Идущая по грани или Сказки Зелёного Леса

      Лайхенелен вышла из благоухающей тонкими ароматами ванны и, завернувшись в простыню, со вздохом посмотрела на себя в зеркало. Лицо бледно, лишь огромные глаза горят зелено-морским огнём. Она невесело усмехнулась: немногие выдерживают её взгляд. И эта складка меж бровей — исчезнет ли когда-нибудь? Трандуил всегда пытается нежно разгладить её…       День прошёл чудесно. Находясь в гуще всеобщей суеты и простых жителей Эрин Гален, она почти забыла, что нынче вечером всё изменится. Конец былой жизни. Лаихенэлен со своего отражения в зеркале перевела взор на дверь.       Стук раздался через пару секунд и вызвал раздражение. Началось! Сам вид шествовавшей впереди леди Морвен, чересчур важный, чересчур торжественный, заставил внутренне скривиться. Конечно, лицо и взгляд аварэ при этом, соответствуя официальности момента, оставались непроницаем. «Сколько их! Ещё больше не могли собрать?!». Управительница, на сей раз, как сказали бы люди, первая статс-дама двора Его Величества Короля Трандуила, и шедшие за ней не менее дюжины эльфиек на миг замерли у входа в покои. Морвен чинно поклонилась аварэ и отошла в сторону. За её спиной остальные проделали то же самое и под строгим бдительным взором своей предводительницы выстроились в два ряда. О, Эа! И это только помолвка! Что будет в день свадьбы — Лаихенэлен побоялась и помыслить… «Великий Орлангур, дай мне терпения! Уж не думала, что у Трандуила такой строгий этикет во дворце. И где? В лесной чаще! Право, похлеще, чем у какого-нибудь людского королька». И уже через этот живой коридор, состоящий из нежных дев, другие девы во главе с Олвен торжественно внесли плод своего многочасового труда.       От одного взгляда на сие творение все раздражённые мысли разом вылетели у Лаихенэлен из головы: «Так вот в чём заключался твой секрет, милая Олвен!»       Собираясь в путь, аварэ, конечно же, не отягощала себя нарядами, кроме походного одеяния. Здесь платьями, кои она надевала-то два или три раза, её снабжала леди Морвен. Лаихенэлен замерла в немом восхищении — явленное глазам было столь прекрасно, что просто захватывало дух!       Она так беспокоилась о неоднозначном отношении к ней лесных эльфов! Но это… Воистину! Такое можно создать, вкладывая не только всю душу в своё дело, но и, по меньшей мере, с теплотой относясь к тому, для кого ты это делаешь! А они знали, для кого создают сей шедевр. Столь тонкая и кропотливая работа творилась с великим усердием и любовью! И Леди была не только искренне восхищена, но испытала глубочайшую признательность.       Олвен, уловив её реакцию, просияла счастливой улыбкой. Улыбнулась и леди Морвен. Синдиэ дала знак, и вокруг Лаихенэлен закружился лёгкий вихрь. Движения эльфиек были плавными и слаженными, как танец.       Через некоторое время аварэ вновь оглядывала себя в зеркале. На ней в сотый раз поправляли ажурную тиару из белых цветов, камней и зелёных рябиновых листьев в прическе, складки удлинённого, стелющегося сзади подола. Хотелось, чтобы всё было безупречно. Струящееся, буквально льющееся белое платье, расшитое серебряной и зелёной нитью, с вкраплениями мелких изумрудов по орнаменту из живых стеблей и цветов, что умелые руки лесных мастериц сумели привести в потрясающе гармоничное сочетание со структурой ткани, облегало женственные округлости фигуры. Вырез был достаточно глубок, чтобы подчеркнуть форму высокой, близко посаженной груди, но в рамках приличия. Летящие рукава имели разрез, оставляя руки до локтя открытыми. Серебряный пояс в виде листьев, также отделанный небольшими изумрудами и хризолитами, стянул немыслимо тонкую талию. Как поняла Лаихенэлен — она символизировала собой Йаванну. Леди вздохнула. Что ж, она вполне готова.       Морвен, критически осмотрев аварэ, переглянувшись с ней и Олвен, улыбнулась в третий раз, теперь удовлетворённо — они оправдали доверие короля!       