Драко, спорим, что ты...

Быть второй — это унизительно. « — Малфой, спорим, что ты не назовёшь Грейнджер «грязнокровкой»? — издевается над мальчишкой девчонка, зная, что он к ней неровно дышит. — Спорим, — нехотя соглашается он». Быть второй — это даже хуже, чем быть третьей. Потому что быть третьей — это означает, что я и не боролась за первое место. «Они идут на поле для квиддича, когда встречают команду гриффиндорцев, а вместе с ними и эта выскочка». Быть второй — это не для меня. Не для той, кто хочет во всём быть первой. Так что сейчас я окажусь в полном астрале: Малфой вот-вот назовёт Грейнджер «грязнокровкой», а значит, выиграет и переплюнет меня. Блондинистый чёрт. « — Твоего мнения никто не спрашивал, противная… — пожалуйста, подавись чем-нибудь, например, слюной. — …грязнокровка!». Сказал. Драко оборачивается ко мне с победной улыбкой. Насмехается. Его взгляд красноречиво вторит: «Ты опять продула, Сабелла!». Всё же обошёл. Но это ведь ненадолго, Драко!… *** А ведь всё началось с пустякового спора на скучном приёме, который закатили Малфои в честь одиннадцатилетия сына. Сначала он подбил меня налить «Зелье метеоризма» в бокал миссис Гринграсс, стоявшей около «тётушки Беллатрисы». Затем я подначила его положить записки с признаниями в любви друг другу мистеру Снейпу и мисс Бёрк. И, святая Моргана, это того стоило! Потому что их лица, при встрече друг с другом, были изумительны! С возрастом росли ставки. И чем старше мы становились, тем болезненней становился проигрыш. А я ненавидела проигрывать. Не любила видеть в его ледяных глазах эти нотки превосходства. *** — А спорим, что ты не позовёшь на уроке МакГонагалл, как кошку? — ухмыляется блондин, пиная камень, который так, кстати, попался ему на пути. — Не мелковато? — не отрываясь от учебника, спрашиваю я. — Мелковато, — соглашается Малфой. — Но мне скучно. — Пригласи Грейнджер на бал, если тебе скучно, — невозмутимо произношу я, блондинка, закрывая книгу и тут же встречаюсь с его изучающим, холодным взглядом. — Вот это будет скандал! Святой Мерлин, не дай мне рассмеяться ему в лицо! — Саббелла, ты что?.. — самодовольно улыбается блондин. — Ревнуешь? — С ума сошёл, Малфой? Кладу книгу в сумку и иду в сторону замка. Сегодня холодно. Мороз щиплет за щёки. Снег хрустит под ногами, а рукам холодно даже в перчатках. Хочется выпить горячего шоколада в гостиной. — Сабелла! — Ну чего тебе, Драко? — останавливаешься под веткой ели, которая слегка наклонилась под весом упавшего на неё снега. Он в пару шагов преодолевает расстояние между нами, останавливаясь в считанных миллиметрах от меня. Я невольно делаю шаг назад, упираясь спиной в ствол дерева. Он зачем-то вновь делает шаг, оказываясь непозволительно близко. Упирается рукой об дерево. Слегка наклоняется вперед и смотрит прямо в глаза. — Ты решил меня загипнотизировать? — ехидно произношу, поддаваясь чуть вперёд и выдыхая тёплый воздух почти что в его губы. Он замирает. Зрачки его глаз увеличиваются, заполняя собой радужку. Какое-то странное наслаждение испытываешь в этот момент. Провокация. — Ну? — Пойдём со мной на бал? — вдруг говорит блондин. Опускаю взгляд. Смотрю на блеск снега. Он очаровывает. Не Драко, а снег. Где ж ты раньше был, дорогой? — Меня пригласил Теодор, — не смотрю на парня. Незачем. — И я согласилась. — Нотт? Серьёзно? — его слова звучат с нескрываемым раздражением. — Он же