Идущая по грани или Сказки Зелёного Леса

      Закат догорал алыми отблесками на далёких вершинах Мглистых Гор. Долина Андуина и море осенней листвы Эрин Гален погрузились в тень. Даже ветер сегодня стих, будто боясь нарушить торжественную печаль прощания. Ну, конечно, где же ей быть ещё!       — «Nin El»       Король подошёл сзади, обнял свою возлюбленную, смотрящую вдаль, где за просторами Средиземья из Серебристых Гаваней отчалил большой белый лебединый корабль. Они словно воочию видели его скользящего по волнам. Ветер надувал серебристые паруса. А над водой летел нежный напев. На палубе, положив тонкую руку на перила, стояла прекрасная дева в белом, с дивными, подобными свету солнца и луны волосами. И, кажется, глядела прямо на пару, замершую на верхушке Дворцвой Скалы, цитадели Зелёного Леса. В глазах девы и радость, и грусть, сожаление, даже вина и, вместе с тем, тень надежды. Недалеко от неё два маленьких существа — то хоббиты, Бильбо и Фродо Бегинсы из Шира, рядом с величественной фигурой высокого старика в длинной мантии и посохом. Гендальф Белый вскинул руку, что-то показывая своим спутникам, а потом обратился к эльфу в серебристо-серых одеждах, и Элронд Эльфинит согласно кивнул… Корабль удалялся всё дальше на запад, пока не вышел в Верхнее Море по направлению к Бессмертным Землям…       Порыв западного ветра был неожиданным и сильным, словно прощальный привет и напоминание о Белых Берегах.       — Ну, вот и всё! — Лаихенэлен спрятала лицо на груди любимого. — Мы остались одни.       — Мы сделали свой выбор.       Обнимая, Трандуил остро ощущал её щемящую тоску. И такая же тоска сжимала его собственное сердце. Как от невосполнимой утраты, как будто они сами, добровольно, отказались от чего-то невыразимо прекрасного и столь близкого. Валинор… Как бы то ни было, авари тоже часть народа квенди, и в их сердцах дремлет призрак Зова, заложенный в природу Старших Детей Единого ещё на заре Мира.       Аварэ немного отстранилась.       — Ты ошибаешься. Нам ещё только предстоит его сделать…       Король встрепенулся:       — Что это значит? Опять одно из твоих видений грядущего?       Леди, отвлёкшись, не ответила. Трандуил проследил направление её взгляда и увидел Леголаса, прошедшего по мосту и скрывшегося за деревьями.       Лаихенэлен проводила принца глазами:       — «Он тоже тоскует. В его сердце всё отчётливей поёт Море. Найдёшь ли ты, мальчик мой, то, к чему стремишься…»       — «Наступит день, и он уйдёт… Галадриэль! Как она могла!»       Леди покачала головой:       — «Ты опять не справедлив к ней, Трандуил. Артанис лишь облекла в слова то, что Леголас выбрал для себя сам».       — Лаихенэлен, меня не оставляет ощущение, что и ты приложишь к этому руку.       Леди только нахмурилась и отвела взор. Ей нечего было возразить, ибо король прав, хотя она пока смутно представляла, каким образом.       — Я не знаю, Трандуил… только что-то говорит мне, что в этом есть какая-то и твоя вина. — Она не видела, как вдруг побледнел Владыка Эрин Гален, однако тут же взял себя в руки. — Но это — наша общая боль.       Ощутив, как он закрылся, Леди снова устремила взор за горизонт.       «О да! Ты, права: общая! Для меня, тебя, Леголаса… и… Но не дай Эру узнать тебе причину, Лаихенэлен!», — ответил Трандуил сам себе, радуясь, что она не может сейчас услышать его мысли.       И он лишь сильнее прижал к себе любимую.