Полностью поглощённые одеванием, они не заметили появления оного. Морвен, одарив его не слишком одобрительным и в то же время лукавым взглядом, выставила всех за дверь, оставив Владыку и Лаихенэлен наедине.       Он замер позади неё. Несколько секунд Леди смотрела в отражённые в зеркале блестевшие глаза Лесного Короля. А он, потрясённый, заворожённо молчал. Потом достал бархатный футляр.       — Знаю, ты не готова принять в дар корону. Тогда хотя бы вот это… — на ключицы легло изящное ожерелье с зелёными камнями и мелкими алмазами, оправленными в серебро, лучики света играли, дивно преломляясь на гранях. — Под цвет твоих глаз… — Трандуил откинул волну волос, скрепляя застёжку. — Но никакие драгоценные камни не сравнятся с ними, — он снова направил взгляд в зеркало. Сжал её плечи. Не в силах устоять, прильнул к нежной шее. Губы короля проделали дорожку до мочки уха, коснувшись и её, от чего по телу Лаихенэлен прошла жаркая волна и дрожь. — Ты прекрасна! — выдохнул он.       Сам же король был облачён в цвета осени, точнее таких тонов была его мантия, а под ней длинный камзол, ткань которого имела отлив чернёного серебра. На ногах тёмно-серые высокие мягкие сапоги. В короне — листья, как и в её тиаре, только осенние, и плоды рябины. Лаихенэлен давно заметила, что Трандуил нынче отдаёт предпочтение этому дереву.       В его глазах Леди прочла готовность прямо сейчас освободить её от всего этого великолепия и скинуть своё…       — Пора, — произнесла она, разрушая волшебную пелену, начавшую окутывать обоих.       Он нехотя оторвался от неё:       — Да, надо идти.

***

      — Отец! Поторопись. Все уже собрались, кроме нас!       — Терпение, Туиллин. Успеем.       Лаэросс, выйдя из шатра, окинул дочь взглядом:       — Ты восхитительна! — Девушка просияла. Это лавандовое платье и нежные сине-голубые цветы в чёрных волосах в сочетании с синими камнями необычайно шли ей, выгодно подчёркивая матово-молочную белизну кожи, нежный свежий цвет лица и яркость глаз. — И, уверен, вскружишь не одну голову.       Улыбка Туиллин несколько поугасла.       — Затем ты шутишь, батюшка? — упрекнула она.       Они прибыли как раз, когда золото-розовое зарево на западе стало слабеть. Большая Поляна была до предела полна празднично разодетых эльфов. Здесь собралось почти всё Зеленолесье. Посредине были сложены костры. Туиллин, рассеянно отвечавшая на приветствия, сразу же стала искать глазами того, кого больше всего жаждала видеть. Ждать пришлось не долго. Пропели рога, и король, безупречный, как всегда, с полуулыбкой и благосклонным взором на ясном строгом челе, в окружении советников, под восторженные восклицания подданных прошествовал под огромный раскидистый бук, где был устроен небольшой помост с королевским креслом.       Принц, под те же серебряные звуки охотничьих рогов на глазах у всех торжественно проследовал меж двух шеренг охотников и остановился перед королём. На руках Леголас держал один из трофеев охоты — часть туши кабана, выслеженного и добытого в одиночку с одним лишь кинжалом. По массивной клыкастой голове можно было без труда представить, каких огромных размеров достигал сам зверь. Этот жест был призван показать силу и удаль наследника, сейчас абсолютно не обращавшего внимания, что кровь жертвы немилосердно пачкает его охотничий, и без того пострадавший костюм, капает на сапоги.       — Владыка! — раздался зычный мелодичный голос принца, так, что его услыхали в самых дальних уголках Поляны. — Прими эту добычу и благослови приход осени в наш Лес!       Король возложил руку на охотничий трофей и торжественно произнёс.       — Да благословится! И пусть никогда не оскудеют дары Леса!       Потом, под не утихающие одобрительные возгласы эльфов Леголас бросил свой трофей к остальной добыче и отправился переодеваться.       Короткий ритуал окончился, туши тут же разобрали, чтобы водрузить над кострами, и вскоре по округе пополз аппетитный ароматный запах готовящегося мяса.       