Часть 1
6 апреля 2018 г. в 17:36
Эрасту Петровичу не уснуть. Не помогают ни сонные капли, ни гимнастика до изнеможения, ни успокаивающие дыхательные практики. Потому что нет на земле такой силы, которая принесла бы Эрасту Петровичу покоя, ни в одной стране мира, ни по одну сторону от восхода или заката.
Он сидит в холодной супружеской постели и смотрит в стылую, одинокую темноту. Каждую ночь. Темные круги у него под глазами пропастями зияют на сине-серебристом в сумерках лице, выбившаяся на лоб прядь черных волос рассекает лицо бездонным проломом.
Погубил Эраст Лизу. По-карамзински.
Вскружила ему голову самонадеянность, опьянила до вседозволенности, заставила позабыть о неписаных законах земного мира: кто сильнее, тот и прав. Кто спиной повернулся, тот и мертв. Кто доверился, тот и ранен. Кто влюблен, тот и уязвим.
Бедная, бедная Лизанька.
Лизаньке тоже не уснуть. Не помогает ни устланный белым шелком гроб, ни сонные цветы и бордовые анемоны в окружении белых роз, ни тишина и плотная тяжесть сырой земли. Потому что и по ту сторону всего сущего нет такой силы, которая смогла бы утолить ее печаль.
Она сидит на краю так и не согретого наготой ее тела ложа и смотрит в глаза своему оцепеневшему от усталости и тоски нареченному. С призрачного платья бежит на простыни невинная кровь, не способная скрепить обряда. Тонкое кружево на плечах ее потемнело от крови и пыли.
Погубил Эраст Лизаньку. Пусть и не так, как у Карамзина.
А он помнит ее красные губы. Нежность ее поцелуев, когда от них еще не пахло могильной сырой землей и не тянуло сладковато и металлически гниющей нежной плотью.
Он еще помнит ее ясные глаза. Чистоту ее взгляда, пока он еще не вел в черную бездну остекленевших зрачков, подернутых паутиной и плесенью.
Он еще помнит ее руки. О, руки у нее были нежные, ласковые, и этого не переменить. Как шло ее тонким белым пальчикам обручальное колечко, как он лобызал ее ладони, зарываясь лицом в их тонкий, сладковато-цветочный запах. Как бела была ее кожа, пока не посерела, не тронулась синевой и зеленью.
— Поцелуй мне руку, Эраст, — просит она его каждый раз.
— Не эту, другую, — возражает она каждый раз и, сжимая в черных, съеденных могильным червем до кости пальцах окровавленный, рваный обрубок, сама проводит кончиками мертвых пальцев по его губам.
— Я все еще твоя невеста, Эраст, — шепчет она каждый раз, опускаясь на постель рядом с ним. — Мне не спится без тебя. Не спится без своего мужа...
Эраст Петрович засыпает, прижимая ее мертвую, сладко пахнущую не цветами — смертью — ладонь к губам. Он тоже все еще жених. Ему тоже не спится без своей невесты.
И он совсем не боится, что однажды, обнимая могильной гнилью обволакивающее его вместо ответной ласки тело, заснет настолько крепко, что не проснется.
Ведь, о, у нее была нежная рука...