Война гонит ветер ужаса, Пепел веков и дней. Судьба вещей птицей кружится Над головой моей. Время, как змей, вьётся вокруг себя. В Книге Смертей будет глава моя. Дух оставил плоть, но покоя нет. Я хочу сберечь заповедный свет. Я Хранитель Свеч на границе Тьмы, Свет ковал мой меч для своей войны… Ария — «Меченый злом»
Свернув записку, Хранитель Солнца положил её на кровать рядом со спящей девушкой и, тяжело вздохнув, опустился на стоящий рядом стул. Гей всё понимал, даже больше, чем ему хотелось бы… Луссурия помнил капитана ещё подростком… После поражения Тюра, Лусс был одним из немногих офицеров, кто остался в Варии. Нет, Солнышко уважал прежнего командира и искренне расстроился, узнав о его кончине, но боксёр был реалистом и понимал, что смена руководства рано или поздно произойдёт. Ненависти к человеку, победившему Императора Мечей, Лусс также не испытывал: таков путь настоящего бойца, а смерть на поле боя — наивысшая честь для истинного воина. В тот день нового командира вместе с Луссурией встречал ещё кое-кто: Бельфегор и Мармон. Почему остались эти двое, догадаться было несложно. Мармона интересовала лишь материальная выгода: сама организация никуда не делась, подумаешь — другой начальник, лишь бы исправно платил! Ну а маленькому Белу просто некуда было идти. Ни один из оставшихся офицеров Варии не присутствовал на дуэли двух мечников, а потому представление о победителе у каждого было своё. Боксёру, например, виделся высокий молодой мужчина с шикарной подтянутой попкой… Увидев на пороге худого, в чём-то даже хрупкого подростка среднего роста, варийцы выпали в осадок: как этот «дохлый» субъект умудрился свергнуть Тюра, который, к слову, был довольно рослым и коренастым мужчиной? Луссурия был первым, кто всем сердцем принял нового командира: такова его по природе дружелюбная натура… Белобрысый паренёк понравился гею: он был довольно милым и энергичным. Вот только почти сразу Луссу стало очевидно, что организация Второго Императора Мечей не интересует. Нет, новый Босс честно пытался вникнуть во все тонкости, восстановить разорванные и наладить новые связи, но всё это делалось без энтузиазма, по необходимости… А потом Суперби привёл Занзаса… Вот уж кто на роль Босса наёмных убийц подходил идеально: сильный лидер, отлично знакомый с законами мафиозного мира, надменный и амбициозный. В отличие от Скуало, новый Босс фанатично принялся вытягивать Варию из ямы и довольно скоро преуспел. Даже те люди, что не одобряли этой перечащей законам Варии смены руководства (старый лидер не был побеждён новым, дуэли вообще не было), всё же согласились с тем, что назначение Занзаса было самым верным решением… Много чего было пережито, но кое-что не давало Луссурии покоя: во-первых, почему же мечник притащил в Варию Занзаса? Нет, дело не в том, что гей ставил под вопрос компетентность кого-либо из них, а в том, как Скуало смотрел на нового Босса: предано, восторженно. Было в этом что-то странное, неправильное, не такое… Во-вторых, иной раз Хранителю Солнца казалось, что их капитан — женщина. Некоторые реакции, походка, жесты были типичны именно для женщин… или геев. И каждый раз боксёр напоминал себе, что это Вария: здесь женщин нет и быть не может. Так может всё же Хранитель Дождя — гей? Как-то раз Солнышко даже осмелился подкатить к мечнику, застав того хандрящим в кабинете на тот момент замороженного Занзаса… Получив по голове вазой, вариец навсегда усвоил, что если их капитан и гей, то Лусс явно не в его вкусе. А жаль… Он же всего-навсего утешить хотел: вон как Суперби за Боссом тоскует… Вообще взаимоотношения Босса и капитана, на взгляд Луссурии, были довольно странными. Ни для кого не было секретом, что несостоявшийся Десятый постоянно срывался на Скуало, швырялся чем не попадя, а тот, в свою очередь, орал на начальника и всячески оспаривал его решения. Но при этом нельзя было не признать, что именно мечник был ближе всего к Небу Варии, был его поверенным во многих делах, а Суперби, в свою очередь, так смотрел на Занзаса… Солнышко не раз пытался идентифицировать этот взгляд, но почему-то на ум приходило лишь одно сравнение — влюблённая школьница. А если вспомнить, сколько раз Лусс с пинка Скуало топал за ним в очередной бордель вытягивать из оного загулявшего Босса? В помощники