Paradise Lost

      Среди стволов деревьев виднелись просветы, которые по ходу движения вырисовывали совсем не радующую глаз картину — прямо в центре города образовалась неглубокая воронка, по краям которой были самые настоящие развалины. Весь город был похож на самые настоящие руины, и лишь самые отдаленные здания чудом смогли уцелеть.       Пожарные не так давно закончили тушить огонь, который охватил на тот момент множество бетонных конструкций. Объявлен комендантский час: все, кого обнаружат вне стен зданий, будут расстреляны, даже если это обычные выжившие. Такие меры безопасности были приняты с целью устранить недоброжелателей. Выстрелы были слышны из разных уголков города, а значит, смельчаков, решившихся выйти на улицу, нашлось не так много — но это были, скорее, не смельчаки, а отчаявшиеся люди, ищущие любой помощи. Большая часть брошенных предпочла же просто остаться на месте, стараясь не высовываться вообще.       Мирное время Йокогамы закончилось.       — Ацуши? — заметив, что «напарник» замешкался и замедлился, я окликнула Накаджиму, чтобы всё прояснить. При виде всего этого кошмара его руки начали дрожать, а лицо стало бледнее на пару тонов. Верно, ведь я не сказала ему об этом происшествии.       Без сомнений, ему сейчас невероятно сложно, и если бы его не словил Гоголь и не пытал Достоевский, всего этого не было бы. Он просто не мог поверить, что допустил столько смертей, которые даже сейчас происходят по его вине. Но больше всего он боялся за Детективное Агентство: уцелело ли здание, живы ли его… друзья? Ответственность за всё это разом навалилась на плечи юноши, и он явно не справляется.       — Ты должен быть сильным. Ради них, — я хотела его подбодрить, но вместо этого получила взгляд, полный отчаяния и злости на самого себя. Он продолжал молчать, боясь, что даже одно единственное слово опустит стену, которая помогает сдержать слёзы. Он пытается быть сильным. Пытается.       — Сейчас не время винить себя, надо двигаться дальше, — поняв, что ни подбадриванием, ни наставлением его не тронуть, я решила дать ему минуту для того, чтобы подумать. Однако, я не рассчитала, что буквально через пару секунд он будет готов к импульсивным действиям.       Хоть я и поддерживала его за руку на протяжении всего пути, Ацуши встал самостоятельно и за долю секунды оттолкнул меня, после чего побежал вниз с достаточно крутого холма. Из-за того, что я потеряла равновесие и едва не упала, я дала ему фору в несколько секунд. Скатившись с холма, я последовала за ним, но он всё равно был быстрее и буквально через минуту мы оказались среди бетонных конструкций, где царил настоящий хаос.       На улицах не было ни единой души, что было совершенно не свойственно городу, где проживало более миллиона жителей. С первых минут нас повстречал загрязнённый воздух, состоящий из пыли и гари, который вызывал одышку. Чем больше мы приближались к центру города, тем хуже была видимость.       — Да остановись ты! — я поражалась скорости и ловкости Тигра, ведь даже в обессиленном состоянии он всё равно превосходил меня. Расстояние между нами становилось всё больше, и казалось, что Ацуши либо не слышит меня, либо просто не хочет слышать. Вскоре он начал пропадать в тумане, состоящем из коричневой пыли. Я решила пойти на крайние меры и использовать свою способность, чтобы понять, куда он бежит, и догнать его позже. Вместо того, чтобы услышать мысли Накаджимы, я услышала мысли совсем другого человека, что находился неподалёку.       В тот же момент раздались выстрелы, и пара пуль пролетела рядом с моей головой, попав в ближайшую стену. Из тумана вышел человек в униформе, который собирался меня пристрелить без капли сожаления. Ко мне сразу пришло понимание, что меня никто не спасёт от этой участи, и, когда мужчина прицелился и был готов снова нажать на курок, я забежала за угол, избежав шквала выстрелов. Лёгкие ныли от загрязнённости воздуха, и с каждым вдохом мне становилось всё тяжелее. Однако, мысли о том, что где-то за углом находится тот, кто должен тебя убить при любых обстоятельствах, заставляли терпеть абсолютно всё.       