Вечность

— У тебя будет еще сорок жизней, а у Майка одна-единственная, и я ее только что сломала, — с глухим отчаянием бросает Вики ему в лицо. — И я должна все исправить. Ощущение, словно его пригвождают мечом к стене и прокручивают лезвие. Она делает свой выбор: не сердцем, а головой. У него не было шансов с самого начала. Глупец! Сколько еще веков нужно прожить, чтобы понять, — женщины несут только боль и разочарование?! В ее глазах стоят слезы, и Генри все сложнее себя сдерживать. Он чувствует, как суетливо стучит ее сердце, ощущает прерывистое дыхание, слышит судорожные вздохи и всхлипы: Вики полна жизни как никогда. Инстинкты требуют подчинить, вкусить и разорвать на части, а человеческая часть обнять и забрать ее эмоции, но он ничего не сделает — эти чувства принадлежат не ему. Генри втягивает воздух сквозь зубы и тут же жалеет. На языке оседает полынный привкус отчаяния и страдания. Он качает головой, не понимает. Пусть Генри был человеком давно, но он всегда повиновался импульсу, думал сердцем и шел на поводу у желаний. Он не в состоянии принять рациональность решения Вики, но и осуждать не станет. Они просто слишком разные, вот и все. Возможно, Вики и права, в конце концов, куда его завело потакание страсти. С губ срывается смешок. А что, Генри никогда не жалел о сделанном выборе. Разве что немного прямо сейчас... Сиюминутное, отмахивается он, пройдет. — Мне нечего сказать, — твердо, без колебаний, говорит он, но знала бы Вики каких усилий это стоит. Все, что ему остается, — достойно уйти. Так будет легче и ей, и ему. Она догонит Майка, поцелует, и они снова сойдутся. Так и было бы, если бы не появился Генри, но он почему-то решил, что имеет власть над своей судьбой. В который уже раз? Ему суждено жить в темноте и одиночестве, питаясь недалекими девицами, согласными на все ради комплиментов и хорошего секса. Генри это устраивало десятилетиями, устроит и сейчас. Хищник будет рад: ограничений меньше, удовольствия больше. Все в выигрыше. — Генри, — она хватает его за руку и крепко сжимает. — Прежде чем ты уйдешь, я должна сказать, иначе буду жалеть всю оставшуюся жизнь. Его передергивает от осознания, что она пойдет дальше без него. Он выдворяет себя из ее жизни, но и жить в треугольнике больше не может: осязать ее привязанность к Майку и сдерживать зверя, рвущегося разорвать глотку сопернику, с каждой секундой все сложнее. Генри чувствует, что ее влечет к нему, иначе чем к Майку и куда сильнее, но Вики отгораживается, выбирает привычное и понятное, он не винит ее, но и слушать признания... — Ни к чему все усложнять, — цедит он, а слышится «дай мне спокойно уйти». Она понимает, не может не понять. Вики Нельсон — один из лучших копов, лучший из частных сыщиков, она знает, возможно, даже больше, чем необходимо. — Я всегда хотела сказать «да», — выпаливает она, глядя ему в глаза. — Каждый раз, когда уворачивалась от поцелуев, я их хотела. Черт, даже больше, чем готова себе признаться. — Она кусает нижнюю губу, пытаясь унять дрожь, но взгляд не отводит. В этом вся Вики — сильная, смелая, идущая до конца. У него не было ни единого шанса устоять перед ней. Генри криво усмехается. Можно подумать, он сопротивлялся. Он всегда бежал за страстью, эта оказалась чуть сильнее остальных и только. Его устраивает такое объяснение, пока Вики снова не переворачивает все вверх дном. — Когда Норман притворялся тобой, я его поцеловала. — Зачем? — он словно со стороны слышит свой голос, больше похожий на рык. Генри проводит языком по зубам и тут же ощущает вкус крови. Он обращается. Вики цепляет за больное, за сокровенное и продолжает стоять перед ним, сжимать ладони как ни в чем не бывало. — Отвечай, — он впивается пальцами в ее предплечья и встряхивает. Вики замирает, но совсем не от страха. Она смотрит на него с нечитаемым выражением лица и молчит. Дыхание выравнивается, сердцебиение успокаивается, эмоции утихают. На долю мгновения Генри теряется. Вики закрывается, и он абсолютно не знает, чего ожидать от женщины, которая и так имеет над ним слишком большую власть. Единственная из ныне живущих. — Я не хочу, чтобы ты уезжал, — на последнем слове ее голос все же срывается. Она сглатывает, но вздергивает подбородок. — Бросаешь вызов? Серьезно? — усмехается он, глядя на воспаленные от слез глаза, красный нос, припухшие губы. — Ты сделала свой выбор, Вики. — Его мертвое сердце как будто пропускает пару ударов. — Решила жить разумом, а не чувствами. — Она вскидывает удивленный взгляд и не спорит. Даже странно. — Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. — Вики уже открывает рот, чтобы запротестовать, но Генри закрывает его ладонью. — Не надо. — И она внезапно слушается. — Я уезжаю, ты остаешься — только это имеет значение, сомнения и страхи уже неважны. Все просто, ведь так? Он знает, что со стороны кажется, будто ему все равно, собственно, на это и рассчитывает. В глубине души понимает, что если она захочет, он останется, несмотря на обещание самому себе, договоренность с Огастусом и раздражающего Майка поблизости, поэтому Генри и должен уйти, чтобы хотя бы не видеть ее. — Почему вы оба такие... такие... — она все никак не может подобрать слова, и это становится последней каплей. Терпение заканчивается. — Потому что не хотим тебя ни с кем делить и устали ждать, когда же ты кому-то доверишься. Никто не будет ждать вечно, Виктория, — она вздрагивает от своего полного имени. По телу пробегает нервная дрожь. — Даже вампир, не говоря уже о человеке. Он отпускает ее, разворачивается и, не оглядываясь, идет к двери. Считает удары ее сердца, слушает, как Вики вытирает слезы со щек, и надеется, что ей хватит выдержки не окликнуть, а ему не обернуться. Генри не может запретить ей жить чужими интересами, не в состоянии приказать ставить собственные чувства выше чужих. Он хитрил, соблазнял, ухаживал, но Вики все равно решила по-своему. Как и всегда. Это ее жизнь и ее выбор, он просто исчезнет и больше никогда не появится. По крайней мере, не в этом десятилетии, а потом станет легче. — Если бы ты был человеком, она бы выбрала тебя, — эхом отдается в голове голос Астарота. — Если бы я был человеком, я бы умер за четыреста пятьдесят лет до ее рождения, — возражает ему — или самому себе? — Генри. Впервые он допускает, что в словах демона есть истина. Впервые пьет кровь женщины, не занимаясь с ней сексом. Впервые отступает, не добившись своего. Впервые уезжает не прощаясь, потому что иначе не сможет уйти. — Будь счастлива, Вики, — растворяется в тишине комнаты. Генри впервые срывается с места, не взяв ни одной вещи. У него достаточно денег, чтобы купить новые, и никакого желания забирать с собой частичку Вики, хватит и того, что она безраздельно владеет его мыслями. Он вновь начнет все сначала. Когда впереди вечность, количество попыток не ограничено. Генри морщится от горечи. Впервые за несколько веков он жалеет, что не может стать человеком.