в этом ответственном деле Дождь Варии всегда брал именно Луссурию: Леви в жизни не пойдёт против слова Босса, Мармон за свои услуги и риск для жизни требовал непомерную плату, а Бельфегор, попадая в бордель, тут же забывал зачем они здесь и уматывал развлекаться. Вот и оставался один Хранитель Солнца, который денег не брал, девочками не интересовался. Порой боксёр замечал, что в такие моменты лицо варийской Акулы озаряет победная ухмылка, а в глазах плещется торжество: ревнивая женушка, обломавшая блудному супругу адюльтер — не иначе. Вообще боксёр был прозорлив и многое подмечал. Другое дело, что, не имея доказательств, своими умозаключениями он предпочитал ни с кем не делиться. За неимением неоспоримых фактов обратного, гей привык считать, что между Боссом и капитаном ничего нет и быть не может… До того злополучного дня… Дня церемонии Наследования… То, что Вонгольский боксёр приглянулся Луссурии, было очевидно для всех, разве что недалёкий Рёхей никак не мог понять, чего же от него нужно этому ЭКСТРИМальному варийцу. В то утро Хранитель Солнца Варии довольно рано покинул выделенные ему апартаменты и отправился на поиски японца, собираясь предложить ему дружеский спарринг: нужно же с чего-то начинать. Найденный в Малой столовой Сасагава обрадовался предложенной тренировке и, не обращая внимания на предостережения друзей, последовал за геем. Слушая долетающие вслед обрывки фраз вонголят, Лусс даже немного расстроился: и ничего они — варийцы — не монстры; да — опасные, но только для врагов Семьи, так зачем же наговаривать? Тренировочным боем Солнышко остался доволен: и размялся и красивым телом полюбовался вдоволь. Пока только так: спешить не стоит, иначе паренька можно спугнуть. На обратном пути Хранитель столкнулся с собственным Боссом. Небо Варии было явно не в духе и выглядело изрядно помятым: ещё бы, так налегать на виски с водкой накануне. При виде лучащегося позитивом Солнышка, несостоявшийся Десятый слегка поморщился и, процедив сквозь зубы: «И ты сойдёшь», — через Луссурию передал капитану распоряжение. Почему брюнет не отдал приказ Суперби напрямую было для гея загадкой: их же поселили рядом. Вернувшись к себе, гей немало удивился: на его кровати метался спящий капитан. Вот это было действительно странно: Скуало Луссурию не то чтобы не жаловал, но особой дружбы между ними не было, как впрочем, и у всех офицеров Варии между собой, поэтому вариант, что мечник заскочил к боксёру поболтать, не дождался и уснул, отпадал сразу. Подойдя ближе, Лусс внимательно вгляделся в лицо спящего Скуало: тёмные круги под глазами, разбитые или же прокушенные губы что-то еле слышно шептали, а из-за чуть опустившегося воротника форменного плаща выглядывал край… засоса? Луссурия осторожно потянулся к воротнику командира и отодвинул его в сторону… Представшая картина заставила гея нахмуриться: теперь на шее были отчётливо видны не только красные метки, но и синяки. Склонившись ниже, Солнце Варии смог разобрать обрывки фраз, что неустанно повторял Суперби: «Нет… Не надо… Нет», — капитану явно снился кошмар. Впрочем, кошмар ли? В свете только что увиденного вполне возможно, что сон имел под собой реальную почву. Вариец разогнулся и нахмурился ещё сильнее: неспроста это всё, точно неспроста. Но что случилось? Откуда эти следы? Кто посмел или у кого хватило смелости поднять руку на Дождь Варии? Кому Скуало не смог дать сдачи? Ответ напрашивался сам собой — Босс, больше некому. Вот тут-то и начинались нестыковки. Да, эти двое могли поссориться и, теоретически, дойти до драки, это объяснило бы видимые синяки на горле, но не засосы. Занзас — известный гомофоб, он бы к мужику не полез, для Лусса это было очевидно. Но тогда что же произошло? Кто? Как? Спросить коллегу напрямую? Так не ответит же или пошлёт куда подальше, добавив, что это не его, Луссурии, дело. И будет прав. А дальше — больше. Солнышко, считающий Варию своей семьёй и искренне любящий всех её членов без исключения, решил всё же присмотреться и понаблюдать, а там уже действовать по обстоятельствам: сперва нужно разобраться во всём, а потом уже по возможности наказать обидчиков. Разбуженный капитан вроде бы подавленным не казался, но заметно вздрогнул и напрягся, стоило только помянуть главу Варии. Всю церемонию Суперби как