такой нудный! — Теодор умный, а не нудный, — хмыкаю, проходя под его рукой и выходя из гостеприимной тени ели. Драко идёт за мной, как верный пёс. Останавливаюсь на тропинке, а он под хвойной веткой. Ну и зря!.. — Пригласи Пэнси, — усмехаюсь, вспоминая, как она тапком гнала одного, особо настойчивого, поклонника из Дурмстранга. — Нет, не так… Качаю головой, улыбаюсь с собственных мыслей. — Спорим, что ты не пригласишь Пэнси Паркинсон на бал? — Спорим. — Вот и славно, — улыбаюсь и, подпрыгивая, дергаю нависающую над парнем ветку. На Драко, освежающей лавиной, обрушивается накопившийся снег. Он сыплет проклятьями, судорожно отряхиваясь, пока я, весело хохоча, бегу в замок, а то ещё в сугроб толкнёт... *** — А спорим, что ты меня не поцелуешь? — ухмыляясь, говорит Драко, сидя напротив меня в гостиной. В камине трещат угли, разрезая ножом ночную тишину. Мы одни. Моргана тебя подери! — Что? - косишь под дурочку, авось смутится... — Поцелуй меня, — Малфой облокачивается локтями о колени и с самодовольной улыбкой смотрит на меня. Так, зюзя... — Мы же… друзья, Драко! — возмущаюсь так, будто сама этого не хочу. Вскакиваю на ноги и собираюсь гордым лебедем уплыть в свою обитель. — Значит, я выиграл, — слова звучат, как выстрел. Я моментально останавливаюсь в проходе и оборачиваюсь, смотря на него. Знает же куда давить!.. Нет, он не должен выиграть! Вдох — выдох. Это несложно. Быстро подхожу к нему и властно поднимаю его лицо за подбородок. Его глаза смеются. Он насмехается. Ну и пусть. «Грубым движением» хватаю его лицо обеими руками и целую. Я целовала его неистово, потом, словно опомнившись, стала более нежна. А затем и вовсе поймала себя на том, что он не просто уже отвечает на поцелуй, он сам целует меня. Его руки аккуратно легли на талию, в итоге посадив меня на его колени. Мозг уже не сопротивлялся. Я, словно в беспамятстве, обняла его за шею, притягивая к себе ближе. Это было что-то древнее и далёкое. — Знаешь, Саби, я давно уже хотел, чтобы мы перешли «эту» черту, — говорит он, осыпая мою шею поцелуями. - Заткнись и целуй! - Малфой усмехается и нежно кусает... *** — Спорим, что я быстрее получу метку? — лёжа у меня на коленях и жуя шоколад, спрашивает Драко. Я закусываю губу. В свете последних событий, метку получать что-то не особо хотелось, но гордость… — Спорим. « — Ты будешь верно мне служить? — вкрадчиво, хрипло, как будто шипяще, произносит Волан-де-Морт. — Да, мой Повелитель! — говорю, склонившись перед ним и пытаясь не смотреть на обезображенное лицо. — Она будет верна вам, мой Лорд, — восхищённо говорит Беллатриса, которая почему-то прониклась ко мне. — Я ручаюсь за неё. — Раз так… Подойди ко мне, дитя. Неуверенно делаю несколько шагов, закатывая рукав рубашки, и падаю перед ним на колени, давая руку. Он что-то тихо бормочет себе под нос и начинает выводить палочкой какие-то болезненные узоры на предплечье. Его волшебная палочка, словно бритва, которая впивается в плоть, вырезает рисунок. Это была адская боль. Мне хотелось заорать, но голосовые связки, как будто, отказали и не давали этого сделать. Горячие слёзы скатывались по лицу с тушью, грязными каплями беззвучно падая на землю. А потом я, кажется, шлёпнулась в обморок, очнувшись уже в спальне Драко. Он был бледнее обычного и обеспокоенно смотрел на меня, но я лишь улыбнулась, сквозь слёзы, и произнесла: — Спорим, что ты умрёшь позже меня?».