Тайна Скуало

Полночи ждёшь, приходишь вновь ко мне Ветром в окно, покой нужен тебе Страхом убьёшь, возьмёшь душу мою В рабство оков, и я в твоём плену Артерия — «Боль»

Занзас резко открыл глаза, тут же поморщившись от пусть и слабого, но всё же бьющего спросонья по глазам света настольной лампы. Гротескные антикварные часы как раз заканчивали бить полночь. Широко зевнув, брюнет выпрямился в кресле и тупо уставился перед собой. И что это, мать его, только что было? Очередной ебанутый сон? Но почему он продолжается даже после пробуждения, выстраивая перед внутренним взором всё более чёткую картину? Слишком реалистичный, слишком яркий, слишком… правдоподобный. Сердце варийского лидера окутал неприятный холодок, некогда хорошо ему знакомый — всепоглощающее отчаяние от предательства и сдавливающая всё внутри боль. Лишь краткий миг — и снова привычное раздражение и злость. Да как такое вообще можно было забыть?! А коварная память тем временем выдавала всё новые и новые подробности. В какой-то момент несостоявшийся Десятый стал противен сам себе. Даже будучи подростком, что только начал постигать все прелести постельных утех, Занзас, пользуясь своим положениям сына хозяина, просто приказывал не смевшим ослушаться служанкам. Правда, помня о том, что Кодекс предписывает быть обходительным с дамами — особенно своего круга — стремился именно набраться опыта и чему-то научиться на будущее. А потому — поначалу излишне напористо и неумело, постепенно совершенствуясь — пытался удовлетворить и вторую сторону. Став взрослым, он иногда бывал несдержан в сексе, а алкоголь никогда не открывал в нём лучшие черты, но изнасилование?! Конечно, приёмный сын Девятого никогда не был образцом высокоморального поведения, но всё же так низко не падал никогда. Даже в низших криминальных кругах есть своя иерархия, на вершине которой стоят профессиональные преступники и воры в законе. А вот насильники находятся на самом дне: окажись он сейчас в местах не столь отдалённых — его бы опустили известным способом. По крайней мере, попытались бы — и никакие титулы не спасут: в тюрьме свои порядки. Что уж говорить о благородной мафии? Впрочем, намечающиеся муки совести оперативно были подавлены в зародыше поднявшим голову гневом. Босс Варии вцепился пальцами в резные подлокотники кресла, с силой сжав их. Это что же получается? Акулий мусор — баба? Если эти воспоминания подлинны, то тогда… тогда это многое объясняет. Так значит баба действительно была! Так вот почему патлатый стал от него шарахаться! Вот о чём так неразборчиво, но настойчиво шептала интуиция! Баба! Сука! Блять! Чёртова бабёнка, посмевшая его обмануть! На хруст трескающегося под руками дерева тяжело дышащий от поднимающегося в душе бешенства несостоявшийся Десятый внимания уже не обращал. Проклятье! Убью! Подорвавшись с места, в порыве ярости Занзас одним махом скинул всё с тяжелого дубового стола: документы, канцелярский набор, бутылку виски, закрытый ноутбук, печать… Настольная лампа так и не долетела до пола, зависнув на коротком проводе в нескольких сантиметрах от ковра. Парень судорожно сглотнул застрявший в горле комок из противоречивых чувств и бегло осмотрел то немногое, что осталось на столе, ища, чем бы запустить в стену. Или дверь. Всё равно — лишь бы дать выход эмоциям. Маятник. Подарок Скуало — его соратника, его поверенного, его… предательницы. Схватив безделушку, вариец с силой сжал её в кулаке, смутно чувствуя, как острый кончик дуги впивается в ладонь. Широко размахнувшись, Занзас со всей дури запустил ни в чём не повинный презент в дверь. Не помогло. Сжигающий изнутри гнев никуда не исчез, застилая глаза красной пеленой, а горечь во рту только усилилась. Ему не нужно зеркало чтобы убедиться, что чёртовы шрамы один за другим снова проступают по всему телу — сметающая все оплоты разума ярость лучшее тому доказательство. Зло стиснув зубы, брюнет непроизвольно зажёг на руке Пламя, выпуская небольшой сгусток в стену, за ним ещё один… Тяжело плюхнувшись в кресло, выпустивший пар парень окинул кабинет мрачным взглядом и невесело усмехнулся. Подумаешь, несколько чёрных подпалин на стенах — легко можно закрыть картинами, а пропаленный ковёр — заменить. Бушующий в душе гнев поутих, оставив после себя лишь выжженное пепелище. Опять. Ведь так уже было однажды. Старик уже предал его доверие, теперь вот Акула… Откинувшись в кресле, Небо Варии закинул ноги на опустевший стол и сжал пальцами виски. То, что патлатый мусор теперь не жилец — это понятно, а то, как скоро Занзас найдёт чёртову бабёнку — из-под земли ведь достанет! — лишь вопрос времени. Она обманула всех, а главное — его. Никто не знал об её истинном поле. Или знал? И как он сам мог такое не заметить? Лидер наёмников свёл брови у переносицы и попытался сосредоточиться: не может быть, чтобы за всё это время капитан никак не спалился. «Думай. Вспоминай. Что-то да должно быть!» И память услужливо выудила из своих закромов кое-какие воспоминания… *флешбэк* Это произошло незадолго до нападения на штаб Вонголы. Занзас с Суперби как раз были на одном из светских приёмов, когда… — Скуало! Ты ли это? Обернувшись, брюнет увидел спешащего к ним… Дино Каваллоне. Не дойдя до варийцев пары метров, Мустанг споткнулся на ровном месте и, вытянув руки вперёд, рухнул прямо к ногам Занзаса. — Каваллоне? — похоже, акулий мусор был немало удивлён. — Ага, — лучезарно улыбнулся блондин, поднимаясь на ноги. Быстро отряхнув брюки, Дробящий Мустанг коротко кивнул тогдашнему наследнику Вонголы в знак приветствия и сделал было шаг в сторону мечника как его улыбка быстро сползла с лица, сменившись недоумением. Проследив за взглядом Дино, Занзас понял, что причиной столь резкой смены выражения лица был шеврон Варии на рукаве плаща его капитана. И точно, следующая фраза Каваллоне подтвердила его догадку: — Как тебе удалось попасть в Варию? Я думал… — Врооой! Дино, — перебил блондина Суперби, — отойдём, выпьем чего-нибудь за встречу? После Скуало объяснил, что пересекался с Мустангом в школе, когда тот на несколько месяцев зачем-то приезжал в северную Италию, откуда Второй Император Мечей был родом… *конец флешбэка* Тогда Занзас не обратил на этот случай внимания, но в свете последних событий… Возможно, удивление Мустанга было вызвано не внезапной встречей, как брюнет думал ранее, а тем, что зная об истинном поле Скуало его удивила принадлежность к Варии, куда баб, как известно, не брали… Получается, Каваллоне всё знал? Заебись! Они вдвоём водили его, Занзаса, за нос. «Ну, кто ещё мог знать?» — со злым азартом подумал парень. Занзас судорожно стал перебирать в голове кандидатуры своих офицеров. Леви? Нет, этот точно утаивать такое от Босса не стал бы. Дело даже не в показной преданности, граничащей с поклонением, а в том, что Гроза Варии капитана явно недолюбливал и, зная порядки отряда, использовал бы любую возможность, чтобы избавиться от Суперби. Вон как теперь выслуживается… Нет, Леви чист аки слеза младенца. Бел? Нет, несмотря на всю свою гениальность, Принц совершенно не умел держать язык за зубами. Конечно, секретную информацию Потрошитель не разглашал, а вот посплетничать о коллегах очень даже любил. Знание тайны Скуало распирало бы его изнутри, больше суток Ураган бы не продержался и в итоге кому-нибудь сболтнул, а значит — Бельфегор тоже ни при чём. Мармон? Этот ничего забесплатно делать не станет, но его кандидатуру несостоявшийся Десятый тоже отверг. Почему? Если бы Мармон знал, он бы сперва содрал со Скуало кругленькую сумму за молчание, а потом пришел бы к Занзасу и намекнул, что за скромное вознаграждение готов поделиться с начальством ценными данными. Луссурия? Луссурия… Память услужливо подсунула очередное воспоминание: кабинет, Занзас бесится из-за задержки офицеров в Японии и своих странных снов, патлатый своим трёпом выбесил его окончательно… Вот Босс подходит к своему капитану и бьёт под дых. Мечник хватается за живот и падает на колени, брюнет готов нанести следующий удар, но на его руке виснет Хранитель Солнца: — Босс, не надо! В её положении… — Луссурия, заткнись… — хрипит Скуало… «В её положении…» Фраза, на которую в запале Босс Варии не обратил внимания… «Её», мать его, он тогда сказал «её»! Как можно было это проморгать?! Да, офицеры частенько подкалывали варийскую Акулу, называя то бабой с вечным ПМС, то просто блондинкой, как бы намекая на отсутствие мозгов и принадлежность к женскому полу, что для мужика должно быть вдвойне оскорбительно. Но тогда-то ситуация к шуткам не располагала, а значит, Солнце говорил всерьёз. Стоп! А что ещё за положение? Имел ввиду, что Суперби ещё не оправилась после ранения? Версия логичная, но почему протестует интуиция? Совершенно не считаясь со временем, вариец вытащил из внутреннего кармана форменного кителя телефон и ткнул пальцем в нужный ярлык быстрого набора. Вместо привычных гудков в ухо полилась какая-то попсовая мелодия, заставившая Занзаса брезгливо поморщиться. Отставив телефон от уха на безопасное расстояние, дабы не насиловать свой слух, брюнет всё же дождался сонного ответа. Коротко бросив во вновь поднесённую к уху трубку: «Павлиний мусор, ко мне. Быстро!» — несостоявшийся Десятый сбросил вызов. Через десять минут глава Варии смерил представшего перед ним Хранителя