***

      Лаихенэлен на некоторое время пожелала остаться одна. Трандуил ничем не мог помочь ей, вновь одолеваемой неведомыми ему, нелёгкими думами. Но был ещё кое-кто, нуждавшийся в его компании и поддержке.       Леголас, сидящий в одиночестве за столом в своих покоях, поднял голову. Голубой, как бездонное небо в солнечный летний день взгляд резанул по сердцу, так живо напомнив другие глаза, глаза своей матери, что Трандуил в первый миг даже отпрянул. Такое бывало много раз, но сегодня — особенно остро.       — Входи, отец, — голос принца, тихий и печальный, возродил былое гнетущее чувство — вот таким же сын был на следующий вечер, когда дворец затих после пира по поводу его возвращения из Похода. Тот же листок лежал на столе. Каждая строчка гранитным оттиском беспощадно отпечаталась в сознании Владыки: Леголас, ты был счастлив в чертогах лесных, Словно лист меж зелёных собратьев своих. Но запомни: крик чайки над пенной волной Позовёт за собой и отнимет покой.       Но покой потерял не только Леголас, с той поры и в душе короля укрепилась, до этого бывшее лишь предчувствием, уверенность, что предстоит другая разлука… возможно навсегда.       Да, посылая сына в Имладрис, он знал: поездка круто изменит их судьбу. Но Трандуил не мог простить Галадриэль, напророчившей участие Леголаса в столь рискованном, почти безнадёжном Походе. Не мог простить Элронду, что тот отправил его туда, хотя Леголас и настаивал, что это было его собственное решение! Не мог простить, и всё же в душе гордился сыном! Разве мог предполагать, что этот смертный займёт такое место в сердце Леголаса. Арагорн, сын Араторна — он всё-таки стал королём, заполучив в придачу красавицу Арвен. Снова эльфийка выбрала в мужья смертного! Такое не часто случалось в истории. История пришла к очередному витку… Тут он понимал и сочувствовал Элронду — ещё бы, лишиться единственной любимой дочери! Да будь Элессар хоть трижды величайшим среди людей… терять дитя… Трандуил не хотел терять! Но рано или поздно Леголас уйдёт. И он ничего не сможет сделать!       Было и ещё нечто такое, чего Леголас не знал, а Трандуил не мог простить сам себе, но что встало между ними… И Лаихенэлен неведомым способом почувствовала это. А если она узнает… И узнает Леголас… Ему даже страшно подумать, что тогда будет! Тогда он может потерять обоих…       Он горячо, безмерно любил своего мальчика с того момента, как принял свёрток из рук Халлорна, как впервые взглянул в глаза отразившие небо!.. Какую гордость испытали они с Орофером, когда маленькие ручки потянулись к луку, игнорируя другие игрушки — неоспоримая черта воина. Было сделано всё, чтобы он не чувствовал себя обездоленным, сиротой. Леголас рос ловким, умным и наблюдательным, понимая и схватывая всё с первого раза. Удивительным образом сочетавший в себе образ жизни лесных эльфов с синдарским воспитанием в традициях Дориата, сдержанный и учтивый; однако, предпочитая держать свои чувства при себе, он сумел сохранить не только лёгкий нрав и доброе сердце, но и почти детскую любознательность и непосредственность. Трандуил глубоко гордился, что воспитал достойного воина и наследника. Чтившего приказы отца-государя, но имевшего и свою голову на плечах.       Поход доказал это.       Весть о возвращении принца в единый миг облетела дворец. А он узнал об этом еще до того, как кто-либо доложил ему. Ожидание сделалось совершенно нестерпимым! Каждый лёгкий шаг Леголаса отдавался столь громким стуком сердца, что, казалось, его услышат другие.       Король поднялся с трона.       И вот он стоял перед ним. Живой и невредимый. А чуть позади маячил рыжебородый наугрим. Гном! Гном рядом с принцем Лесного Королевства! Тронный Зал быстро заполнялся перешёптывающимися эльфами. Но Трандуил видел только сына. А Леголас смотрел на отца.       Он так ждал, почему же медлит?!       Шаг. Второй…       Наконец чувства переполнили, взорвали изнутри, отчаянно требуя выхода. Все смотрят. Наплевать! Его сын вернулся! ВЕРНУЛСЯ!!!       Король буквально слетел с последних, ведущих к трону высоких ступеней. И Леголас, немного растерянно улыбнувшись, шагнул навстречу, раскрывая сердце и объятия родителю.       Надменный Владыка не сдерживал эмоций! Он обнимал сына так крепко, как никогда раньше. И душа принца трепетно сжалась, едва он ощутил скупую влагу на своём плече.       Никто не ожидал столь бурного проявления чувств. Но никто не посмел даже в мыслях осудить короля.       Когда первая волна радости улеглась, Трандуил обратил внимание, насколько измучен, как устал его сын. Это свидетельствовало об одном — он очень торопился домой. Домой! Король улыбнулся и отправил наследника отдыхать и отмываться с дороги.       Потом был пир. Весёлый дружный хохот эльфов от выходок, песен и речей перебравшего гнома.       