнения — кто-то из них однозначно точит на меня клыки, но кто именно — сказать тяжело.       — Ах, за это не волнуйся, — не сменив преспокойного выражения лица, взял инициативу в опровержении опасений Рампо, после чего лениво перевёл взгляд мне за спину и обратился к иллюзионисту, который доступен его глазу, — Танидзаки, ты…       Не успел договорить он, как Дазай, за секунду переменившись в лице, внезапно попытался схватить за руку, на что я отреагировала также молниеносно и, оттолкнувшись от стола, отпрянула назад, не позволив себя поймать. Однако не успев приземлиться, я почувствовала ухватившийся за воротник кулак, что оттянул меня в сторону и изменил траекторию движения, вынудив рефлекторно потянуть руки к затылку, чтобы ухватиться за злоумышленника и избежать падения. Крики остальных с требованиями остановиться пронеслись мимо ушей, но в тот же момент я поняла — смерти в данный момент желает мне только один, и его я хотела встретить, помимо бывшего мафиози и Демона, меньше всего.       Резкая боль пронзила правое подреберье ещё до того, как мне удалось найти равновесие, заставив крик застыть на устах. В глазах быстро потемнело, а тело инстинктивно попыталось согнуться пополам, но в тот же момент я оказалась переброшена через спину и столкнулась с твёрдой поверхностью, по инерции отскочив и на секунду зависнув в воздухе. Лишь после этого мне удалось сгруппироваться и приземлиться на корточки, прижав руку к источнику сильной слабости. Найти врага взглядом не удалось, и единственное, что придумал озадаченный мозг — двинуться назад, в противоположную от места соприкосновения с полом сторону, но и там меня ждал удар в живот, что окончательно выбил почву из-под ног.       Стиснув зубы, я приподнялась на локтях и почувствовала, как невидимый противник вновь ухватился за горло и сделал попытку поднять в воздух — в ответ на это я инстинктивно применила дар, вынудивший его остановиться и отпустить и без того измученное тело. Пав на землю, я рефлекторно отползла и услышала лязг металла о бетон, что моментально вернул телесные ощущения и осознание произошедшего. После этого, наконец, удалось почувствовать сбившееся дыхание и вырывающиеся из грудины сердце, но и кроме этого — лицезреть Танидзаки, что встал смирно благодаря способности.       — Ты с ума сошёл, что ли?! Так и знала, что… — начала неконтролируемо кричать я, под воздействием адреналина напрочь забыв, что за любым моим вопросом, на который можно ответить «Да» или «Нет», следует истинный ответ.       — Нет, — безэмоционально ответил он.       — Стой! — в этот же момент едва видимую границу способности смог пересечь Рампо, что подбежал ко мне и заткнул рот ладонью, прервав череду бессмысленной ругани и упущенных возможностей узнать правду о произошедшем.       Ошалев от крайне наглого поступка, я начала отбиваться всеми доступными средствами с целью вернуть личное пространство, однако вместо этого лишь оказалась прижата затылком к полу, недовольно мыча и всё также не оставляя попытки побороть детектива. Каждый рывок отдавался ужаснейшей болью в боку, и лишь тогда ко мне пришло осознание, что таким образом я просто уничтожу саму себя в кратчайшие сроки — стерпев как боль, так и унижение, я прекратила сопротивление и ответила полным ненависти взглядом, решившись выслушать очередные условия.       — Если вопросы можешь задавать только ты, включи голову и сделай это с максимальной эффективностью, — на удивление выдал он, наконец убрав руку с моего лица. Будучи уверенной, что меня потребуют прекратить действие способности, я не сразу осознала, что к чему, и потеряла ещё несколько драгоценных секунд на раздумья о том, каким образом Рампо, как и другим членам Агентства, стало известно о моей силе, а также почему позволено продолжить нарушать правила, установленные им самим.       