будто был где-то далеко, потом заболел. После чёртовой церемонии вообще творилось что-то странное. Второй Император Мечей как-то подозрительно притих: не было ни громогласных «Врооой!», ни построений, Скуало вяло реагировал на подколы Бела, а главное — сторонился Занзаса. Это заметили все офицеры, вот только никто не решался спросить ни у того, ни у другого, что же они не поделили. Хотя что-то «не поделил» явно один Хранитель Дождя: Босс, казалось, вёл себя как обычно, если не считать того, что иногда провожал своего зама долгим, изучающим взглядом. Скуало и раньше ссорился с несостоявшимся Десятым: мечник, как и Босс, был вспыльчив, но отходчив, а ещё — очень предан Занзасу, поэтому всегда прощал, и перемирие наступало довольно быстро, а тут… Вроде и не скандалили, не выясняли в который раз отношений, но между ними чувствовалась какая-то отчуждённость. А потом была зачистка… Вот где Луссурия вообще перестал что-либо понимать: мало того что Суперби, обычно держащийся Неба Варии и прикрывающий ему спину, в этот раз ушёл в противоположную сторону, так ещё и «порезвился» от души. Да, они наёмники, убийство — их работа, но никогда до этого Солнышко не видел капитана таким: Скуало как будто упивался убийством и стенаниями жертв, на лице застыл жуткий оскал, а в глазах плясали демонические огоньки — все его действия так и кричали о жажде убийства… Всё слишком запуталось. Хранитель Солнца нутром чувствовал, что произошло что-то из ряда вон: не меняется поведение людей так кардинально ни с того ни с сего… Страшное предположение, вырисовывающееся из имеющихся фактов, гей упорно гнал от себя: не хотелось даже допускать такую вероятность, тем более что в ней может быть замешан один из дорогих ему людей — Босс. Миссия в Японии стала кульминацией. Когда Лусс увидел заваливающегося на землю капитана, сверкнувший в руках предателя нож… у боксёра сорвало все предохранители. Гея не так-то просто было разозлить, единственное чего он не терпел — посягательств на свою новую семью, ибо старую — настоящую — он давно потерял: от рук грабителей погибли и родители, и младшая сестра… Тряхнув головой отгоняя неприятные воспоминания, Солнышко подлетел к мафиози и одним точным движением свернул тому шею. Нет! Он больше не будет терять близких, не позволит! Быстро разобравшись с оставшимися двумя заговорщиками, Хранитель Солнца кинулся к Скуало. Беглый осмотр и вздох облегчения: артерия не задета, видимых повреждений жизненно важных органов тоже нет. Вынеся командира на улицу — свежий воздух, да и освещение куда лучше — Луссурия быстренько подогнал джип и, схватив аптечку, вернулся к раненому: нужно обработать рану пока мечник в отключке, ибо потом попросту не дастся. Наличие под одеждой бинтов стало сюрпризом, а уж когда вариец их разрезал… Не веря своим глазам, гей даже спустил свои очки на кончик носа, но видение никуда не исчезло. Вот это поворот! Нет, ну кто бы мог подумать, что смутные домыслы, которые Лусс считал глупостью окажутся правдой! Почему-то опять вспомнилась церемония Наследования и… младшая сестра: ей бы сейчас было примерно столько же, сколько и капитану. Нет, Скуало ничем не была на неё похожа, разве что, возможно, судьбой. Именно поэтому тринадцать лет назад молодой, перспективный боксёр ушел из спорта и связался с мафией, стал наёмником — месть. Месть за убитых родителей и изнасилованную перед смертью сестру, а ведь девочке было всего четырнадцать… И снова капитан не призналась — вопрос о Боссе был проигнорирован. А потом просьба молчать… Она сбивала с толку: если Занзас знает, а мечница до сих пор состоит в Варии, значит, он не собирается её выгонять. Если не знает — тогда кто посмел тронуть девушку? Впрочем, в штабе Вонголы тогда было более чем достаточно народу. И всё же, если бы это был человек со стороны, то с большой долей вероятности правда о Скуало уже всплыла бы. Или же Суперби уже отправила обидчика на тот свет? И что, чёрт возьми, они не поделили с Боссом? Связано ли это как-то между собой? Слишком много вопросов… Затем больница… Боксёр не просто так постоянно носил солнцезащитные очки: за ними прятались не только умные, пытливые глаза, которые никак не вязались с образом жизнерадостного гея, выдавая человека, который много плохого повидал в жизни, но и ещё