Назови меня по имени

Джону жарко. Томительно, дурно, до болезненных спазмов. Он открывает рот с безмолвным стоном, невидяще глядя в потолок. Мориарти придавил его к кровати, оплетая собой, словно змей жертву. Но эта жертва уже не чувствует себя таковой. Ведь в какой-то момент на задворках сознания появилась мысль, что так будет лучше. Лучше сдаться и перестать строить из себя мученика. И постепенно, с каждым прикосновением и вздохом Мориарти, эти мысли затмили собой все остальные. Лучше сдаться. Джон устал и не может больше продолжать сопротивляться. Нет, не так. Он уже и не хочет продолжать сопротивление. И считает это самым правильным решением сейчас. Пусть, наконец, Мориарти перестанет играться и уже трахнет его. Ватсон уверен - им обоим станет легче. - Сделай это, - шепчет он пересохшими вмиг губами, вздрагивая всем телом. Некоторое время Мориарти молчит и только смотрит-смотрит-смотрит на него своими огромными, затопленными черным, глазами. И резко наклоняется, заставляя Джона инстинктивно дернуться, выдыхает ему в губы: - Ты так мило вздрагиваешь с каждым моим движением, - облизывается Джим, замерев на мгновение, прежде, чем поцеловать его. Джон шумно сглатывает, во рту пересохло. Но он наконец свободен от пут и под пристальным присмотром Мориарти проходит в небольшую ванную комнату. Конечно он даже и не рассчитывал, что ему позволяться вымыться самостоятельно. Только не этот человек. Он лично "хорошенько отмоет своего любимого песика перед тем, как смачно его вытрахать". Дословно. И нет ничего удивительного, что сердце Джона бухает в груди, будто сотрясая его своими ударами, и идет он медленно, на заплетающихся онемевших ногах, навалившись на Мориарти, охотно прижимаясь к нему. Ну а под душем Джон совсем не чувствует прохлады воды, казалось, что становится только жарче. Ведь Мориарти решил не только отмыть, но и растянуть его прямо там, чтобы "не тратить времени на подготовку". Измученный Ватсон как-то обреченно постанывает в кулак, зажав им свой рот, и опирается о стену, оттопырив зад. Послушно стараясь расслабиться и принять следующий палец. Он давно потерял чувство времени, а вместе с ним и чувство реальности. То, что сейчас он, все еще мокрый после душа, раскинулся на чистых простынях и выгибается в одном ритме с Мориарти - самая нереальная вещь, которая когда-либо могла случится с ним. Но это не кажется Джону неправильным. Он цепляется пальцами за оголенные плечи, притягивая к себе, что-то бормочет вперемешку со стонами и чувствует себя парадоксально свободным, хоть и каждый вдох дается с трудом. Джон задыхается от бешенного напора темноглазого безумца над собой, но знает, что именно это ему сейчас и нужно, чтобы снова дышать. Чтобы снова жить. За набатом ударов сердца и красной пеленой перед глазами, Джон не сразу понимает, что Мориарти что-то отвечает на его бессвязные стоны, и пытается прислушаться, только когда боль слабым отголоском немного отрезвляет и концентрирует внимание на том, кто и стал ее причиной. Джон пытается приподняться, чтобы расслышать слова Мориарти, но лишь падает обратно от сильных грубых толчков. Теперь чужое дыхание опаляет и без того горящее лицо, изнывающий Ватсон различает жесткий тон: - Назови. Мое. Имя, - и шлепок мошонки о ягодицы через каждое слово. Джон хлопает глазами и, судорожно облизнувшись, раскрывает искусанные губы и выдыхает сквозь стон: - Мори.., - но его прерывает очередной резкий толчок и почти рычание. - Имя! И тут Джон вспоминает, что всегда, всегда называл его психом, безумцем, больным или чокнутым, Мориарти. Само слово "Мориарти" было для доктора синонимом и воплощением какой-то демонической сущности. И он никогда не думал, что это темное существо тоже человек, со своим именем, историей и желаниями. Что ж, Мориарти требует называть его по имени. И Ватсон может ему это дать. Отчего-то, волна смущения накрывает Джона, и он