Пришлось сильно напрячься и сделать глубокий вдох с последующим выдохом, чтобы охладить пыл и начать мыслить трезво, ведь время действия дара сильно ограничено и тратит жизненные силы, а в будущем ответы вряд ли будут получены естественным путём.       — Оно и видно, что не сошёл… — почти с детской обидой шикнула я, после чего, борясь с разливающейся по организму слабостью, вновь приподнялась на локтях не без помощи Рампо и задала более осознанный, хоть и граничащий с параноидальным, вопрос, прижав и без того вымазанную в крови руку к пульсирующему ранению, — Тебя кто-то подослал, чтобы навредить мне?       — Да, — ответил Танидзаки, но прежде, чем я продолжила, меня окликнул Дазай, вынудив обратить на него стремительно рассеивающееся из-за стресса и боли внимание.       — Что делает твоя способность после третьего вопроса? — твёрдо сказал он, намеренно остановившись вне зоны действия дара, но готова поклясться — в случае необходимости он легко пересечёт черту и прервёт начатое, в отличие от Рампо, у которого это получилось сделать без вмешательства в процесс.       — Ничего, — без какого-либо желания ответила я, прекрасно понимая, что сейчас каждая секунда на вес золота, и, скорее всего, является одной из тех последних, что получится лицезреть в этой жизни, — Человек остаётся неподвижным до конца её действия.       Ожидание неизбежного отзывалось усиливающимся с каждой секундой холодом по всему телу, и только тогда я осмелилась взглянуть на преспокойно лежащий на полу нож, полностью усеянный медленно высыхающими алыми разводам. В отличие от орудия убийства, на повреждение посмотреть я так и не решилась, чтобы окончательно не потерять надежду на выживание в реалиях, где крайне важно быть не только абсолютно невредимым физически, но и целостным ментально — в противном случае жильцом ты больше не считаешься, и из «игры» выйдешь в ближайшее время.       — Я понял, какова причина нападения, поэтому лучше уточни стоящегоз за Танидзаки человека. Их может быть несколько, — с неким трауром заявил детектив, после чего дал мне возможность довести дело до конца, — Продолжай.       Последнее слово Рампо отозвалось гнетущим эхом в моём сознании, заставив замешкаться из-за мыслей о том, что прекращение действия способности не сулит для меня ничем хорошим, и иллюзионист сможет без труда завершить начатое — для этого уже не придётся применять дар и пачкать руки в чужой крови. Не став задавать вопросы временным сокомандникам, чтобы ненароком не потратить последнюю попытку узнать правду, я решила рискнуть вновь и довериться на слово, ведь до конца осталось меньше двух минут.       — Навредить мне — было указанием Достоевского? — с опаской спросила я дрогнувшим голосом, будучи неуверенной в том, хочу ли знать правду на этот вопрос, так как причастность главного кошмара моей жизни в, казалось бы, самом защищённом от него месте, окончательно заставит потерять веру в светлое будущее и бросит на произвол судьбы. Но последовал именно тот ответ, который я боялась услышать больше всего.       — Да, — подтвердил чужие догадки зачарованный, продолжив стоять на месте до окончания игры музыкальной шкатулки, что вот-вот прекратит свою работу.       Зловещий страх в один миг сковал кровь в моих венах и заставил пропустить вдох, раскрыв глаза — лидер Крыс Мёртвого Дома может влиять на положение дел даже во вражеском убежище, что не может не пугать из-за столь масштабного влияния, но более всего заставляет сходить с ума факт, что из подчинённого я превратилась в мишень, и, зная о Его способностях и до сих пор не находя их грани, не остаётся сомнений, что у него получится избавиться от меня при первом желании. Ни ножевое ранение, ни присутствие посторонних рядом более не имели значения от факта, что мне в любом случае конец, и неважно, удастся ли выжить сегодня — Он уже положил глаз и сделал предупреждение.       — Значит, тот сигнал был от Фёдора, и только у Танидзаки была возможность его расшифровать, — твёрдо заявил Рампо, переведя взгляд на Дазая, что непринуждённо вертел на пальце подобранные за это время в комнате наручники. Им обоим известна причина, из-за которой мог произойти инцидент, и поэтому, вместо затратных по времени рассуждений, сразу последовало указание, что позволит произвести ответный удар, — На время любые средства связи у него стоит изъять, иначе только одной провокацией это не ограничится.       Найдя силы оторваться от тягостных раздумий и заглушить болевые ощущения, я изучила взглядом окружающее пространство — тогда же удалось заметить пропажу писателя и осознать, сколько же событий, возгласов я пропустила из-за притока адреналина и тотальной концентрации на нападении, но не придала этому значения из-за более насущной проблемы, ведь совсем скоро очнётся тот, кто представляет серьёзную угрозу для моей жизни.       Посильнее прижав руку к ранению, чтобы хотя бы постараться замедлить кровотечение, я ощутила неприятное жжение, которое вытягивало из предобморочного состояния и помогало дольше держаться за жизнь — спокойно доживать последние мгновения судьба мне не позволит, ведь оставшиеся испытания так просто, будто по милости божьей, не испарятся, и я должна сопротивляться объятиям смерти на пределе своих возможностей, лишь бы застать счастливый конец и ощутить сладкое умиротворение. Всё потому, что единственный «бог», оставшийся в постапокалиптическом мире, желает не только сровнять с землёй целую расу, но и обеспечить мне мучения до последнего вздоха.       — Что ж, истинные ответы мы узнали. Осталось услышать объяснения от самого Танидзаки, — на выдохе разочарованно произнёс Дазай, прикрыв глаза, но, успев заметить во мне сильное напряжение, что моментально сковало тело после его слов, он предусмотрительно добавил, пока с моей стороны не последовали опрометчивые действия, — Лучше это сделаю я и сразу приму меры, чем если он очнётся и без раздумий кинется на тебя, имея преимущество в дистанции — иначе мы рискуем потерять, вдобавок, главную силу Агентства.       — Да, да, это все и так знают, — встав с корточек, отмахнулся Рампо, уверенно направившись к до сих пор обездвиженному иллюзионисту. Однако на секунду тот остановился и, оглянувшись, обратился ко мне, зная, что именно его слова не пройдут бесследно и будут иметь значительный вклад в развитие событий, — Береги силы и не глупи, потому что написание книги займёт ещё какое-то время. Ты выживешь, если не будешь нарываться.       — Тогда передай мне этот нож, — с нескрываемым беспокойством потребовала я, чтобы воспользоваться им в целях самозащиты, так как не верила, что два человека, один из которых без способности вообще, смогут удержать разъярённого зверя, который уже сделал попытку убийства по указанию главного врага человечества.       — И не надейся, — беззаботно протянул детектив, подняв предмет с пола и бросив его в руки Дазая, на что я тихо шикнула и с трудом заставила себя отпустить единственные крупицы контроля, почти позволявшие чувствовать себя спокойно.       Как бы трудно ни было это признать — моя жизнь сейчас зависит исключительно от тех, кто буквально полчаса назад находился по другую сторону баррикад.       Без какой-либо суетливости поймав холодное оружие за рукоять, бывший мафиози так же передал Рампо наручники через воздух, преждевременно не вмешиваясь в процесс задержания — очевидно, те понимают друг друга без слов, и слаженность их работы, сосредоточенность в крайне нестандартной ситуации в виде предательства члена команды, не может не впечатлять. Более того, они смогли воспользоваться моим же даром всем во благо и обернуть его возможности в свою пользу, даже не зная о принципе работы досконально, и, вероятно, довериться мне на слово им стоило невероятных усилий, так как в условиях стёртых граней справедливости это можно легко приравнять к самоубийству — в конце концов, у меня был оправданный риском мотив соврать про безобидность дара, если бы он действительно не являлся таковым.       