Шаги всё приближались, а мысли становились всё громче. Я понимала, что вот-вот угроза выскочит из-за угла и во мгновение ока пристрелит, и поэтому решила придумать тактику, чтобы этого избежать без оружия. Из прошлых промахов я выяснила, что неизвестный старается целиться в голову, а значит — нужно просто присесть, и после этого как можно быстрее выбить оружие из рук мужчины. Уверена, лёгким это не будет.       Ожидая его в любую секунду, я замерла, затаив дыхание, и, когда из-за угла послышался грохот, я едва не подскочила от неожиданности. Далее последовал глухой звук падения, который мне был хорошо знаком практически во все годы жизни. Собравшись духом, я выглянула из-за угла, и в глаза бросилось тело вооружённого человека со вмятиной на каске. Рядом с его головой лежал кирпич, который раньше являлся частью здания.       Мне жутко повезло, что его вырубило и я поблагодарила физику за спасение, но, оказывается, нужно было сказать спасибо сорванцу, что помахал мне из своего убежища — разбитого окна полуразрушенной квартиры дома, в котором осталось всего пять этажей, после чего скрылся. Видимо, он стал одним из выживших, который по какой-то причине остался в городе и каким-то образом уцелел. Удивившись доброте или безрассудности и наглости этого мальчика, я принялась думать о том, что делать дальше.       Подозревая, что мужчина может в любой момент очнуться и начать преследование, я аккуратно забрала у него автомат и боевой нож, всё же надеясь, что ни одно из орудий мне не пригодится — по крайней мере, активно использовать их я не намерена. А теперь, пожалуй, нужно заняться поисками Ацуши, ведь изначально мы не собирались разделяться — всего лишь «случайность», которая выбила из колеи обоих.       Единственное логичное место, куда мог так поспешить Тигр — здание Вооружённого Детективного Агентства, которое, по идее, ещё могло хоть как-то уцелеть. И, со слов мелких сошек Портовой Мафии зная ребят, которые работают в ВДА, они не могли так просто отправиться на тот свет, ведь в их рядах есть Дазай. Думаю, он сделал всё возможное для того, чтобы все работники выжили, но зная о его наклонностях в вырывании сердец… всё ставится под сомнение.       В городе царила гробовая тишина: ни звуков машин, ни голосов людей — лишь издалека слышались единичные выстрелы с последующими криками жертв правосудия, тела которых будут просто брошены на улице и останутся гнить. Атмосфера была поистине жуткая, ведь из тумана, да и из-за любого угла мог кто-нибудь выбежать прямо на тебя, и это не давало расслабиться ни на минуту. Чем больше я приближалась к Агентству, тем больше был ущерб, нанесённый как зданиям, так и трупам людей, расположенных на обочинах улиц и под обломками. Надежды на то, что что-то уцелело, почти не оставалось.       Используя свою способность, мне удавалось избежать неприятных встреч со «жнецами», и, наконец, добраться до почти полностью разрушенного здания Агентства. Я сразу подумала о том, что навряд ли те, кто находился там во время взрыва, выжили бы, ведь дом совсем близок к эпицентру. Так как остатки конструкции держались на соплях, Ацуши просто не смог бы забраться на него даже при помощи способности, да и лезть туда не было смысла: ни крыши, ни стен у здания не осталось — уцелевшие комнаты спокойно просматривались с улицы. Подойдя ближе, я заметила руки, ноги и головы людей, которые погибли под завалами. Жуткая картина, холод которой пробирал до самых костей. Становилось не по себе от того, сколько людей погибло в одну минуту. Понимая, что ни единой души поблизости нет, я направилась прямиком к эпицентру взрыва, стараясь избегать недоброжелателей.       