Меняясь телами

Теоретически, он подозревал, что так и будет. Серьезно, когда живешь в мире, где на восемнадцатилетие вместо открытки получаешь обмен телами со своей родственной душой, глупо было ожидать чего-то иного. Однако, Стайлз абсолютно точно помнил, что не заказывал пробуждение в темном подвальном помещении, чувствуя чертову боль по всему телу. Попытки подняться успехом не увенчались, по крайней мере, первые четыре, но вот на пятую удалось кое-как доползти до выключателя, ища его местоположение с помощью остатков памяти, и включить свет. А затем выключить. И снова включить. — Охренеть! Вся грудь, неплохая, кстати, была исполосована чем-то острым, предположительно ножом, или просто чесалось сильно, а у соулмейта был модный маникюр. Стилински недавно видел нарощенные ногти Лидии, похожие на коготочки вурдалака. Без обид, но вот такими легко вскрыть вены, которые у этого тела тоже кровоточили. — Как же вовремя ты решил покончить с собой. Нет, ну, а как иначе это истолковать? Не комар же покусал. Подвал, к слову, оказался лофтом, только без единого лучика света и пах сыростью, словно здесь никто не проживал. Старым добрым методом тыка удалось найти ванную комнату, заползти в душевую кабинку и с наслаждением повернуть кран с холодной водой. Напор оказался хорошим, быстро смывая липкую и отвратительно пахнущую кровь и вызывая мурашки. Как-никак, но подобные купания осенью излишни. Разбавив горячей, Стайлз сел на пол и решил наконец поразмышлять над сложившейся ситуацией. Его родственная душа — парень-самоубийца, не слишком хозяйственный, но определенно занимающийся спортом. Вот только разве ему не стоило ограничиться руками? И откуда столько крови? Вода у сливного отверстия должна была уже стать бледно-розовой, но никак не алеть на свету. — Почему эта грёбаная кровь не останавливается? Очередной возглас в пустоту, естественно, остался без ответа. Закрыв все краны, паренек решил воспользоваться наконец аптечкой. У него дома она находилась на кухне, слева от банки кофе, а у Скотта — в ванной, на верхней полочке. Это точно не дом МакКолла, но, может, повезет? Искать еще и кухню желания не было. К счастью, возле раковины действительно был шкафчик, но вот только одно «но» — из лекарств там была лишь упаковка аспирина. Да, для остановки кровотечения она точно подойдет. Закатив глаза, Стилински случайно заметил свое отражение в висевшем на стене зеркале, да так и замер с приоткрытым ртом. — Вау, приятель, да ты реально неплох! Не парень, а взрослый мужчина с темными растрепанными волосами и недельной щетиной на подбородке, футболка на теле разорвана и обнажает чересчур глубокие раны, над мышцами абсолютно точно работали не один год, да и все остальное радует глаз. Походу судьба решила повернуться своим непостоянным личиком и подсунула неплохой такой подарочек в виде незнакомого, но уже вызвавшего симпатию соулмейта. Если, конечно, он не умрет. Стоп, а если крякнется в этом теле, в своем очнется? Как-то не хотелось погибать в восемнадцать, даже помощником шерифа еще не стал. Если бы родственной душой оказалась Лидия, то такого б не случилось — слишком уж она привязана к жизни, а вот черт его знает, из-за чего вскрылся этот ходячий кумир девчонок пятнадцати лет. Стайлз определенно не относился к этой категории, но был готов подать заявку на вступление. То, что его соулмейт не относился к противоположному полу, он знал еще давно, лет в шесть, когда состоялось первое перемещение. Кто ж думал, что будет столь сильная разница в возрасте? Такого не предугадать, но в принципе, это особой проблемой не оказалось. Подумаешь, этому телу лет тридцать, ну и что? Седины вроде нет, кожа без морщинок, а кровь идет. Черт, кровь! — Исцелиться не пробовал? Слышать собственный голос — вполне привычное и обыденное дело. Слышать его со стороны, находясь в чужом теле, и наблюдать, как свое стоит в проходе, непривычно наморщив лоб и сложив руки на груди, — определенно из ряда вон. Первое впечатление — почему в пижаме? Второе — по сравнению с этим недо-себя-киллером, слишком костляв. Осознание того, что перед ним стоит не просто оболочка Стилински, а его родственная душа, привело в некую панику и заставило неосознанно пригладить волосы. — Серьезно? Ты истекаешь кровью, но заботишься о прическе? О боги, этот парень просто ходячий сарказм. Хотя, и сам он не лучше. — Ну, надо же это кому-то делать. Хмыкнув, не-Стайлз подошел ближе, а затем совершил нечто странное. Ну, как странное, подумаешь, одним резким движением вывернул руку, вызвав болезненный стон. — Ты что творишь? — Исцеляйся, иначе умрешь. — Ты спятил? — Слушай, это сложно объяснить, но, — соулмейт устало потер переносицу, явно находясь в замешательстве, — я не совсем человек, понимаешь? — Что-то не наблюдаю у тебя рога во лбу. Короткий смешок развеял напряжение, но тут же на лице вновь воцарилось хмурое выражение. Это неправильно как-то, ибо Стайлза всегда