кое-что. Новость о беременности капитана варийца «добила». Луссурия был далеко не дураком, и теперь мозаика сложилась в цельную картину, которая Солнышку откровенно не нравилась, а самые худшие предположения вновь всколыхнули сознание. Судя по удивлению девушки — она и сама не знала о своём положении, а значит, задержка если и была, то явно небольшая, иначе мечница бы заметила и забеспокоилась. Значит — срок минимальный. Не нужно быть гением математики, чтобы произвести элементарный подсчёт. А если сопоставить кое-какие факты… Наверное, впервые Солнцу Варии захотелось, как следует врезать Занзасу, потому что если он прав… А если нет? Если это всё же не Босс? «Если не Босс, — решил для себя гей, — то я лично сверну ублюдку шею… если эта мразь ещё жива». Лусс до последнего не хотел верить в причастность Неба Варии, но слишком уж хорошо факты подходили друг под друга. Но с другой стороны, ребёнок — это же так здорово! Луссурия вообще очень трепетно относился к детям: чистые, светлые, ещё не испорченные и не познавшие всю грязь этого мира… Они напоминали ангелочков. Мысль о ребёнке на какое-то время вселила в боксёра оптимизм: а может он всё надумал? Ну мало ли что там и как было, может события — как хорошие, так и плохие — просто наложились друг на друга, может у капитана роман с кем-то, возможно даже с Боссом… Вот только чутьё твердило Солнышку, что не всё так просто и радужно… «Аборт». Звучит как приговор, да и Скуало не выглядит счастливой. Это слово возвращает Луссурию в реальность. В её глазах отчаянье, страх… Сейчас перед ним не варийская Акула, не стратегический капитан Варии… Девушка, обычная перепуганная девушка. И снова мерещится сестра… Ребёнок, получившийся в результате такого… Может аборт — действительно лучший выход? Луссурия вглядывается в клубы розового дыма с опаской и беспокойством: если никто не появится, значит, спустя десять лет капитана нет в живых. Чуть в стороне стоит перепуганный Савада, прижимающий к себе ревущего Хранителя Грозы… «Совсем ещё ребёнок, а его втянули во всё это…» Но уже через несколько мгновений гей на время забывает о вонголятах — неотрывно смотрит на появившуюся Хранительницу Дождя: длинные белые волосы почти до середины бедра, строгий брючный костюм, голубая блузка… Назвать эту молодую женщину «мужчиной» у него бы язык не повернулся: в Скуало что-то неуловимо изменилось, добавляя женственности и шарма. Суперби озирается по сторонам и по привычке принимает боевую стойку, зажигает Кольцо, а в другой руке сжимает квадратную коробочку. Наткнувшись взглядом на недо-Босса, на лице Скуало явно проскальзывает удивлением. Всего мгновение — и удивление сменяет хорошо знакомый Солнышку оскал. — Врооой! Савада! Какого чёрта? — мечница гасит Пламя и убирает коробочку во внутренний карман чёрного пиджака. Под озлобленным взглядом Тсуна невольно пятится назад, а оскал Акулы становится ещё шире. Резко сорвавшись с места, женщина подлетела к подростку и, схватив того за грудки, начала что есть силы трясти. — Твою мать, Савада! Что за фокусы?! Тебе, гнида, мало того, что из-за твоих тупых Хранителей и принципов Вария по уши в работе?! Ублюдок! Из-за тебя мы третий год в отпуск уйти не можем! Я по твоей милости скоро забуду, как Занзас выглядит!!! У нас выходной, понимаешь, урод, вы-ход-ной! Так нет же, тебе приспичило… Сволочь, все планы обломал! Голос у Второго Императора Мечей всегда был громким, зычным. А вкупе с кровожадным оскалом, метающими молнии серыми глазами и просто самим фактом принадлежности его обладательницы к Варии производил на потомка Примо неизгладимый эффект: зажмурившись, трясущийся от страха Десятый, непрерывно бормотал какие-то извинения. Немного отойдя от шока, гей кинулся к Скуало — нужно оттащить мечницу пока недо-Босс не пострадал: как-никак они оказались в Японии, чтобы его защитить. — Капитан! Капитан, отпустите мальчишку! — Луссурия положил руку на плечо женщины и слегка сжал. — Очнитесь! Это прошлое: этот Савада пока ещё не виноват в поступках себя будущего! — Знаю, — усмехнулась мечница. В последний раз от души встряхнув подростка, Суперби отпустила шатена. — С будущей его версией такой номер не пройдёт: сразу, падла, в гипер-режим уходит. Развернувшись, Дождь Варии ещё раз обвела глазами коридор, задержала взгляд на