Пока велась подготовка, кто-то из эльфов подходил засвидетельствовать своё почтение королю, а большинство, поодиночке и группами, стояли в стороне, переговариваясь с соседями в ожидании начала праздника.       — Приветствую, Лаэросс!       Глава Семи Дубов обернулся. Возле него остановился высокий эльф с тёмными каштановыми волосами, мужественным суровым лицом и шрамом над правой бровью. Такой же как и он глава одного из летних посёлков.       — Привет и тебе, Мелегтор.       — А принц нынче отличился: матёрого зверюгу завалил.       — И правда, достойная добыча! Алор рассказал: Леголас всем запретил вмешиваться. Сам выследил и прикончил! Говорят, — произнёс Лаэросс, скользя изучающим взглядом по лицам соплеменников, — ты привел своих последними?       — Да, немного припоздали нынче. — Мелегтор проводил глазами, как уносили последнюю тушу и как бы между прочим заметил:        — Владыка изменился… пока не пойму в чём. Хотя… Нас волнения тоже коснулись. Алькванар был в наших краях, но он так скуп на слова! — тон его стал глубже, с оттенком волнения воина, оценивающего нестабильную и тревожащую обстановку. — И я поражён, тем, что узнал здесь. Но не понимаю, что, барлог возьми, происходит нынче во дворце?! Может, ты объяснишь мне, друг Лаэросс? Кто она такая, эта Леди?       — И рад бы, да сам понимаю не много. Могу сказать одно: нас ждут некоторые перемены. А Леди… её надо увидеть!       Уже разносились вино и кушанья, но эльфы, большинство в традиционных венках из осенних побегов и ягод, пока просто наполняли кубки, держа их в руках. Эти ветви вечнозелёных растений принято было носить в знак торжества жизни, вопреки увяданию. Трогать кушанья покамест считалось дурным тоном. Сначала король должен произнести традиционную речь и объявить о начале празднества.       Наконец погас последний луч заката. Воздух был так упоительно прозрачен, чист и свеж! Владыка простёр унизанную перстнями руку, и бархатные сумерки взорвали вспышки разом взметнувшихся костров. Сотни разноцветных огней озарили Большую Поляну. Король встал. Тут же воцарилась полная тишина.       — Лесной Народ! Третий год, как канул в небытие Враг, и наши сердца радуются, глядя на возрождающийся Лес, века прозябавший и гниющий в его Тени, бывший прибежищем непотребных тварей. Хвала Элберет, благодаря вашему мужеству, доблести и преданности мы смогли отстоять наш Дом! К сожалению, остатки зла побеждены не до конца. И нынче мы убедились в этом, но снова дали достойный отпор приспешникам Саурона. Эрин Ласгален — вновь зовётся этот Лес! А сила Леса и в его народе. Эльфийский Лес будет жить, покуда прибудут в нём любящие и понимающие его Душу — эльфы. А мы здесь! И пусть мы те, кто предпочёл лесные кущи и свет звёзд Средиземья свету Бессмертных Земель, как всегда мы просим Светлых Валар благословить приход осени в Лес, сделать её не столь дождливой, а зиму — менее суровой. Возблагодарим Владык за щедрые дары…       Трандуил ещё говорил, заразительно, горячо, при этом сохраняя истинно королевское величие, сумев достучаться до сердца каждого. И закончил словами, которых все так ждали.       — … Да начнётся пир!       Эльфы, восторженно внимавшие своему Владыке, снова радостно приветствовали его и восславили Валар.       — Сколь вдохновенная речь! — сказал Мелегтор, внимательно наблюдающий за королём.       — Да уж, — согласился Лаэросс, которого не отпускало странное напряжение. — Туиллин? — окликнул он, заметив, как дочь, только что не спускавшая восторженных глаз с короля, теперь обеспокоенно ищет кого-то взглядом.       — Я ищу ту Леди, что была у нас, Леди Лаихенэлен… и не вижу её… Хм, и принца нет…       Волнение Туиллин передалось и обоим эльфам.       — Почему Владыка начал без сына? Странно…       — Сдаётся мне, за этим что-то последует… — Мелегтор уже хотел отпить из кубка, но вовремя спохватился.       — Несомненно, — с полной уверенностью поддержал собеседника Лаэросс.       — Все прямо охвачены каким-то ожиданием… Интересно чего?       Тем временем король кивнул Линдиру и опустился в резное кресло. Менестрель, поклонившись Трандуилу, вышел вперёд. Нежно зазвенели струны лютни. Волшебный голос Поющего эльфа полился серебряным потоком, наполняя окружающее пространство и возносясь в вышину. Линдир славил Великих Валар или Балар на синдарине, в особенности Элберет и Кементари, Лес, его короля, Лесных Эльфов… Песнь несла в себе плачь о сезонной смерти мира и о том, что радость в мире не вечна. Но не было в ней чрезмерного уныния — ибо всякий знает, что тьма временна и за зимой вновь придёт весна.       Когда смолкли последние аккорды, менестрель приблизился, чтобы принять Первый Кубок с красным виноградным вином из рук Владыки.       Трандуил встал.       — Вознесём хвалу Королеве земли за плоды земные… Благодарю, Линдир, Соловей Зелёного Леса, за чудесное начало праздника! — Владыка немного плеснул на землю, пригубил и протянул Чашу менестрелю. Тот с поклоном принял вино.       — И я благодарю тебя, мой король, за честь! Хвала Палуриэн! — певец сделал глоток. После этого Чаша традиционно пошла посолонь по кругу, передаваемая из рук в руки, чтобы к конце снова вернуться к королю. Если вино заканчивалось, Чашу наполняли вновь. И каждый, кто пил из неё, также отливал, воздавая часть земле и славя Кементари.       Начались пляски, игры, певцы сменяли один другого… Не смолкали шутки и весёлый смех возле огромных костров и на смежных полянах. Вино действительно лилось рекой. То и дело по кругу вновь пускалась Королевская Чаша. Поднимались тосты за здравие короля, Леса и всех присутствующих, за тёплую осень… Эльфы ритуально разделяли между собой еду, символизируя единство народа.       Линдир вновь взял в руки лютню и исполнил своё новое творение, посвящённое Трандуилу, вызвав всеобщее восхищение:       — Там в золотисто-красных кружевах* Стоит Владыка — осень Лихолесья… Руки изящной чуть манящий взмах, И птицы прилетят из поднебесья  В его короне будут щебетать, На рукаве причудливо застынут, Улыбкою помогут засиять; И вновь воспоминания нахлынут… Волшебным солнца светом неземным Освещена листва морей древесных. Король путём шагает потайным Среди аллей загадочно-прелестных. Прекло́нят подданные перед ним Ветвей багряных тонкие изгибы… Ах, сколько очи помнят долгих зим, И о́сеней забыть всех не смогли бы… Дубы, рябины, клёны, тополя́ Приветствуют в молчаньи Трандуила… Вокруг — родная, древняя земля И дивная магическая сила… Последнее тепло лучистых дней И золото осеннее — бесценны… Ему все эти истины видней, Он понимает их всенепременно. Средь великанов истинных — стволов  Причудливо корней переплетение. И Королю не нужно лишних слов, Чтоб передать восторг и удивленье! Венец из жаром пышущей листвы Горит на голове костром осенним… А небо вмиг от яркой синевы Становится столь необыкновенным! А мантия под стать осенним дням — И золотом сияет, и багрянцем… В душе прекрасной места нет дождям; Лицо горит естественным румянцем… Шаги его неслы́шны и легки́, Владыка воздух чувствует кристальный… И мысли ныне очень далеки́: Они в былом, где хрупкий сон хрустальный…       Чудесный голос смолк, разрушая чары и возвращая окружающих к действительности. Долгое отсутствие принца и странное ожидание, неуловимо витавшее в общей атмосфере праздника, тревожило не только Лаэросса, Туиллин или Мелегтора. Это ощущали все. Особенно те, кто не явился свидетелем или участником произошедших событий. Взгляды пирующих всё чаще обращались к Владыке. Тот только благосклонно кивал или коротко улыбался подданным. Но вот, когда, казалось, ничего уже не произойдёт, король вдруг снова поднялся с места. Он был необычайно серьёзен, глаза непривычно блестели. Музыка и разговоры мгновенно смолкли.       — Мой народ! Друзья! Сегодня вместе с вами я уже взывал к благосклонности Светлых Валар, к Великой Элберет! Вместе с вами благодарил Владык. Говорил и о не истреблённых до конца исчадиях тьмы… — Он вдруг оборвал сам себя, сделав небольшую паузу, во время которой присутствующие, кажется, даже забыли, как дышать, чувствуя важность момента, и продолжил: — Я ваш король многие века. Я всегда мог опереться на вас, мы были вместе в мирные дни, и в дни войны и смертей. Скажите, верите ли вы мне по-прежнему?       Трандуил обвел всех пристальным, присущим только ему, взглядом. И каждый ощутил призыв проверить истинность своих чувств. Притихшие было эльфы, сначала по одному, потом в несколько голосов, а под конец целым хором стали выкрикивать: «Да, мы верим тебе!», «Ты — наш король! «Славься, Трандуил!».       Король поднял руку, призывая к тишине.       — Хорошо! Если вы всё также признаёте меня, как своего Владыку, тогда признайте и выбор моего сердца! Ибо оно уже давно отдано ей.       При этих словах Туиллин, побледнев как полотно, немилосердно вцепилась в руку отца. Лаэррос сжал руку дочери в ответ. В голове всплыл комплимент Трандуила в адрес Туиллин в день их приезда… Мысль возникла сама собой… Неужели?.. Да нет, не может быть… Он украдкой взглянул на дочь. Та не отрывала расширенных глаз от короля.       Напряжение достигло апогея. Многие, даже зная или догадываясь, о каком выборе идёт речь, взволнованно переговаривались. Те, что знали точно — загадочно улыбались.       Рога пропели коротко и торжественно. Разноцветные огни на деревьях мигнули им в такт, и, казалось, засветили ещё ярче, пламя костров взметнулось в небо снопом искр и разгорелось сильней. Эльфы обратили свои взоры туда, куда неотрывно смотрел их король.       Под нежное, словно дуновение лёгкого ночного ветерка, пение, появились девы, выстроились в два ряда, и между ними, словно видение, из полутьмы, опираясь на вытянутую руку принца, возникла женская фигура в серебристо-зеленовато-белом. Живой орнамент на ткани платья «дышал» в такт движению и светился в лунно-звёздном свете, создавая вокруг эльфийки волшебный чарующий ореол. Роскошные волосы, собранные в причёску, дальше ниспадали по спине тёмной волной с пробегавшими по ней точечными редкими искрами. Непривычно! Её одежды всегда были скромны. Не отличалось особой роскошью и походное одеяние, в котором она прибыла в Эрин Гален. Тонкую кольчугу всегда скрывала строгая куртка и серо-зелёный маскировочный плащ. Но эти глаза и облик невозможно было не узнать!       — Вот и ответ на все вопросы, — прошептал Лаэросс, все ещё сжимая в одночасье похолодевшую ладонь дочери.       Не считая пения дев, в полной тишине и молчании Леголас торжественно и горделиво провёл Лаихенэлен вдоль соплеменников. Поднялся на королевский помост и, вложив её руку в руку отца, встал рядом с высоко поднятой головой.       — Вот та, кого я избрал себе в супруги! Принимаете ли вы мой выбор?       Как и несколько минут назад, тишина нарушилась сначала одиночными голосами, а потом взорвалась одобрительным гулом. И никто не знал, что ни чем не выдавшая себя внешне Леди про себя облегчённо выдохнула. Её приняли! По крайней мере, большинство.       — И так как Леди Лаихенэлен, — голос короля вновь вознесся над поляной, с лёгкостью перекрыв и прекратив остальной шум, — оказала мне великую честь, согласившись стать моей женой, я имею объявить о нашей помолвке, которая состоится немедленно.       Лорд Халлорн в сопровождении леди Морвен и ещё нескольких, занимающих высокое положение эльфов, поднёс бархатную, сплошь увитую цветами подушечку и передал Леголасу. Тот, на правах высочайшего по рангу после короля, открыл лежащую на ней маленькую шкатулку. Запел Линдир, его поддержал хор прекрасных голосов лесных дев. Это был гимн любви, многие пары, взявшись за руки, подхватили его. Под сие дивное сопровождение Трандуил достал одно из серебряных колец и надел на палец наречённой. Лаихенэлен сделала то же самое.       