Подбираясь всё ближе, я начала задаваться вопросом: а стоят ли поиски Тигра этой беготни? Может, он уже нашёл своих друзей и находится рядом с ними? В таком случае, идти за ним мне попросту не стоит. Дазая и его изменчивость поведения, кажется, я боюсь даже больше, чем Фёдора. И вообще, стоит ли играть в героев и пытаться остановить Достоевского, не имея ни дополнительной помощи, ни достойного плана? Это то же самое, что безоружным нарваться на танк, который будет в любом случае превосходить тебя во всём.       Последние лучи солнца, прослеживаемые через полотно пыли, скрылись из виду. За ними последовали сумерки, воздух становился всё холоднее. Атмосфера становилась действительно гнетущей, учитывая обстановку в недавно погибшем городе. Так и не дойдя до воронки, пришлось повернуть назад, ведь впереди виднелось с десяток фонарей, находившихся в одном месте, свет которых, благодаря туманному занавесу, освещал не так хорошо. Сразу два плюса — во-первых, их видно издалека, а во-вторых — они видят на расстояние не больше пяти метров. Больше всего меня интересовал вопрос о том, кто они и что там делали. Вероятно, это предстоит узнать мне позже.       Главная задача на данный момент — понять, что следует делать дальше — продолжить искать Ацуши или Фёдора, вернуться, чтобы заночевать в более-менее уцелевшем здании, или же обойти подозрительную группу и подобраться к месту взрыва. Каждый вариант по-своему заманчив и имеет свои противоречия. Например, если остаться на улице, высок риск переохлаждения и заметный упадок сил, а если где-нибудь устроиться для сна, я могу упустить что-нибудь важное.       Удалившись подальше от потенциальной угрозы, я прислонилась спиной к стене и растерла предплечья, предварительно повесив автомат на плечо. Кожа была покрыта мурашками от холода. Приходилось вглядываться в темноту, чтобы ничего или никого не пропустить — хотя я не уверена, что вообще хотела видеть это. Уж лучше не заметить, чтобы не начать бояться ещё больше. Казалось, что вот-вот что-то да покажется во тьме, от чего удерживать душевное равновесие становилось всё сложнее. Некий отдых помог мне восстановить хотя бы часть сил для дальнейшей прогулки — её не избежать. Тогда я поняла, что лучше всего будет потратить это время на поиск ночлега для восстановления сил, ведь в ином случае я рискую не дожить до утра.       Перевёрнутые и разбросанные словно игрушки разбитые машины помогали мне скрываться от жнецов на протяжении всего пути до более-менее уцелевшего здания. На радостях успешно обойдя ещё одного неизвестного, я спиной завернула за угол и почти обернулась, но моя спина коснулась чьей-то груди. Не успев среагировать и поднять автомат, я замерла, так как к голове был приставлен пистолет.       — Игра закончилась, Эвелин. Бросай оружие, — услышав знакомый голос, от которого у меня пробежались мурашки по коже, я бросила автомат на землю и поспешила обернуться, не восприняв пистолет Достоевского как явную угрозу. Однако, даже после этого он не стал убирать его, от чего я вспомнила о своих мыслях и сильном желании устранить Фёдора как главного злодея сего представления. Именно это и подливало масло в огонь, усиливая страх.       — Не шути так, — меня постепенно начало охватывать напряжение, от чего Фёдор ухмыльнулся и всё-таки соизволил опустить оружие. Я невольно выдохнула, тем самым избавив себя от дурных мыслей. Благо, читать их он не умеет.       — Вижу ты стала храбрее, — Достоевский усмехнулся от самого факта и продолжил уже с более серьёзным лицом, наконец подойдя к главному вопросу. — Ты упустила Тигра?       — Произошло кое-что непредвиденное… — на момент я отвела взгляд, но через пару секунд набралась сил и посмотрела ему в глаза. — Он сбежал ещё на выходе из леса, когда увидел, что произошло с городом. Я не смогла остановить его.       — Это было ожидаемо, — Фёдор, казалось бы, не считал мою провинность сильно значимой, и поэтому не обратил на это внимания. По крайней мере потому, что остановить Тигра не под силу такой, как я. Но были ли у него другие варианты на эту же роль?       — Ты ведёшь себя более, чем подозрительно, — мне было не по себе из-за его нового отношения ко мне буквально после того, как он оставил меня в подвале вместе с Тигром на верную смерть. Я не могу ему верить, да и не хочу, но мне придётся это сделать ради того, чтобы просто выжить. Другого выбора у меня нет.       — Тебе так кажется, — он усмехнулся из-за этой моей черты, которая всё же осталась прежней. Как боялась его, так и всё ещё боюсь. До сих пор не доверяю, хоть и иду на его поводу как по канату с завязанными глазами.       — Нет, не кажется, — я решила проявить настойчивость, хоть и сомневалась в своей правоте. — Когда ты в последний раз был снисходителен? Никогда, по-моему. Я всё ещё помню, как ты запер меня в подвале не так давно.       — Ты считаешь, что обвинять меня — хорошая идея? Не у тебя в руках пистолет, — пару раз прокрутив в руке огнестрельное оружие, на его лице вырисовалась недоброжелательная ухмылка, невольно вызвавшая у меня страх неповиновения.       Воцарилось молчание, которое разбавлял слабый гул ветра, и только сейчас я заметила, что пошёл снег. неужто температура опустилась до такой степени? Снежинки путались в волосах и таяли при соприкосновении с кожей, оставляя неприятные ощущения.       — Идём. Здесь больше нечего делать, — сказал Фёдор, и потянул меня за рукав за собой. Я не стала сопротивляться и пошла за ним, хоть меня и удивило то, что он дотронулся до меня не с целью навредить.       Через пять минут ходьбы мы оказались в подъезде одного из наименее разрушенных домов, в целостности конструкции которого не приходилось сомневаться. Пострадали лишь верхние этажи, но низ продолжал спокойно держаться. Заранее зная, что лифтовая система точно не будет работать, Надежда оставалась на лестничную клетку, через которую было решено пробраться в одну из пустующих квартир. Такие можно было определить по открытой настежь входной двери и по беспорядку внутри. Однако, таковых, как оказалось, не осталось. Там были выжившие.       Было принято не идти на этаж выше, так как риск обвала становился от этого лишь больше. Неожиданно для меня, Достоевский постучал в дверь, и ему открыли, как ни в чём не бывало. Разумеется, у полиции есть дела поважнее, и именно поэтому Фёдор стал действовать в открытую — он наставил на выжившего пистолет, что меня совершенно не порадовало. Однако, вмешиваться я не стала. Именно так квартира и оказалась в нашем распоряжении, а человеку, оставившему это место, пришлось искать другое укрытие. Это был далеко не благородный поступок, но думаю, другого выхода не было. По крайней мере, не в новом мире, где ради выживания нужно отбросить человечность.       Зайдя в квартиру и закрыв за собой дверь, первым делом, я пошла обыскивать квартиру на наличие каких-либо угроз в виде людей или ловушек, что было бы явно нежелательным сюрпризом. Фёдор небрежно бросил пистолет на стол и начать рассматривать полки стеллажа, на которых находились семейные фотографии и сувениры из разных стран бывшего хозяина квартиры. Там же нашлось место для медведя с ушанкой из России.       Не найдя ничего подозрительного, я выдохнула и вернулась в гостиную, где подошла к окну и поставила руки на подоконник, в то время, как Достоевский сидел на диване и рассматривал незаурядный стеклянный шарик, найденный на одной из полок. Картина снаружи совсем не менялась даже от того, что мы были на третьем этаже, и это совсем не утешало.       — Ты не думаешь, что это было слишком? — искоса посмотрев на него, я продолжила наблюдение за танцующими в неизвестности тумана снежинками, которые, кружась, летели прямиком на асфальт и постепенно образовывали белоснежный ковёр. При виде этого зрелища мне сразу же вспомнилось ощущение прохлады, которое до сих пор меня не покинуло.       — Нет, — наблюдая за тем, как переливается шарик на свету от настольной лампы, он продолжил. — Для достижения любой цели приходится жертвовать чем-то, будь то свободное время или же целый город.       — Есть ли у тебя хотя бы капелька человечности? Ты убил слишком многих, хотя обещал обойтись без стольких жертв, — самовнушение окончательно ослепило меня и скрыло реальность того, что изначально всё было сладкой ложью, в которую мне так хотелось верить. Сейчас же мне просто, видимо, хотелось услышать некое оправдание от самого Фёдора, чтобы хоть как-то облегчить ношу. Я повернулась к нему лицом, к сожалению, без надежды получить ответы.       И ответа и вправду не последовало — Достоевский сделал вид, что не услышал вопрос и просто проигнорировал его. Вздохнув, я уже смирилась с этим, но внезапно для меня он продолжил.       — Гений, не способный понять боль другого, не может стоять во главе организации, — Фёдор посмотрел на меня сквозь призму шарика, с интересом наблюдая за тем, как искажается реальность из-за одного лишь движения его руки.       — Разве это относится к террористическим организациям? — на момент меня это позабавило, но буквально через пару секунд усомниться в том, что восприятие мира Достоевского не искажено. Хотя, это было понятно даже с первых слов, когда он назвал себя Богом.       — У тебя отлично получается уменьшать шанс выжить, — Достоевский ухмыльнулся и положил шарик на столик. — По крайней мере, я бы с радостью отрезал тебе язык.       — Этот шанс исчез ровно в тот момент, когда я встретила тебя, — угроза Фёдора выглядела не только устрашающей, но и.. несерьёзной? — Я не верю ни тебе, ни твоим планам.       … Особенно после того, как ты избавился от одного из своих ближайших подчинённых. Уверена, что…       — Ты можешь уйти в любой момент, — неожиданно выдал Достоевский, после чего не спеша встал и подошёл к окну, оперевшись руками на подоконник. Буквально через пару секунд он искоса глянул на меня, и его ухмылка стала лишь шире, что было едва заметно из-за волос — он заметил, что я замешкалась, и это пробуждало в нём чувство собственного превосходства.       — Если бы я могла, то давно бы уже сделала это, — и всё-таки оставался какой-то барьер, мешающий мне совершить этот шаг. — Ощущение, будто уже нет смысла поворачивать назад.       — Несомненно, — незаметно он слегка переместил ладонь и едва задел мои пальцы, как я мигом отдёрнула руку, непонимающе, и в то же время злостно посмотрев на него. Не уверена, сделано это случайно или же специально, но в любом случае, я не хотела, чтобы он хоть как-то касался меня. Эта реакция вызвала у него весьма безобидный смешок, который окончательно вызвал у меня недоумение. Я ждала объяснений, но вместо этого последовал вопрос, который поставил меня в тупик. — И чего же ты испугалась в этот раз?       — Рефлекс, — неумело увильнув от вопроса, ответ на который я не знала, мне захотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не быть здесь и сейчас, и уж тем более не знать, о чём подумал Достоевский на самом деле. Через пару секунд я поставила руку на прежнее место и дополнила пояснение к этому неоднозначному ответу, чтобы всё прояснить. — Даже не думай, что я забыла о пытках. Я не собираюсь прощать того, кто играется с чужими жизнями, не зная им цену.       — Если бы я не знал, то дал бы тебе повеситься, — уголки его губ приподнялись, когда он лицезрел в моих глазах смешанные эмоции — злость, обида и… благодарность, хоть я и не хотела, чтобы меня спасали. Я совсем не знала, что сказать, но взгляд ответил за меня. — Теперь-то ты понимаешь?       Тем не менее, я промолчала, стараясь следовать здравому смыслу и не поддаваться на сладкие речи Достоевского, зная, что это может сыграть против меня. Где-то в глубине души мне хотелось ему верить и хотя бы на секунду поддаться, согласиться, лишь бы избежать возможных неприятностей. Однако, неприятностей будет гораздо больше, если я всё-таки послушаю его, ведь это могло быть частью его безумного плана.       И мне совсем не хотелось участвовать в этом.