зажмуривается, прежде чем тихо прошептать: - Джим?.. - неуверенно, пробуя звучание этого имени на языке. И затем уже громче, глядя в глаза. - Джим. И он повторил бы его имя еще десятки раз, но слова потонули в стонах, когда донельзя счастливая улыбка осветила лицо "демона". Спустя пару дней Джон снова переезжает в другую комнату. Здесь просторно, светло и даже как-то уютно. Большое окно, практически во всю высоту стены, с прекрасным видом на лесную чащу. Как же Джон счастлив видеть солнечный свет! Большинство времени он проводит, сидя перед этим самым окном, глядя на Солнце, небо, пролетающих птиц. Джим между словом обмолвился, что стекло пуленепробиваемое и с зеркальным покрытием, так что снаружи его не увидят. Но это не мешало Ватсону отчаянно краснеть и брыкаться, когда уверенными движениями рук Мориарти стаскивал с него одежду, прижимая к стеклу. Джон вообще теперь редко ночевал один. Пусть не каждую ночь, но Джим был рядом. Кто бы мог подумать, что самопровозглашенный Король Преступности любит обниматься во сне? Джон - никогда и не думал, но убеждался в этом на собственном опыте. Еще Джим любил тихо мурлыкать разные мотивы, пока копался в телефоне; корчить рожи, споря о чем-нибудь совершенно неважном; прижиматься к Джону, одним взглядом выпрашивая незатейливую ласку - погладить по голове, почесать за ушком. В общем, Джон действительно увидел в Мориарти простого человека. Пусть и со своими дьявольскими тараканами в голове. А еще Джим просто обожает впиваться в его плечи мертвой хваткой, пока неистово толкается сзади, наслаждается криками, всхлипами и стонами. И Джон кричит. -- -- -- Джон остается с Мориарти, потому что уверен, что нужен ему. Он чувствует так где-то под черепной коробкой. И старается не думать о том, что сам все придумал и стал игрушкой в руках умелого манипулятора. Джим его больше не связывал, но и уйти из особняка, в котором они все это время находились, Джон не мог. Он решил плыть по течению, постепенно привыкая и обретая доверие. А еще Джон точно знал, что его новый "домовладелец" продолжает заниматься своей прежней работой. Консультирующий, мать его, преступник. И долгое время Ватсон не решался поднять эту тему в разговоре, ведь его положение все еще было довольно шатким. Но и терпеть вечно он тоже не мог. И вот однажды он решается поднять эту тему, правда совсем не так, как планировал. Зайдя к Джиму, он застает того на середине телефонного разговора, по резким интонациям и быстро свернувшемуся диалогу, Джон понимает, что это был звонок "по работе". Неожиданно рассвирепев, блондин подлетает к столу, с громом обрушивая на него кулаки и что-то выговаривая хозяину кабинета. - ... Из-за тебя умирают люди, Джим! Даже если ты делаешь это не своими руками, ты - причина их смерти, ты убийца! Он и сам не слышал своего голоса, но рассудок возвращается, когда Джим спокойно откидывается в кресле и отвечает ему: - Какие громкие слова. Скажи, Джонни, а с чего ты взял, что мне нужно твое прощение? - Джим ядовито улыбается, точь-в-точь как тогда, когда Джон был связан и истекал кровью в каком-то подвале. - Ты говорил, что любишь меня, - Джон старается, чтобы в его голосе не звучало обиды, а лишь констатация факта. - Я не буду отказываться от своих слов, - Джим снисходительно смотрит на стоящего перед ним солдата. Именно так сейчас выглядел Ватсон - напряженный, застывший, прямой. - Но ты мне наскучил, песик. Ты же знаешь, мне постоянно требуется что-то новое, иначе я просто взорвусь изнутри. Джон до крови сжимает кулаки, чтобы не разбить их об эту гадкую ухмылку, и после снисходительных слов "Ты можешь уйти" круто разворачивается и выходит из кабинета. Едва дверь захлопнулась, лицо Джима разгладилось и он вернулся к ноутбуку. - Посмотрим на сколько тебя хватит. Джон не особо удивился, когда в пылу вспыхнувшей ссоры Джим прогнал его. Был гнев, но не шок. Будто Джон знал, что так оно и