называли занозой, солнечным мальчиком, ходячей батарейкой в клетчатой рубашке. — Если ты не заткнешься, мне придется разорвать тебе горло. Может, хоть тогда процесс исцеления запустится. Кто ж знал, что твое совершеннолетие случится именно тогда, когда я наткнусь на охотников. — О, так ты браконьер? — Оборотень. — Оу. А вот это уже странно. Интересно, какой именно вид наркотиков употребляет этот чудик? — Слушай, лучше б ты был единорогом. — Не веришь, значит? — Верю, конечно. Знаешь, однажды Гринберг, один из моих одноклассников, пришел в школу после употребления марихуанны и признался в любви нашему тренеру. Вот это было круто, реально круто. Но оборотень… Это определенно что-то серьезней, верно? Стайлз, вернее, его соулмейт, раздраженно прорычал, явно с трудом сдерживаясь от ломания второй руки. Или ноги. А может, всего сразу. Комплексно так, чтоб уж наверняка. — Я умру, если ты не заткнешься и сделаешь то, что тебе говорят. — А я умру от осознания, что связан с суицидником-наркоманом. Хуже было бы только тогда, если б ты оказался законченным натуралом с кучей детишек и женушкой. Хэй, ты же не натурал, да? Было бы не круто, знаешь ли. — У меня нет жены и детей, — проворчал собеседник, закатывая глаза. — Но ты натурал? Боль от вывернутого запястья спутала все мысли, заставляя снова вскрикнуть. — Слушай, это чертовски плохой способ уйти от ответа. — Я расскажу о своей ориентации, но только после того, как мне не будет угрожать смерть. Договорились? Это обещало быть интересным. Пожалуй, стоит попробовать сделать хоть что-то, вдруг, соулмейт все же не наркоман? — Окей. Так, что мне надо сделать? Учти, станцевать шаманский танец вряд ли смогу. — Просто расслабься и подумай об этом. Об исцелении. Закрыв глаза, Стайлз честно попытался настроиться на нужную мысль, но сердце продолжало бешенно стучать, грозясь прорвать грудную клетку. Его родственная душа — невероятно крута, пусть и шизанута немного, но все же крута. И, возможно, у них может что-то сложиться. Было бы замечательно. — Ты не успокаиваешься. — Я потерял столько крови, что должен напоминать выжатый лимон. Как думаешь, это способствует расслаблению? — Это моя кровь. — Ох, да, это абсолютно важное уточнение. — Просто заткнись. И он заткнулся. Ровно тогда, когда на костяшки пальцев несмело легли прохладные ладони, медленно сползая вниз и переплетаясь пальцами с чужими руками. — Учти, если ты меня поцелуешь, ну, вдруг, это точно не поможет. — Поверь, целовать самого себя не входило в мои планы. — Ну, а потом? — Исцеляйся уже. — Слишком много этого «потом», — проворчал Стилински. Однако же, попытался поверить в то, что обычно называют бредом. Представил, как по телу разливается волна тепла, закрывая раны и облегчая боль, чувствуя, как появляется легкость и желание бороться, куда-то бежать, что-то делать. Несколько раз пронзала легкая боль, особенно в районе рук, что не удивительно — вывернули же, если не сломали. Ну, вот, его новый знакомец на всю жизнь — психопат. Пугает ли это? Ха, да разве может что-то напугать сына шерифа? Только Лидия в огуречной маске, но вряд ли она бродит где-то поблизости. — Продолжай. Непривычно держаться с кем-то за руки, а собственный шепот совсем рядом напрягает. У него реально такой голос? Позвольте удавиться, пожалуйста. Так, стоп, тут успокоиться нужно, типа восстанавливаться. Действительно стало легче. Может, это эффект умирания? Ну, организм понимает, что ему крышка и отчаивается? Чуть приподняв веки, Стайлз с опаской взглянул на вены и чуть не заорал благим матом. Он мог поклясться, что еще минут пять назад там были такие порезы, что смерть уже приветливо зыркала, стоя на пороге, а сейчас — лишь бледные полосы, едва заметные при свете лампы. — Какого… Охренеть можно. — Я же говорил, что оборотень, идиот. — От придурка слышу. Лучше б ты был единорогом, вот честно. В очередной раз закатив глаза, соулмейт помог подняться и доковылять до пыльного диванчика, на который Стилински рухнул с облегчением. Как-никак, но это лучше, чем валяться на плиточном полу в луже собственной крови. Ну, не совсем собственной, но все же. Сев рядом, мужчина в теле подростка придирчиво осмотрел подростка в теле мужчины, поверхностно, естественно, оставаясь более менее довольным. Походу, даме с косой сегодня ничего не светит. — Я Стайлз, кстати. Стайлз Стилински. — Дерек Хейл. А теперь, постарайся уснуть, ладно? — Если ты завтра не появишься на моем пороге, волчара, то жди серебряную пулю в лоб, понятно? Или найду для тебя аконитовый букетик и засуну в… — Спи уже, найду. Хмыкнув, Стайлз откинул голову на подлокотник и уже был готов приступить ко сну, как его пронзила внезапная мысль. — Так ты натурал, или нет? — Стайлз! — Да понял я. И он закрыл глаза, так и не увидев мелькнувшую на собственном лице улыбку. Что ж, у них впереди вся жизнь и разговор с шерифом. Оставалось только надеяться, что в полиции не выдают серебряных пуль.