тебя же просили не молчать

Положив голову на руки, Слава прикрыл глаза. В наушниках играла какая-то глупая любовная муть, но даже дотянуться до телефона, что бы переключить на другой трек казалось ему невозможным. На стуле валялось скинутое с себя худи, где-то в углу стоял мини-бар, откуда от него подальше были убраны все алкогольные напитки. «А жаль,» — подумал он, — «Сладкими энергетиками щас не напиться…» Шоу было закончено пол-часа назад, можно даже сказать успешно закончилось. Для всех, кроме него. Юля. Какое-то колдовское имечко. Хитрое, но при этом манящее так, что ноги подкашивались. …Многие проходили мимо и оглядывались на него, человека, общепризнанного холодным и чёрствым, непритязательным и уж точно не плачущим над грустными песнями в исполнении девчонок. Кто-то отворачивался и старательно делал вид, что не замечают его, кто-то нагло перешёптывался, глядя прямо в глаза, а кто-то виновато улыбаясь, и, смотря куда-то под ноги, невнятно лепетал. «ничегострашногоэтонормально». — Мой хороший! — воскликнула Нюша, непонятно откуда материлизовавшаяся, и, кое-как дотянувшись, обняла за шею, — Ой, ну я тоже щас заплачу! Это так мило, котик! Слава сначала напугался, как-то невпопад кивнул, задев её подбородком, хмыкнул, нацепил на себя лучшую свою маску равнодушия и отодвинулся. — Да, я вообще в порядке… Она хитро стрельнула глазками, посмотрела по сторонам, и, увидев, что Иды с камерами нет рядом, деловито поманила его пальцем. Он заинтересованно наклонился и она прошептала ему на ухо. — Почему ты сразу не сказал мне про Юльку?.. Смотря, как каждый раз Рома уводил Бойко за руку, певица раздражённо отчитывала его: «Слава, да блин, сделай уже что-нибудь! Ты ж такой храбрый!» Ага, храбрый. У женщин такое смешное понятие храбрости у мужчин. Если он не боится высказать свою точку зрения, готов если нужно набить морду или сдохнуть от передозировки, это ещё не значит, что он может спонтанно «сделать что-нибудь» для девушки, рядом с которой сухое сердечко ожило, размякло и захлюпало от переизбытка нежности, которое сквозило в каждом её слове, движении и нотке. Он был во многом обязан и благодарен Нюше. Она часто сидела с ним после съёмок, отвечая на любые интересующие его вопросы, рассказывая веселые истории и всё смотря на него, чуть прищурив глаза, взглядом «явсёзнаю», от которого становилось тепло-тепло на душе и он чувствовал себя в надёжный руках. Вернее, тайну, которую, как он чувствовал, она сохранит ради их дружбы. …А сегодня был снят последний эпизод первого сезона этого успешного шоу. Буквально полчаса назад даже, она стояла и обнимала Рому, такая радостная и счастливая, какой не была даже при её победах на баттлах, искрилась от счастья, что снова видит его, её Архипова. Слава может с честностью сказать, что он отчётливо слышал, как его душа порвалась на куски и он перестал ощущать что-либо внутри, будто огромная черная дыра засосала всё в себя и исчезла, забрав всю его сущность с собой. Карелин как-то неуверенно под нос усмехнулся, поймав ее взгляд на себе, прикусил губу и поспешно пошел к своей гримерке.  — Слава! — окликнула его она, вырвавшись из рук Ромы и кинулась за ним, — Слава, постой! Догнала лишь в коридоре перед самой дверью, а именно элегантно врезалась в его живот, а всё из-за глупого Славы, который услышав надвигающийся сзади топот, лихо развернулся на пятках, а Бойко, неожидавшая внезапной остановки, влетела в него и моментально шагнула назад. Слава недоуменно оглядел девушку, пробурчал «прости» и пошел дальше. Она секунду поколебавшись, схватила его за рукав. — Послушай… Он дёрнулся, будто она обожгла его пальцами и виновато потупил взгляд. — Что-то хотела?.. — Я… Я текст сочинила… Может, послушаешь? Маленькое сердечко в широкое груди Гнойного ёкнуло с этими какими-то чистыми, будто проронеными искренним ребёнком, каким Слава никогда не был, словами. По ушам ударило смущённое молчание обоих сторон. — Критика нужна что-ли? — мягко улыбается Слава, наконец завершая неловкую паузу — А почему именно я? — Ну, как никак, а самый критичный эксперт. Однако… — хитро прищурив глаза протянула Бойко. — Скажешь, что самый жалостливый — получишь! -…Самый жалостливый! — хихикая закончила она, смотря на реакцию Славы. — Вот же мелкая вредина… — наигранно обиженно фыркнул под нос Карелин. Они захохотали. — Ну, а честно? — успокоившись, спросил Гнойный. — Ну, мне кажется, что ты уже профессионал в этом деле…- протянула Юля, заговорщически улыбаясь. — В деле текстов? Держите меня семеро, вот это комплимент. — он театрально прижал руку к сердцу, второй начал махать на себя а-ля веером. Они снова посмеялись. Юлия внезапно замялась, посмотрела ему в глаза, будто ища в них что-то, попыталась просверлить носком туфельки пол, что, по-видимому у нее не вышло. Карелин боялся пошевелиться и спугнуть эту малышку, наблюдая, как уши её приобретают алый цвет. — Дело не совсем в этом… — неуверенно пискнула она. — Да? — удивлённо поднял одну бровь он, на что Юля ещё сильнее смутилась. — Я серьёзно… — Я тоже. — отрезал Слава и она решительно выдохнула. — Понимаешь, — начала девушка и шагнула вперёд, встав впритык к нему, — Ты всегда был очень… Знаешь, я чувствую, что… — в горле Гнойного застрял ком, инстинктивно он потянул свою руку к её, мягко прикасаясь кончиками пальцев ладони и шепотом прервал девушку. — Юля, ты мне очень… — Юлька! — откуда-то взялся Рома, разбивая весь момент вдребезги как стекло, и как ни в чем ни бывало прижал Бойко за талию к себе, недоверчиво смеряя ее собеседника взглядом, — Вот ты где!.. — медленно переводя взгляд с парня на Юлю, протянул он, — Пойдем скорее! Такси уже приехало. — Такси? Уже? — грустно прошептала она, — Ладно, тогда буду краткой. — Бойко повернулась на Гнойного, — Спасибо большое за поддержку и помощь на проекте, удачи и творческих успехов в твоём сложном деле. И…- она подняла сверкающие то ли от слёз, то ли от восторга, глаза — Личная благодарность тебе, Слава. Он грустно усмехнулся. — За что? — За всё. Неуклюже подпрыгнула, стараясь достать до его щеки, но смогла коснуться губами лишь левой части его подбородка, оставив там след красной помады, а Архипов бестактно поволок ее за локоть к выходу, приговаривая, что бы она поторапливалась. Юля смотрела на Славу, будто старалась вытянуть из него что-то на прощанье, что-то, что хотела слышать лишь от него, но он опустошено смотрел на удаляющуюся маленькую фигурку девушки, которую хотел вырвать сейчас из рук чёртова ломателя мечт, прижать к себе и никогда-никогда не отпускать.  — До встречи, Юль. — повернулся к своей раздевалке и вдруг услышал, то самое слово, которое заставило содрогнуться все его тело. — Прощай.