Кровь на песке

      Солнце едва перевалило за полдень, когда Железный флот ворвался в бухту Миэрина. Ветер дул с моря, гоня ладьи железнорождённых к берегу, туда, где в кровавой сече на берегу сошлись две армии.       Ещё два дня назад разведчики, посланные вперёд на паре лёгких и быстрых ладей, погоняемых рабами, донесли ему о том, что под Миэрином вот-вот произойдёт схватка. Приближаться они не стали, но, судя по знамёнам, реявшим на ветру, город всё ещё принадлежал войскам Дейенерис Таргариен — а большего Виктариону знать и не нужно было.       Помимо прочего, военная победа — очень неплохой подарок к грядущей свадьбе.       Насчет исхода сражения Виктарион не волновался: его люди были непревзойдёнными бойцами, а тактический план предполагал быстрый ошеломляющий удар и молниеносный разгром вражеских сил. План нападения он и ещё двое доверенных капитанов разработали за день до выхода к городу, вершины пирамид которого были видны на горизонте ещё вечером предыдущего дня.       И теперь треть его флота — двадцать кораблей и почти тысяча человек, ведомых Ральфом Хромым, — высадились в тылу войска для того, чтобы отрезать работорговцев от их лагеря и припасов, перекрывая им путь к отступлению. Вступать же в бой Виктарион им запретил: у них и так будет достаточно крови для того, чтобы выплатить железную цену за богатую добычу, когда войска работорговцев начнут отступать. Вот тогда-то у стрелков, большинство из которых пошли с Ральфом, будет так много работы, что их пальцы к концу дня начнут кровоточить, а руки будут болеть так, будто они весь день сидели на веслах. Оставшиеся пятьсот человек из числа тех, что пошли с Ральфом, были ветеранами в тяжёлой броне. Их основная цель состояла в том, чтобы, если вдруг работорговцы смогут организовать атаку (вот ведь ирония — на свой собственный лагерь), они бы сдержали натиск и дали стрелкам проредить вражеский строй.       В том, что в лагере их ждёт богатая пожива, Виктарион не сомневался. Уж чем-чем, а бедностью и скромностью господа-работорговцы никогда не славились.       И за припасы, которые и так пришлось покупать на пути в Миэрин, будет уплачена достойная железная плата. Утонувший Бог будет доволен. И Рглор тоже будет доволен: Мокорро со своей свитой заперся у себя в каюте, сказав, что будет молиться о победе капитана.       Сам же Виктарион во главе армады в сорок кораблей шёл в бой прямо к стенам Миэрина. В то время, когда на суше уже шла кровавая мясорубка, первые звуки боя послышались и на воде. Быстрые ладьи железнорождённых споро сходились с кораблями работорговцев, тараня их и беря на абордаж. Один корабль работорговцев — один корабль железнорождённых. Виктарион был абсолютно уверен в своей победе: наверняка почти все противники Дейенерис, способные сражаться, сейчас были там, на берегу, оставив минимум людей на кораблях, ведь у лоялистов королевы флота не было вовсе. Командир Железного флота раздумывал даже выделить кораблей меньше необходимого, но тогда был бы шанс, что какой то юркий корабль работорговцев ускользнет — а ведь ему очень хотелось захватить их все. Всё-таки двадцать кораблей — хорошее пополнение для его флота, да и королеве наверняка понадобится место для себя, своих прихвостней и свиты, когда они отправятся обратно в Вестерос. Впрочем, многие воины с абордажных команд перешли на корабли, предназначенные для высадки на берег — таким образом, несмотря на то, что на высадку предназначалось немногим более двадцати кораблей, бóльшая часть воинов — почти полторы тысячи человек — шла именно с ним.       Корабли железнорождённых клином вонзились в построение не ожидавших атаки с тыла работорговцев. Слева и справа от флагмана Виктариона послышались крики. Над водой зазвенели удары стали о сталь, и стали слышны первые крики умирающих.       Побоище на воде распалось на отдельные абордажные бои, все из которых происходили в одинаковой манере: ошеломление и растерянность со стороны обороняющихся, — и мощный, неудержимый натиск со стороны нападающих. Атака была предрешена ещё до её начала, и Виктариону было даже не нужно смотреть по сторонам, чтобы узнать ее исход.       Командующий Железным флотом смотрел только вперёд — туда, где под стенами огромного города разворачивалось грандиозное сражение, в котором ему и его воинам вскоре придется принять непосредственное участие. Стоя на носу корабля, Виктарион увидел, как впереди, на берегу, вокруг парочки причаливших кораблей, началась суета, забегали люди. Они, захваченные ужасом битвы, не сразу заметили опасность, пришедшую оттуда, откуда её совсем не ожидали. Очевидно, что сейчас они отправят кого-то рассказать о внезапном прибытии новой угрозы и просить, чтобы им срочно прислали подкрепление. Вон, уже один всадник поскакал вдоль берега к тылам. Глупцы, они ещё не знали, что их лагерь уже захвачен, а все, кто сопротивлялся — вырезаны.       Впрочем, Виктарион не бежал от брани — напротив, он рвался в бой. И когда подошвы его кованых сапог ударились о мокрый песок берега, он ощутил небывалый прилив сил, который дал ему приближающийся жар битвы. В такие моменты капитан чётко осознавал, для чего Утонувший Бог создал его.       Сопротивления на берегу практически не было. Первая же волна железнорождённых смяла и вбила в песок всех, кто был там. Однако на этом она не остановилась. Поднявшись на невысокий гребень, воины Железных островов неудержимо покатились вперёд на порядки врага.       Расположение города привело к тому, что битва растянулась вдоль стен, и с одной стороны проходило всего в двухстах с гаком ярдах от берега — именно туда и ударил Виктарион, в слабый фланг, когда, уже связанные боем, вражеские войска уже не могли быстро перестроиться против нового противника, и его исход оставался за победой в рукопашной — а в таком бою железнорождённым не было равных. Именно поэтому Виктарион решил ударить с небольшой задержкой. Он не боялся терять людей — но только тогда, когда это было необходимо. А сейчас ему нужно было сохранить как можно больше воинов — на тот случай, если королеве потребуется демонстрация силы. По этой же причине он велел Ральфу не атаковать, а бить неприятеля издалека.       Однако сейчас ему, находясь во главе войска, предстояло вторгнуться на поле брани — и прочие мысли его не занимали. Спустя считанные мгновения враг, уже попытавшийся спешно развернуть строй навстречу новому противнику, оказался всего в полусотне ярдов от него. Сердце Виктариона радостно запело, и из его груди исторгся вопль, который подхватила вся его рать, врубаясь прямо в гущу войска.       Третья сила сделала свой ход.