То, что делает меня (Моя сумма рерум)

Домой вернулся довольный и усталый, с большим мешком пирожков от Лёхиной мамы. Сарай мы благополучно разобрали, больше никто не пострадал. Вошел в квартиру и сразу понял: что-то не то. Принюхался — и на вешалку с одеждой не нужно было смотреть. — Привет! — мама показалась в дверях кухни. Лицо, как всегда яркое, шмотки модные. Волосы отросли до самых плеч и по-новому пострижены.  — Как съездил? Она улыбалась и, видно, ждала, что брошусь к ней на шею, но я неподвижно застыл у порога. Из комнаты выполз Дятел и тоже уставился. — Ты чего? Твоя мама же приехала. Почему Дятел такой тупой? Я возненавидел его в тот момент всем сердцем. За мамой появилась и бабушка. — Привет, — сказал я им всем. Мама сама подошла ко мне, обняла и поцеловала. Теперь, сколько не мойся, всё равно два дня буду пахнуть её духами. — Чего ты приехала? — вышло немного грубо. Я не хотел так грубо. Но стойкое ощущение, что в её появлении у нас есть подвох, не покидало. — Мне уехать? В этом вся моя мама. Слова ей не скажи, сразу нарвешься на конфликт. Папы и Аллочки дома не было. Уехали на какую-то выставку. Бабушка усадила меня на кухне, и они вдвоём с мамой принялись пытать про поездку к Криворотовым. Дверь в комнату Дятла была приоткрыта, и я прекрасно знал, что он «греет уши», поэтому специально стал рассказывать всё подряд. Весело, на позитиве, чуть громче обычного, чтобы он обзавидовался. Только про случай с цыганами и грузовиком, естественно, промолчал, не хватало, чтобы потом меня вообще никуда не отпустили. Бабушка немного попытала про Трифонова, выспрашивая, как он и что. Потом сказала, что его мама раньше в нашей школе работала. Давно ещё, когда мой папа в девятом учился. Обмолвилась, что девушкой она была очень приятная, но «история» получилась некрасивая, затем тихо встала и, аккуратно притворив за собой дверь, вышла. Мы остались с мамой одни. — Ну что, котик, — она ласково поправила мне чёлку, критически оглядывая новую стрижку. — Надоело тебе здесь? Собирайся. Я решила забрать тебя домой. Почему с возрастом люди перестают понимать простейшие вещи? Как будто специально это делают. Нарочно. Когда я был маленький, мама всегда предупреждала, что после сильного мороза совать руки под горячую воду нельзя. Ведь из-за резкого перепада температур происходит нарушение кровообращения, и руки навсегда могут потерять чувствительность. Почему же теперь она совершенно забыла про это? Или просто градус моих температур казался ей слишком незначительным? Я уже успел погрузиться в новую, весьма насыщенную жизнь, в которой была Зоя, и где за день происходило столько всего, что раньше нам с Боряном на целый год обсуждений хватило бы. Даже к Дятлу понемногу привыкать начал, да и с ребятами было гораздо интереснее, чем с Вовкой и Михой, которые днями напролёт либо рубились в Доту, либо обсуждали, кто какую тачку хочет. Поэтому как можно спокойнее объяснил маме, что не могу так быстро перестраиваться. Она ответила «ладно», но заметно обиделась, и мне показалось, что вот-вот расплачется. Ещё совсем недавно я только и мечтал, что она соскучится и сама позовет меня обратно. Судорожно соображая, получится ли видеться с Зоей, если перееду в свой район, я уже был готов согласиться, но потом мама вдруг призналась, что поругалась с Игорем и он «ушел». От такого известия у меня в голове снова всё перевернулось на триста шестьдесят градусов. Получалось, что она зовет обратно не потому, что грустит без меня, а оттого, что грустит без Игоря. И это всё меняло. В общем, я отказался. А после её отъезда резко накатила какая-то тоскливая, безысходная пустота, словами не объяснить. Всё вроде бы по-прежнему, и чумовые выходные никуда не делись, и я на том же месте, но появилось странное гнетущее чувство будто то, что было там, у Лёхи, происходило не по-настоящему. Точно