А Трандуил наблюдал за сыном, отмечая, как тот изменился. Возмужал. Такие испытания не могут не изменить! Он наблюдал, и даже неожиданная, странная дружба Леголаса с одним из наугрим занимала его мысли меньше, чем щемящее чувство, холодным ужом вползавшее в сердце, омрачая радость долгожданной встречи… Хотя принц веселился наравне со всеми, эта поселившаяся во взгляде печаль, тоска… могла означать только одно: он видел Море, слышал Зов!       Проклятие!       А на следующий день состоялся разговор. Непростой для обоих.       Леголас побывал в Лориэне, виделся с Галадриэль и Келеборном, и Трандуил переживал, что Владычица Золотого Леса могла рассказать его сыну, ведь она почти единственная кто в курсе тайны сестёр-авари и рождения принца. Но блистательная надменная нолдиэ осталась верна своему слову. Во всём! Так же, как напророчив Леголасу выдающуюся судьбу… А какая ещё судьба могла быть у сына такой матери, как Эленвен!       За горами, от края и до края полыхало кровавое зарево. В жутком стоне содрогалась земля. Ужас разрушения Белерианда навсегда запечатлелся в детском сердце…       Многое было пережито беженцами из погибшего Дориата. Огромные горы и равнины. Сотни и сотни лиг. Временные пристанища. Он рос в пути…       Отрочество. Юность. Лес. Келеборн, пока ещё только искавший место для собственного дома… Они встретились вновь за Мглистыми Горами. Молодой соратник отца и Амдира в прошлом, в странствиях был им с Халлорном добрым другом, а где-то и наставником… Но это не могло продолжаться долго. В конце концов, Келеборн был женат…       — Почему ты одинок, Лис?..       Он хотел сохранить свободу. Не верил, что любовь к женщине способна перевесить его любовь к Лесу…       Галадриэль ревновала мужа к их дружбе…       — Я бы на твоём месте не зарекалась, Трандуил. Любовь настигнет тебя неожиданно… Но настигнет! Она придёт с востока… — синие глаза принцессы нолдор пронзали, едва прикрывая усмешку, вызывая раздражение вкупе с непонятным неприятным чувством, потому как сказанное ею имело обыкновение сбываться, а это подрывало его непоколебимую уверенность в правильности своих устремлений. — У тебя будет свой «Менегрод» и жена, пусть не майа, но магиня…       Вот тут его обуял настоящий гнев! Нет, она точно издевается! Как смеет поминать в такой уничижительной форме о потерянном Доме! Доме, в котором её принимали столь радушно и большим почётом! Дом, где её родичи пролили кровь! Не зря отец, как и Айонель, был вежлив, но неизменно холоден с этой высокородной нолдиэ, терпел только потому, что она, после ухода Мелиан, своей магией спасла многих во время нападения наугрим на Менегрот, и потом не раз прикрывала беглецов из Дориата… Глаза его презрительно сузились: мстит за то особо долгое отсутствие Келеборна, когда их чуть не сочли погибшими.       Ответ последовал дерзкий и надменный, подпитанный самоуверенным пылом юности. На миг ему показалось, что усмешка во взгляде нолдиэ сменилась сожалением, сочувствием. Неважно.       Горячность и упрямство в своих убеждениях, свойственных молодости, позабавили Галадриэль, но последние её слова, не были насмешкой и оказались правдивы…       Любовь обрушилась подобно удару, причем двойному, когда он был абсолютно не готов… Потрясением и ударом было узнать, что дев двое, а он то думал, что это игра света, когда глаза меняли цвет с изумрудного на голубой, и наоборот! Что сёстры — единое целое! Что одна неотделима от другой!.. С каким ужасом осознавал, что любит на самом деле не ту, с которой был!.. Они ушли, а он не ведал, что одна из них уносит в чреве его ребёнка… В каких страшных метаниях пережил день смерти Эленвен… Не зная — почувствовал!       «Я сохраню тайну, Трандуил… Пока не придёт время…». Владычица Лориэна сдержала слово. Во всём!       Король вынырнул из воспоминаний.       Гадалриэль отплыла. И последний посыл всколыхнул Зов в сердце Леголаса. Интересно, как быстро он покинул бы отчий дом, если бы не приезд Лаихенэлен?       — Прости…       — Ничего… Голос твоего сердца ясен       — Теперь с тобой будет Лаихенэлен и…       — Тебе легче будет уйти… покинуть меня…       — Меня ждут в Гондоре. Я дал слово. Обещал помощь!       — Я помню.       — Но я уеду не завтра… — И тут же невесёлая усмешка горько искривила губы принца: — Слабое утешение, да?..       — Я всё понимаю, сын.       Король положил руку на плечо Леголаса, тот накрыл её своей. Обоим тяжело!       Хотя Трандуил был строг, чаще щедрее на упрёки, чем на похвалу, они всегда понимали друг друга с одно взгляда, мелькания мысли, и всегда между ними было доверие.       У принца защемило сердце от отцовской печали неизбежной разлуки.       — Даже если я отбуду в Итилиэн, то стану приезжать. Мне ещё многое нужно узнать от Лаихенэлен… — Он попытался рассмеяться: — Но до свадьбы вы от меня не отделаетесь.       Трандуил слабо улыбнулся в ответ.       Напоследок Леголас так посмотрел на него, что король опять внутренне вздрогнул — взгляд Эленвен. Невыносимо!