Во мгновение ока руки Танидзаки были заведены за спину и оказались скованы металлическими браслетами, что со звонким, отчасти траурным щелчком, крепко сомкнулись на запястьях. Дело оставалось за малым: не теряя ни секунды, детектив встал перед зачарованным и несильно толкнул его в грудь, что позволило приблизить жертву дара к его границе и заставить потерять равновесие, неловко попятившись прямо в руки Дазая, а тот, в свою очередь, стал выжидать наиболее подходящий момент для поимки, при котором удастся набрать и сохранить максимально безопасную дистанцию на случай, если иллюзионист быстро придёт в чувство и попробует вырваться.       С сильнейшей тревогой наблюдая за происходящим, я неосознанно пропустила вдох и задержала дыхание, и единственное, чего мне хотелось в этот момент — чтобы время остановилось и обернулось вспять, где я не допустила бы столь глупую ошибку и доверилась тому, кто вовремя отметил подозрительное поведение Танидзаки и даже попытался уберечь от нападения, но тщетно из-за выработанных предыдущим «начальником» защитных рефлексов. Теперь же пути назад нет, и с последствиями недоверия и сильной нервозности придётся разбираться вновь.       Момент задержания пришёл стремительно, но показалось, что прошла целая вечность: комнату озарила вспышка света, из-за которой я поморщилась, едва не ругая себя за недостаточно быструю фокусировку взгляда — от этого буквально зависит моя жизнь, и лучше не упускать главную опасность из виду. Как только зрение прояснилось, я смогла увидеть вновь обездвиженного члена Агентства, перед шеей которого красовался ранее окровавленный нож — теперь же он, на радость мне, обернулся лезвием к хозяину, угрожая расправой. Быстро сообразив, я воспользовалась моментом и отползла к стенке, чтобы увеличить дистанцию и занять уверенную позу сидя — так не придётся лишний раз напрягаться.       Мутный из-за способности взгляд Танидзаки прояснился, и безэмоциональнось тут же сменилась недоумением от происходящего, ведь союзники заключили его под стражу, несмотря на факт, что полноправным злодеем в его глазах является только один — тот, кто до сих пор, благодаря его же команде, жив.       — Сию же секунду объяснись, Танидзаки, — холодным словно сталь тоном произнёс Дазай, прижав нож к его горлу вплотную, — У тебя есть минута.       Поежившись от его грозного вида, я ненароком осознала, что искренне рада находиться не на его месте — оружие одного из самых страшных людей мира направлено не в мою сторону, а ужасающие слова адресованы другой личности, что не может не приносить облегчение и даже сочувствие провинившемуся — уж я-то знаю по собственному опыту, на какие меры бывший руководитель Портовой Мафии может пойти для достижения цели.       — П… подождите! Вы не понимаете!! — начал взволнованно кричать он, быстро сообразив, в насколько плачевном положении находится,  — Это она забрала у меня Наоми! Верни её мне, Крыса!!       Несмотря на сильное удивление и возмущение от наглой лжи, единственное, что мне удалось сделать — это одарить сумасшедшего взглядом, полным недоумения: почему он так цепляется за ложные сведения от самого ненадёжного из всех источника?       — То есть, ты правда повёлся на это? — раздражённо выдохнул Рампо, не скрывая моральной и физической усталости от происходящего, и его можно понять, ведь следить, как обнаружилось, нужно за каждым, что лишь добавляет хлопот в и без того напряжённую обстановку.       — Ацуши также пропал из-за неё, а вы до сих пор верите в невинность эт…       — Достаточно. Пожалуй, здесь всё предельно ясно, — остановив того на полуслове, чтобы не подливать масла в и без того раскалённый донельзя конфликт, Дазай добавил, — Фёдор просто обвёл тебя вокруг пальца, чтобы создать мнимое чувство определённости в мире без гарантий и поселить в голове веский повод для мести… и устранения единственного источника информации о нашем враге. Это абсолютно в его стиле — сделать козлом отпущения своих подчинённых, когда те становятся бесполезными.       