я всё это время в каком-то искусственном, фальшивом мире жил, типа Шоу Трумена, наивно полагая, что можно просто так дышать древесным дымом от костра, гонять мяч, смотреть на осенние звёзды и воображать, будто способен понравиться лучшей на свете девушке. Но нет, ничего подобного. Пластиковые декорации всё же отклеились, и где-то за спиной гнусно захихикали лгуны. Их мороженое всё-таки оказалось куском обыкновенного мыла. Я ушел и час гулял по улицам, пытаясь всё снова вернуть на свои места. Но как ни старался, ничего не получалось. К моему возвращению папа и Аллочка уже были дома и жаловались бабушке на долгую очередь, которую им пришлось отстоять в галерею, но завидев меня, тут же прицепились с глупыми вопросами вроде «не промокли ли ноги» и «сделал ли я уроки». И лучше бы этот дебилоид не лез, но он, невероятно возбужденный, ходил за мной по пятам, как собачка. Из ванны на кухню, с кухни в комнату, потом опять в ванную. — Чего тебе? — не выдержал я, когда он слегка придержал дверь, чтобы я не захлопнул её перед его носом. — Никит, — голубые глаза — чистота горного хрусталя. — Ты только, пожалуйста, не злись. — Ну. — Обещаешь, что не будешь злиться? — Ну. — Ты поговорил с ребятами насчет меня? — Что? — сначала вообще не понял, о чем речь. Уже сто раз забыл про этот бред. — Я думал, там, на даче, у тебя будет много времени, — он сел на бортик ванной. — Всё, давай, иди отсюда. Я мыться буду. — Это ты просто от меня так отделаться хочешь. — Хочу, — честно признался я. — Потому что ты реально заколебал совать свой нос во все дела и примазываться. Лицо Дятла стало насупленное и сосредоточенное, нервно крутя пуговицу на пижаме, он, похоже, всерьёз обдумывал мои слова. — Я знаю, ты меня не любишь, и понимаю, что тебя заставили приехать к нам. Но я ведь был здесь раньше. Это мой дом, я так живу и не знаю, как по-другому. — Это не твой дом, — наехал я. — Это квартира моего папы, и тебе тут просто разрешили пожить. Просто потому, что твоя мама нравится моему папе. Понимаешь? В ответ Дятел страдальчески прикрыл глаза, скрестил руки на груди и замер. Золотистые завитки волос по всему лицу, бледные губы, тощие плечи. Святой мученик да и только. — Я же прошел проверку, я же позвонил тогда. — Это был прикол. — Значит, ты не собираешься выполнять своё обещание? — его голос едва заметно дрогнул. — Ладно. Пусть. Это нормально. Пытаться достучаться до Дятла, всё равно, что биться головой о стену. — Что нормально? — Всё, что происходит. Что ты не любишь меня и что хочешь унизить, и что говоришь все эти обидные гадости. Я всё понимаю. Это нормальная реакция. Потому что папа вместо твоей мамы выбрал мою, и тебя это жутко злит. И что он любит нас, и что мы хорошая семья, и не ссоримся друг с другом, и не бросаем друг друга, и не выгоняем из дома. Это тоже злит. Я всё понимаю. Мне, честно, жалко тебя. Поэтому я не обижаюсь. — Заткнись! — он выбесил меня настолько, что я со злости треснул кулаком по двери. — Ещё что-то скажешь про мою маму, и я тебя в асфальт закатаю, понял? Но в ответ ничего не произошло, Дятел по-прежнему сидел на бортике и молчал. Буддийское спокойствие. В ванную заглянул папа: — Что за шум, а драки нет? — Немного дискутируем, — Дятел похлопал ресницами. Папа одобрительно улыбнулся, и я, подавляя страстное желание спихнуть Дятла внутрь ванной, ушел в комнату. А когда он приперся следом, сказал ему: — Видишь темную полоску на ковре? Заступишь хоть раз на мою сторону, урою. — А мне и не нужна твоя сторона. Я бы не хотел на ней оказаться. — И в школе, чтоб не смел приближаться. Понял? Меня уже тошнит от твоей морды. И разговаривать больше с тобой не собираюсь. А если посмеешь ещё вякнуть про мою маму, то вообще пожалеешь, что родился. — Ну, ладно, — он сел на свою кровать, прямо напротив меня и по-наглому уставился в упор. — Я не