Под несмолкающее радостные волнение король притянул к себе невесту и долго не отпускал, целуя страстно и горячо, совершенно не заботясь, что скажут по этому поводу подданные.       Тем временем подданные начали тихо перешёптываться.       — Надо же… я и не подозревал в нашем короле такой страсти! — проговорил Мелегтор, оправившись от удивления. — Стало быть, у нас появится Владычица.       — Никогда государя таким не видел!       — Не было вас здесь, потому и не видели, а мы две луны за ними наблюдаем…       — «Мне кажется, или принц похож на неё?» — передал потрясённый Мелегтор Лаэроссу. Однако тот, полностью захваченный происходящим, не ответил.       — Он три тысячи с лишним лет её ждал, — услышали эльфы чей-то голос. Но так и не поняли чей…       Когда Трандуил наконец соизволил отпустить её, Лаихенэлен сквозь упоительную пелену сначала разглядела улыбающиеся глаза Леголаса и Халлорна, украдкой утирающую слезу Морвен, сплетённые руки Олвен и Линдира… И вновь его очи! Счастливые, сияющие и бесконечно любящие…       На помосте установили ещё одно кресло. И Трандуил, не сводя с любимой глаз, гордо усадил свою, теперь официальную невесту, рядом с собой.       Праздник возобновился. Одно за другим следовали бурные и радостные поздравления, кубки поднимались уже во здравие короля и его будущей супруги.       Трандуил, отпив из кубка, наклонился к Леди.       — Ты так переживала, посмотри, как тебя принимают!       — Вижу, и счастлива этим.       Да, она видела… не только восторженное и искренне радующееся большинство, но и боль, и слёзы в глазах Туиллин, и ещё нескольких дев — сегодня она отобрала у них надежду. Странное выражение прищуренных глаз Джвиллвилет… Взгляды: изумлённые приехавших, раньше не видевших её, задумчивые, что-то взвешивающие, оценивающие. Утешало, что не было откровенно враждебных и ненавидящих. А вот недоверие… сквозило. Чтож, они имели на это право ведь что, по-сути, им было известно о ней? Ничего! Они узнают… в своё время. Она ещё не жена… только невеста.       Король… Конечно, он тоже всё подметил! Подметил и отбросил до нужного момента! Так надлежит поступить и ей, чтобы не портить ему, другим, да и себе этот праздник.       К ней, улыбаясь, приблизился Линдир:       — Прими от меня в подарок, моя госпожа, ту песню, что так приглянулась тебе.       Снова зазвенели струны:       — Весел мой лес зелёный, ** Листва зеленей изумруда На зелени ярче солнца, На зелени звонче птицы. Красавицы, двери закройте, Замкните на три засова — Король молодой со свитой С веселой охоты мчится. Красавицы, двери закройте, Замкните на три засова, Чтоб пенья рогов не слышать, Не слышать собачьего лая. Прервите свои напевы И спрячьте свои улыбки — Король молодой со свитой У ваших дверей проезжает. Их кони ступают гордо, Звеня золотою сбруей. Их поступь подобна ветру, Что гладит листву над ними. Красавицы, двери закройте, Заприте на три засова, Коль честь дорога девичья, Коль дорого доброе имя. А конь короля всех выше, Подобно крылатой ночи. Звенят бубенцы, как капли В таинственном подземелье. Он сам, как король средь прочих, Гордится прекрасной ношей. Другие ступают следом, К нему подойти не смея. Красавицы, двери закройте, Заклятьем связав надежным, Вуаль опустив на лица И в сердце уняв тревогу. Король запевает песню — Не слушайте этот голос, Противясь чудесной силе, Что манит вас на дорогу. А в песне — вино печали И луч неземного света. Весь лес королю внимает И стих, зачарован, ветер. Красавицы, двери закройте, Вовеки бы вам не ведать, Как сладки его поцелуи И взор его дивно светел. Весел мой лес зеленый Под солнцем и небом звездным. Лишь в небе закат угаснет, Костры над рекой взовьются. Окончится день охоты, Начнется веселый праздник — Попробует голос флейта И вина рекой польются. Шелка, и парча, и бархат, Звон лютни и блеск каменьев — Веселый народ собрался На праздник макушки лета. Там песен немало спето И сердце вином согрето. Но юный король вернется Лишь с первым лучом рассвета.       