исписанном иероглифами стенде, а потом в упор посмотрела на Солнышко. — Напомни-ка мне: что мы забыли в Японии? Конфликт уже вроде бы был. Взяв коллегу под руку, боксёр потянул её в сторону палаты. Во-первых, чтобы опять не сорвалась на Саваде, во-вторых, подальше от лишних ушей. По пути Лусс кратко изложил суть их миссии, то и дело перескакивая на то, как же капитан нынче шикарно выглядит. Женский покрой костюма, туфли на небольшом каблуке, лёгкий парфюм — всё это говорило о том, что десять лет спустя капитан свой пол уже не скрывает. На это его предположение мечница лишь неоднозначно покачала головой. Порог палаты они переступили, когда рассказ Хранителя Солнца подошел к моменту оглашения результатов анализов врачом. — Капитан… — Луссурия замялся на полуслове. С одной стороны, гей не хотел бередить, возможно, старые раны, но с другой — он должен знать: шанс предотвратить ошибки прошлого выпадает не каждый день. — Вы не жалеете, что сделали аборт? Идущая чуть впереди Скуало остановилась и медленно развернулась к боксёру. — Что… сделала? — на моментально побледневшем лице особенно отчётливо выделялись серые глаза, полные отчаянья и страха. Такой же затравленный взгляд, как и минут пятнадцать назад был у её более молодой версии. Женщине явно стало нехорошо, и для удержания устойчивого положения она вцепилась в спинку стоящей рядом кровати. Всё же он правильно предположил — тема точно больная… — Ещё не сделали, но собираетесь… — осторожно продолжил Луссурия. — Останови меня! — такого отчаянья в голосе коллеги Лусс ещё не слышал ни разу. — Любой ценой: ври, угрожай… Делай что хочешь, но останови! Не дай мне совершить самую большую ошибку в своей жизни! — мечница отпустила многострадальную спинку, достала из внутреннего кармана своего пиджака блокнот, вырвала листок и что-то быстро на нём написав, свернула записку и протянула гею. — Если будет упираться — отдай ей это. — Хорошо-хорошо, — Солнышко интенсивно закивал головой и, взяв записку, примирительно улыбнулся. Если Суперби так говорит, значит, так действительно нужно, вот только… — Капитан, ведь тогда… перед церемонией… — «Почему Вы так хотите оставить ребёнка от… насильника?» Лусс никак не решался озвучить свой вопрос, основанный лишь на догадках и предположениях. — Ты ведь уже обо всём догадался, да, Луссурия? Можешь не ходить вокруг да около: нынешняя я знаю твоё истинное лицо. И твою историю. Гей перестал улыбаться. Достав из кармана своего пальто небольшой белый платочек, Солнышко снял свои очки и стал задумчиво протирать стёкла. Больше не скрываемый широкой оправой и темными стёлами очков, сразу же стал виден довольно толстый шрам, проходящий наискось через глазницу и пересекающий веко, из-за чего левый глаз Хранителя был немного прищурен. Закончив, боксёр поднёс очки к источнику света — окну — и внимательно их осмотрел, а потом, не поворачивая головы, перевёл взгляд на стоящую сбоку мечницу. Не удивлена. Значит, действительно знает. — Это ведь Босс, да? — Скуало был знаком этот пытливый взгляд ярко-синих глаз. Луссурия, на первый взгляд самый беззаботный и недалёкий из всех варийцев, на самом деле самый проницательный из них. Женщина обошла постель и присела на её край. Этот период своей жизни она, если честно, помнила плохо — старалась забыть: слишком много стрессов. — Моё время на исходе: пять минут вот-вот истекут, — вздохнула мечница, задумчиво теребя выбившуюся из-за уха белую прядку. Солнышко снова надел очки и, подойдя к напарнице, присел перед ней. Подняв взгляд на Хранителя Солнца, женщина неожиданно тепло улыбнулась ему. — Скоро ты сам всё узнаешь. Запомни, Луссурия: чёрное — не всегда чёрное, нужно лишь посмотреть под другим углом. Темнее всего перед рассветом… Уточнить, что же капитан хотела этим сказать, Лусс не успел: на том месте, где только что сидела Скуало, заклубился розовый дым, а через несколько секунд перед геем была Суперби из его времени…***
Луссурия специально умолчал о некоторых аспектах произошедшего, рассудив, что так пока будет лучше. Так же как и о своём звонке Боссу. Кинув взгляд на дисплей мобильного, гей поднялся на ноги: пора будить капитана — самолёт ждать не будет. Сделать аборт здесь Хранительница Дождя уже не успеет, а за время полёта он сумеет её переубедить. Как-нибудь…