хотел, но ты сам это начал. В общем, если не поговоришь насчет мотика, то я расскажу всем про то, что ты мой сводный брат. И ещё… Ещё в следующем году фамилию поменяю на папину, и тоже стану Гореловым. Вдруг осекся, судорожно сглотнул, часто-часто заморгал, скинул на пол все учебники с кровати и, содрав покрывало, натянул его себе на голову. Посидел так немного, а потом завалился набок и замер. Из-под покрывала виднелись только согнутые в коленях ноги в полосатых носках. Продолжать не хотелось. Просто стало противно. Дятлу сильно повезло, что я терпеть не могу потасовки. Но его угроза окатила, как ледяной душ. А ведь и правда, он легко мог рассказать. Ему мозгов хватит. Я включил комп и собрался написать Зое. Мысль о ней — единственное, что действовало на меня успокаивающе. Зоя обладала удивительной способностью слушать и слышать даже больше, чем произносилось вслух. Она была чуткая и понимающая, а не как мама, которая категорично норовила перевернуть всё с ног на голову. Не знаю, как это у Зои получалось, но с ней я чувствовал себя гораздо увереннее, чем обычно. Никто раньше просто так, на ровном месте, не говорил мне, что я наблюдательный, чуткий и сдержанный, что мне очень идет горчичный цвет, и что когда я улыбаюсь, у меня на одной щеке появляется ямочка. Кроме того, она считала меня честным и добрым, а это для неё было самым важным в человеке. Но телефон пиликнул прежде, чем я успел набрать «Привет». Глянул на экран и немного прифигел, точно мне впечатлений было мало. А как прослушал голосовое сообщение от Яны, прифигел ещё больше. Всего двадцать секунд. Вначале это был стук, громкий и очень мощный, будто колотят кулаком в дверь. Затем раздался злой и грубый мужской голос. «А ну, открывай!». Шуршание, шелест. Сдавленный кашель и снова стук. И где-то очень близко, почти в трубке, тяжелое дыхание и вздох, похожий на всхлипывание. И снова стук. Затем грохот и пронзительный девчачий визг. Не близко, а там, в глубине. Рядом только дыхание и шелест. От этого душераздирающего визга даже Дятел из-под покрывала выбрался и вопросительно уставился покрасневшими глазами. — Что это? — с затаенным страхом спросил он. — Ролик смотрю, — буркнул я. А потом вспомнил, что запретил ему с собой разговаривать и добавил. — Козел. Он снова накрылся. А я дрожащими пальцами написал сообщение: «У вас всё в порядке?». Подождал. На сообщение никто не отвечал. Вот, блин! А вдруг с ними реально что-то случилось? Мужик там какой-то. Они же не просто так его боялись. Прослушал запись ещё два раза. Что вообще делать в таких ситуациях? Звонить в полицию? А если это совсем не то, что я подумал? Рассказать родителям? Не в моём случае. Набрал номер Яны, ждал около минуты, громкие протяжные гудки в напряженной тишине нашей комнаты. Но трубку никто не взял. Бред. Решил позвонить Трифонову, но Вотсап снова ожил. На этот раз фотка. Странная мутная фотка, со вспышкой в темной комнате. Снимали прямо напротив зеркала, поэтому беловатый отблеск заполнял почти всё изображение. Но мне показалось, что я явственно разобрал плавный изгиб шеи, хрупкую ключицу и часть обнаженной женской груди. Это добило окончательно. После выходных с Криворотовым могло и не то привидеться. Следом за фотографией пришло сообщение: «Не обращай внимания». Я: «Что это всё значит?». Яна: «Извини». Я: «С вами всё в порядке?». Яна: «Нормально. Живы». Я: «Что там у вас происходит? От вашего голосового я чуть не поседел». Яна: «Забей. Случайно отправилось». Я: «Что за мужик там у вас? Что за фотка?». Я: «Точно всё нормально?». Но сообщения прекратились. Подождал ещё несколько минут. Одни события вытесняли другие. То разговор с мамой, то претензии Дятла, то жуткие крики девчонок, то голая ключица. Пришлось лезть на Ютуб и врубать самый позитивный фильм всех времен и народов: «Эйс Вентура — звериный детектив».