Несмотря на то, что я знала это лучше других, мне захотелось провалиться сквозь землю в самый дальний уголок планеты, когда ужасающая догадка подтвердилась и стала абсолютным фактом — всё ведёт лишь к двум исходам: либо меня убьют в ближайшее время, либо немного погодя, и, зная дьявольскую сущность Достоевского, лёгкой смерть не будет даже в самых сокровенных мечтах.       Этот Демон не пропустит ни один грех, сошедший с рук, и наверняка именно он предугадал, что я окажусь здесь.       — Да вы… — начал закипать обвиняемый, оголив клыки. Лицезрев, как каждая мышца иллюзиониста стала едва не рвущейся от напряжения струной, я резко усомнилась в физических способностях Дазая и начала молиться всем богам, чтобы задержанный не совершил рывок в мою сторону — если хоть на миг ослабить хват, он без труда выберется и закончит дело любой ценой, не побрезговав заработать глубокую царапину на шее.       — Тобой воспользовались, Танидзаки, — без каких-либо сомнений заявил Рампо, заранее полагая, что фраза под влиянием сильнейшей защитной реакции пронесется мимо ушей и останется проигнорированной, — А точнее, твоей одержимостью спасением сестры.       — Послушайте!! — не выдержав, взревел он, — Фёдор сказал, что всё ей доложил, и, поступив таким образом, я получу информацию о местонахождении Наоми и Ацуши... Это во благо Агентства!       — Тем не менее, единственная информация, которая была у неё — это детали миссии и его последнее местонахождение, — не скрывая разочарование, разъяснил Дазай, по-прежнему надёжно удерживая заключённого, — И мы, между прочим, почти выяснили это, но ты предпочёл прервать нас на полуслове и похоронить ответы.       — Она лжёт! — моментально отрезал тот.       — Не лгу, — уверенно заявила я, вступив в дискуссию на свой страх и риск, чем привлекла озадаченные взгляды сразу троих, — Было бы у тебя желание разобраться в ситуации, ты бы догадался расспросить меня лично.       «…но в таком случае твои доверие и преданность Агентству ставятся под вопрос» — чуть было не дополнила я, но вовремя остановилась, чтобы окончательно не разжечь войну с тем, кто сделал почти удачную попытку убийства.       — Тебе слова не давали, — прожигая меня взглядом, полным ненависти, заявил иллюзионист.       — Мозг тебе не дали, — рефлекторно огрызнулась я.       — Отставить ругань! — прервал перепалку Рампо, утомлённо прорычав, — Прямо как дети.       Не ощутив и атома укола вины, я вступила в начатую Танидзаки игру в гляделки, искренне надеясь, что, путём уверования в высшие силы и воздаяние по заслугам, мои зрачки обретут возможность стрелять лазерами — настолько мне хотелось отомстить и сделать из рыжего решето. Но не прошло и нескольких секунд, как в глазах начала расстилаться пугающая своей неизвестностью дымка, а голова пошла кругом, вызывая смазывание картинки и сильную дезориентацию. Через несколько секунд мне удалось временно прогнать эти ощущения, но долго гадать о природе эффектов не пришлось — с чувством приближающегося конца я детально ознакомилась в книжном пространстве, и предыдущий опыт натолкнул меня на мысль, что сопроводилась благодарностями всем богам — на краях лезвия не было яда, ведь в противном случае смерть была бы гораздо быстрее и мучительнее. Значит ли это, что гарантированное убийство изначально не включалось в планы Достоевского, и это лишь запугивание? Или Он настолько уверен, что для моей смерти достаточно и этих мер?       — Как бы отвратительно это ни звучало, сейчас всё идёт по Его сценарию, и пока ты, Танидзаки, бесконтрольно пытаешься отомстить и достать информацию, которая заведомо отсутствует, мы рискуем потерять не только Наоми, но и других членов Агентства, — не став скупиться на давление на оставшиеся частички совести, начал объяснять Дазай, — В конце концов, это всё лишь для потери драгоценных секунд, которые ты продолжаешь выкидывать на ветер.       — Всё действительно так: у нас был шанс найти связующего и достать у него ответы с помощью твоей способности, но время почти истекло, и добраться до туда своим ходом уже невозможно, — добавил Рампо, — Нам сильно повезёт, если какая-то из команд успеет его перехватить, однако без связи шансы на это минимальные.       — …Я понял, — внезапно сменив уже привычный грубый тон на более сдержанный, произнёс Танидзаки, заметно поникнув, — Вы правы... Видимо, я просто отчаялся.       Каждое отпущенное им слово лишь повышало и без того запредельное напряжение, а не приносило облегчение, как обычно бывает в подобных ситуациях: ни одна частичка моей души не поверила в данное раскаяние, и я начала искренне надеяться, что другие также не повелись на очевидную ложь — он пытается ослабить бдительность, чтобы вырваться и завершить начатое, так как первое и последнее, что нужно было спасти любой ценой, почти наверняка потеряно навсегда из-за чужой, крайне эгоистичной воли.       — Не ты один — все сейчас на грани, — на удивление откровенно и бестактно заявил Дазай, — Уничтожение Йокогамы повлияло на каждого, но мы держимся, ежедневно жертвуя собой ради восстановления мира. Это наш приоритет как Вооружённого Детективного Агентства.       — Мы все понимаем, что Наоми очень много значит для тебя, но постарайся сохранить самообладание и не поддаваться соблазнам для её же спасения, — сделав шаг вперёд, Рампо выставил руку вперёд и ткнул пальцем в лоб иллюзиониста, после чего дополнил, — Нам важен каждый, и в беде мы не оставим никого. Ты должен помнить об этом.       В ту же секунду Танидзаки шикнул, напрягшись ещё больше, однако в этот раз поводом стало сожаление от беспомощности, а не желание отомстить. Мучительное ожидание и бездействие с его стороны давили всё сильнее каждую секунду, вызывая скрытые мысли о самодеятельности и подталкивая на осуществление сомнительных методов, которые давали хоть какой-то шанс на спасение сестры. И в этом его также можно понять — единственная, беззащитная родная душа оказалась в тисках самого опасного и жестокого человека на Земле, в арсенале которого миллионы способов заставить её страдать столько, сколько нужно ему.       Уверенность в том, что он не единственная жертва подобных манипуляций, зашкаливала: Достоевский тщательно поработал над каждым, чтобы выбить их из строя для достижения цели, и лицезреть слом личности одного из членов Агентства я смогла, едва оказавшись на пороге убежища — тогда что же происходит с теми, кто находится в гуще событий?       Меня также изматывало ожидание и терзали сомнения: успеет писатель закончить роман до того, как станет поздно, или эта идея изначально была провальной? Чтобы не начать засыпать раньше времени, я произносила в уме лишь две команды для непослушного тела, что с каждой минутой всё больше желало прилечь и не вставать: «Жди» и «Терпи». Невозможность повлиять на процесс убивала морально, в то время, как кровопотеря — физически, но подать голос и взять борозды правления в свои руки я так и не решилась — момент раскаяния является далеко не самым подходящим для того, чтобы внести свою лепту.       «Даже если они не успеют, я больше с Ним не встречусь — это радует» — неосознанно уже приняв наступление негативного исхода, на удивление для себя самой подумала я, однако в ту же секунду раздался голос, что выдернул из размышлений и вернул концентрацию на реальности.       — Мне будет достаточно двух ответов, чтобы принять окончательное решение, — устремив взор изумрудных глаз в мою сторону, обратился Рампо, — Сколько времени Достоевский находился у тебя на виду, и слышала, видела ли ты что-нибудь подозрительное в это время?       — Начиная с полуночи предыдущего дня, и нет… ничего особенного не произошло, — всеми силами стараясь удержать внимание на разговоре, я едва не запамятовала важную деталь, о которой вяло доложила лишь через секунду тяжёлого молчания, — …Кроме снайпера, который засёк убежище и сделал выстрел.       В одночасье детектива настигло озарение, и он тут же доложил свою мысль:       — У нас ещё есть шанс изменить положение дел, и ты, Танидзаки, пойдёшь со мной, — внезапно заявил Рампо, бесцеремонно подкрепив слова чересчур уверенными действиями: взявшись за воротник иллюзиониста, он выхватил его из рук Дазая, что едва успел избежать новой жертвы и вовремя отвёл нож в сторону, никак не прокомментировав данный порыв. Вероятно, подобное у них в порядке вещей и является скорее преимуществом, нежели недостатком.       — Н-но мы же не успеем.. — возразил Танидзаки, неловко плетясь за «главной силой Агентства», что волочит его за собой прямиком к выходу, намеренно проигнорировав такую «проблему», как наручники.       — Если ты ещё не понял, никакого связующего никогда не существовало точно также, как и книги в воронке от взрыва. Это ловушка, которая не только убьёт время, но и нас без способности Ацуши, — со всей уверенностью сказал детектив, — Мы направимся к Фицджеральду. Гильдия — единственная сторона, с которой мы не успели наладить контакт.       — Я свяжусь с вами, когда исчезнут помехи, — проводив быстро скрывшуюся за дверьми команду взглядом, Дазай, на горесть мне, обратил безэмоциональный взор на последнего оставшегося в комнате человека и выставил руку вперёд, подкрепив действия словами, — Сколько пальцев я показываю?       Лишившись единственной защиты в убежище Вооружённого Детективного Агентства, я ощутила новый прилив адреналина — более всего от осознания, что бывший мафиози завуалированно намекнул на возможную расправу.       — Нож не считается за палец, — нахмурившись, едва не прошипела я от чересчур осложнившегося положения, которое не получится изменить при всём желании.       — Точно, ты права, — почти выдав отсутствие беззаботности, усмехнулся он, после чего выставил другую, свободную руку, — А сейчас?       — Издеваешься?       — Ничуть.       Утомлённо вздохнув, без капли желания я всё же ответила:       — Три.       — Понятненько. Видимо, прошлое местоположение Достоевского на карте ты также отметить не сможешь, — с толикой сожаления предположил он, — Но всё не так плохо — нож ты всё же различила.       Несмотря на сильное желание продолжить речь и съязвить, из-за стремительно уходящей энергии я предпочла оставить всё как есть, передав инициативу в додумывании собеседнику — уж он-он-то явно знает, что мне хочется сказать на самом деле, и намного лучше будет поберечь силы на изматывающее, требующее времени и терпения ожидание.       — В книге твоя жизнь будет под контролем, однако, выберись ты наружу — вернёшься в то же состояние, при котором туда отправилась, — начал объяснять Дазай, — Поэтому придётся ждать Йосано с её способностью исцеления, а пока…       — Ответь ты!... Куникида… он… — послышался едва разборчивый из-за помех женский крик через рацию, что вынудило бывшего мафиози остановиться на полуслове и моментально броситься к столу, впопыхах чуть не обронив нож: связь возвращается, и ситуация требует срочного, безотлагательного вмешательства лидера.       Но не прошло и секунды, как уже более отчётливо послышался другой, на этот раз мужской голос, что прозвучал вперемешку с оглушающим звуком стрельбы на поражение:       — Скумбрия, я уничтожил генератор, так что поднимай свой зад и быстрее раздавай указания, — со спокойствием удава заявил он, словно находясь на райском пляже Бали, а не на поле боя. Информация, накопленная за время работы в Портовой Мафии, помогла в распознании личности этого человека по одному лишь тону, который в подобной ситуации подконтролен лицам с сильнейшими дарами — это, без сомнений, владелец способности управлением гравитации — Чуя Накахара.       — Как можно скорее отправляйся в сектор С катакомб под станцией Такасиматё, и найди группу Йосано и Куникиды. Сделай всё возможное, чтобы спасти каждого, — добравшись до рации, без промедлений сказал Дазай, как только сверился с информацией на радаре: на этот раз вся поверхность экрана была усеяна точками с именами, однако те двое, о которых была речь, исчезли со всех устройств, будто их никогда и не существовало.       — Понял, — коротко ответил Накахара, после чего откланялся.       Напряжение новой волной разлилось по воздуху, перекрыв доступ к кислороду — это сложнейшая, жесточайшая битва за всю историю Йокогамы, где на кон поставлены жизни миллионов по всему миру, и самое страшное — факт, что ситуацией управляют лишь двое.       Один из них находится прямо передо мной: изнеможённую гримасу и не менее уставшее тело уже невозможно скрыть ни одной маской, и крайне тяжело представить, что на самом деле испытывает тот, на плечах которого подобный груз ответственности. Одно из множеств серьёзных сражений Он уже проиграл, потеряв не только город, но и, вероятно, товарищей, что сражались за справедливость по его наводкам до последнего вздоха.       Реальность разваливается по кусочкам словно карточный домик, но Он вынужден дожимать себя до последней капли и продолжать бороться ради тех немногих, что остались в живых, полностью игнорируя собственные потребности и любые позывы сдаться. От этих мыслей мне становилось не по себе, и лучше бы я не знала, что в действительности творится по другую сторону баррикад.       Сразу после этого диалога, в другие я перестала вслушиваться за ненадобностью — сохранение собственных сил сейчас гораздо важнее бессмысленного прослушивания плана чужих действий: мне это ничего не даст, ведь в момент, когда я вернусь сюда вновь, всё изменится до неузнаваемости, а силы, которые мне сейчас важны для поддержания состояния и ожидания, не вернёт никто. Сделав медленный вдох с последующим выдохом, я прикрыла глаза, постаралась расслабиться физически и сосредоточилась лишь на надёжном пережатии ранения, что умудрялось до сих пор напоминать о себе сильными жжением и покалыванием при мельчайшем движении. Нужно только терпеть, ждать и верить — больше ничего не требуется.       Но несмотря на искреннее желание верить в Дазая и его команду, как и в возвращение царствования справедливости, в неведомых уголках сознания блуждали сомнения: принесёт ли ожидание столь лакомую панацею, или я вновь пройду через кошмар, утаившийся на очерненном пергаменте? Не было бы лучше оставить меня в покое, и не тратить на спасение не самой полезной для общества жизни иссякшие силы нескольких сторон? Не станет ли будущее под другим началом гораздо хуже, чем прошлое, где самый опасный человек в мире находился на твоей стороне и не применял никаких мер против тебя?       Требования те же, но условия и риск не совпадают ни по одному параметру.       В одночасье по неизвестной причине душевное равновесие начало разрушаться так же стремительно, как и появилось, от чего мне пришлось вновь открыть глаза и лицезреть тёмную, постоянно расплывающуюся картинку — в помещении не было светло изначально, но теперь, когда глазу тяжело уловить свет из-за чрезвычайно низкого давления, задача в виде фокусировки взгляда стала неподъёмной, вызывая этим весь спектр негативных эмоций.       — Эй, — наконец донёсся нарастающий по громкости неуверенный голос со стороны, что спустя пару секунд стал более разборчивым,— Ты слышишь меня?       Приложив немалые усилия, чтобы вернуться в реальность, я смогла лишь кивнуть, хотя в душе хотелось сделать совершенно иное — ответила бы со всем природным красноречием, но голосовые связки не поддались даже для одного единственного «да». Оставалось только смириться с выпавшей на судьбу долей, и утаить все фразы глубоко внутри.       — Что ж, шанс был крайне мал, — выдохнув, с долей облегчения заявил Дазай, — Читай, По.