будет. Растоптанное эго твердит, что он - никому не нужный, хромой и нездоровый мужчина. Что так и должно было случиться. Он останавливается в коридоре, привалившись к стене, переводит дыхание. Растерянно думает, а что теперь. Куда ему идти, да и сможет ли он?.. Возвращаться к Шерлоку отчего-то не хотелось, внутренности скручивало от дурного предчувствия. Но вернуться в Лондон и не столкнуться с этим кудрявым ураганом оказалось невыполнимой задачей. -- -- -- - Я не буду тебе врать, Джон. Мой брат.. Он помог нам с Мориарти примириться на какое-то время. Показал нам наши ограничители и предложил решение проблем, - Шерлок на мгновение замолчал, набирая воздуха в легкие, и продолжил сухо и быстро. - Я был близок к тому, чтобы найти тебя. Я был готов жертвовать другими людьми, отказываясь в то время помогать Скотленд-Ярду. Я был на грани возвращения на иглу. И я решил прислушаться к словам Майкрофта, - красивое лицо исказило презрением при упоминании имени собственного брата, - Мне нужно было избавиться от своей привязанности, Мориарти же наоборот - обзавестись таковой. Шерлок замолчал, позволяя Джону додумать самому. Но тот мог лишь тяжело дышать, пытаясь осмыслить слова своего бывшего друга, застывший неестественно прямо. Холмс вздохнул, как всегда делал, подразумевая "какие же вы все идиоты", и закончил свой монолог: - Я согласился на это. И посмотрел в глаза, ожидая реакции уже-не-своего-доктора. Джон был зол, он не мог перестать сжимать зубы и стискивать кулаки. Но что-то было не так. Злость слишком быстро утихала, Ватсон чувствовал странное ощущении дежавю. Словно он уже давно потерял своего гениального друга, и смирился с этим, пытаясь обрести покой в объятиях кареглазого безумца. А с чего вдруг Ватсон сам не безумен? Кто в здравом уме будет находить спокойствие рядом с подрывником и убийцей? О да, Джон, ты ничем не лучше этих заигравшихся гениев. Что-то словно щелкнуло в голове, переключая невидимый тумблер, сложив полную картину. Джон согласен мириться со своим безумием, он знает куда и к кому хочет вернуться. Разомкнув пересохшие губы, быстро инстинктивно облизнувшись, отставной военный врач Джон Ватсон холодно прощается и уходит, не моргнув глазом. - Ясно, - коротко выдавливает он из себя, глядя в сторону. - Тогда... - быстрый взгляд в светлые раскосые глаза, - прощай, Шерлок Холмс. Шерлок прерывисто выдыхает, справившись с удивлением, глядя в удаляющуюся спину. -- -- -- Они стоят напротив друг друга, глаза в глаза. Джим в расслабленной позе, руки в карманах, игривые искорки в глазах и не скрываемое довольство на лице. Джон стоит прямо, но не напряженно, держа руку на поясе. Между ними метр пространства и пропасть молчания. И Джон видит, что "все прошло по плану". Понимает, что Мориарти знал, что он вернется. Или надеялся?.. Но выглядеть побежденным не хочется и молча сдаваться Ватсон не собирается. - Ты же всё равно забрал бы меня снова, - сглотнув ком в горле, выдавил Джон, пытаясь сдержать улыбку. - Да, - самодовольно оскалился Джим. - Тогда зачем было устраивать весь этот спектакль? "Ты можешь уйти, если захочешь, я больше не буду тебя ни к чему принуждать", - закатил глаза Джон, цитируя слова этого гениального ублюдка. И не заметил, как Мориарти плавной походкой приблизился почти вплотную, потому и вздрогнул, когда Джим зашептал на ухо: - Я решил дать тебе глоток свободы, разве это плохо? - медленно провел языком по мочке. - Ведь сейчас ты вернулся сам, и я действительно не принуждал тебя. - На этот раз, - чуть хрипло уточняет Джон. Мориарти фыркнул и спустился ниже, оставляя на шее влажную дорожку. Джон зарылся пальцами в уложенные волосы, растрепывая их и чуть надавливая на голову, прижимая к себе. Это было слишком привычно. Теперь в мыслях Джона постоянно вертится только одно имя - Джим. Да, Ватсон принял правила этой игры, но кто сказал, что он не может приписать в неё своих?