презрительным взглядом. Явно наспех одевшийся и примчавшийся боксёр даже глухой ночью не забыл про свои солнцезащитные очки. При виде воцарившегося в кабинете Босса бардака гей картинно поднёс ладони к своим щекам, что-то неодобрительно причитая. Убрав ноги со стола, Занзас поставил на него локти, сцепил пальцы в замок и, опустив на них подбородок, опасно оскалился. Тем неожиданнее для Лусса прозвучал вопрос, высказанный, казалось бы, спокойным тоном: — Где она? От внимательного взгляда не укрылось, как еле заметно дёрнулся Хранитель Солнца. Бинго! Впрочем, Солнышко быстро взял себя в руки, склонил голову набок, сложил ладошки вместе, прижавшись к ним щекой, и вытянул губы трубочкой. — Кто, Босс? Занзас продолжал выжидательно смотреть на своего подчинённого. Так и не дождавшись другого ответа, быстро теряющий терпение брюнет медленно поднялся из кресла. Подойдя к вытянувшемуся боксёру вплотную, не говоря ни слова, Занзас отработанным движением со всей силы заехал кулаком в пресс Луссурии и, не теряя времени, схватил пошатнувшегося гея за невыставленный ирокез. — Хватит ломать комедию, мусор, — зло прошипел глава Варии через плотно сжатые зубы. — Спрашиваю последний раз: где она? Для верности Занзас приложил Солнышко головой об близстоящий книжный стеллаж. От такого варварского обращения с их хозяином неизменные солнцезащитные очки Лусса соскользнули с носа боксёра, отлетев куда-то к двери. Резко выпустив волосы из рук, Босс оттолкнул Хранителя от себя. Хорошо приложившись затылком о стену, Луссурия не сразу поднял голову и впился взглядом в скрестившего руки на груди начальника, что стоял всего в нескольких шагах от него. Из треснувшей губы гея сочилась кровь, а сам он быстро выпрямился, рефлекторно принимая боевую стойку. Но не это сейчас цепляло Занзаса, нет. Ярко-синие глаза смотрели дерзко, пронзали холодом. Давненько Босс не видел этих, казалось просвечивающих насквозь глаз, что уже стал забывать, кто же его Хранитель на самом деле. Вторая — самая главная — причина, почему приёмный сын Девятого держал представителя так ненавистных ему секс-меньшинств в организации: вдобавок ко всем своим боевым талантам и заслугам этот человек, строящий из себя курицу-наседку, обладал несгибаемой волей, чертовской проницательностью и очень острым языком. Об этих чертах гея брюнет узнал давно, фактически только придя в Варию: то, как дерзко этот боец отбрил его — амбициозного, самовлюблённого юнца, не побоялся дать отпор явно превосходящему его по силе противнику, вызывали невольное уважение. Именно тогда, в первой и последней рукопашной схватке с боксёром, Занзас впервые увидел его глаза, красноречивее любых слов говорившие о том, что их обладатель не простачёк-душка, коим хочет казаться, а очень умный и опасный противник, который не остановится ни перед чем. Утерев кулаком сочащуюся из губы кровь, Лусс кинул быстрый взгляд на оставшиеся на коже в районе большого и указательного пальцев алые разводы. — Я не знаю, Босс. А даже если бы и знал… — Солнышко поднял на лидера пробирающий до костей взгляд, но тот даже не поморщился, с самодовольной ухмылкой принимая своеобразный вызов. — Слушай, мусор, а может ты и не педик вовсе? Вон как бабу прикрываешь. Даже мне осмелился дерзить… Несмотря на насмешливый тон и без того напряженная атмосфера накалилась до предела. Занзас понимал, что выбить из боксёра нужную информацию силой вряд ли получится, а значит, ничего не оставалось, кроме как немного поиграть в кошки-мышки (ну и на нервах, не без этого), тем самым дав Хранителю Солнца возможность ответить на его вопросы добровольно. Гей лишь нагло усмехнулся в ответ и издевательски причмокнул губами: — Хоть сейчас докажу. Только, Босс, ты снизу. Резко оказавшееся у лба Луссурии дуло знаменитого пистолета и звук взведённого курка недвусмысленно говорили о том, что боксёр перегнул палку, но в его глазах, отражающихся в опасно сощуренных алых, не было и тени страха. — Ты можешь пристрелить меня, но ответ будет тот же: я не знаю где Скуало. Оставь её в покое. Изогнув руку, вариец надавил пистолетом на лоб Лусса, натирая холодным дулом кожу и вновь подойдя почти вплотную, раздраженно выдохнул: — Это не тебе решать, отброс. А за то, что покрывал акулий мусор ты мне ещё ответишь по всей строгости наших законов… — Законов? — шире усмехнулся гей. — Не ты ли нарушил их первым, а, Босс? От такой наглости брюнет было вспыхнул вновь и, казалось, даже готов был спустить курок, но следующая фраза Солнышка заставила его оцепенеть, если не сказать — зависнуть: — Кодекс запрещает нам всяческое насилие в отношении наших женщин. Тем более — беременных…