Едва великолепный голос смолк в тишине, храня которую эльфы внимали менестрелю, Леди почудилось некое замешательство. Она посмотрела на Трандуила. Смысл песни был неоднозначный… Взгляды подданных были обращены на Владыку. Тот приподнял бровь и… улыбнулся.       — Весьма интересно! Вот, значит, как видят меня смертные!.. Сие прекрасное творение, как и исполнение, заслуживает награды. — Трандуил самолично наполнил кубок и передал его Лаихенэлен.       Та поднялась:       — Прими, Золотой Голос Эрин Гален, вместе с моей глубокой благодарностью.       Напряжение разом схлынуло. На самом деле песня понравилась. И была встречена очередным одобрением и весельем.       — Из твоих рук, моя госпожа, это замечательное вино станет самым прекрасным нектаром. За тебя, Леди Зелёного Леса!       От того, как Линдир назвал Лаихенэлен, эльфы на краткий миг вновь затихли. Король коротко улыбнулся менестрелю, встал и поднял свою чашу:       — За Леди Зелёного Леса!       За ним подняли кубки принц и лорд Халлорн:       — За Леди Зелёного Леса!       И эльфы дружно поддержали их, опорожнив кубки до самого дна.       Так, впервые с лёгкого слова менестреля, эльфы, а позже и люди, и даже гномы отныне стали называть эльфийку со странными завораживающими и даже пугающими, глазами.       Праздник шёл своим чередом.       Лаихенэлен углядела в толпе бывших своих подопечных. Наниэль, Мариэль и Анартинт веселились вовсю и явно пользовались успехом — от кавалеров не было отбоя. Но она знала, чего на самом деле вместе с остальными девами с волнением ждут юные эльфийки — начала конкурса! По традиции, лучшей певунье достанется первый танец принца, который перед этим протянет ей веточку омелы. А после танца и его поцелуй. А потом будет произнесён тост в честь принца и его избранницы.       Леди, зная, как Леголас относится к этому, бросила на него слегка встревоженный взгляд. Тот сидел подавленный, явно после обручения потеряв к празднику всякий интерес. Сердце аварэ сжалось, она любила Леголаса как своё дитя и чувствовала, чего ему будет стоить пережить этот обряд!       Она шепнула королю:       — Трандуил, сжалься над ним! Ты же видишь — ему тяжело.       Тот тоже взглянул на сына.       — Не могу, эта одна из основных традиций Осеннего Праздника, которая должна быть соблюдена. Но единственное, что я могу сделать… Отсрочить. Желаешь потанцевать, моя Леди?       Король встал и подал ей руку.       Всё вокруг смолкло в единый миг. Король идёт танцевать! Нечто неслыханное! Когда такое было в последний раз? Потом эльфы разразились бурными одобрительными возгласами, поддерживая своего Владыку. Полились звуки музыки: лютни, арфы, флейты… Трандуил и Лаихенэлен встали в центре танцевального круга. Остальные несколько расступились, освобождая для них пространство.       Леголас, оживившись, поднялся со своего места и прошелся с бокалом в руке среди любовавшихся танцем, с интересом наблюдая за отцом и Леди.       Плавные переливы мелодии. Повороты, подхваты, поддержки. Лаихенэлен чувствовала себя пёрышком в сильных руках короля. Они кружат, не сводя глаз друг с друга. Придворные, поглядывая на них, перешёптывались и улыбались.       — Ваше Величество прекрасно танцует, — лукаво произнесла Лаихенэлен.       — У меня много талантов, моя Леди, — многообещающе отозвался король.       — Я успела это заметить и оценить.       Поворот. Ещё поворот. Фигуры танца плавно перетекают одна в другую. Тело отдано во власть прекрасного ритма, душа поёт. Земного притяжения не существует. А есть их притяжение друг к другу…       Танец один, другой, третий…       Ясная осенняя ночь накрыла Лес своим бархатным покрывалом. Чистые звёзды и полнолицая луна благосклонно взирали на веселящихся эльфов.       Лаихенэлен посмотрела туда, где последний раз видела Леголаса. Принц исчез. Его исчезновение заметил и лорд Халлорн.