Альбус Дамблдор и Зина с огорода

      С изданием приказа №28 жизнь Зинаиды Васильевны поменялась в худшую сторону. Теперь счастливые моменты ожидания выходных превратились в обычные серые будни. Ей было непривычно и гадко видеть в золочёном кресле Дамблдора коротышку Амбридж, противно улыбающуюся всем вокруг. Вместо привычного любящего взгляда голубых глаз, на неё приторно и злорадно смотрела Долорес. Боли в сердце и приступы кашля начинали усиливаться. Пару раз даже Зинаида Васильевна оставалась в Больничном Крыле, когда от боли отказывали ноги. Энди остался её единственным лучиком надежды. Он заботился о любимом профессоре и всячески поддерживал её. В присутствии своих любимых учеников Зинаида Васильевна словно оживала, снова радуясь жизни. А когда Фред и Джордж Уизли устроили в Хогвартсе фейерверк, Зинаида Васильевна достала из закромов свою российскую пиротехнику и добавила её в общую суматоху, дабы Амбридж было не так скучно. Однако заподозрить её в этом никто не мог: всё это время она лежала в палате, в Больничном Крыле, а сами фейерверки отдала Энди, чтоб подросток от души повеселился.       Все пасхальные каникулы семикурсник провёл за книгами и тренировками, изредка забегая к бабе Зине в Больничное Крыло, где она стала частым гостем. Помимо болей в сердце её стала мучить бессонница и чувство какой-то душевной пустоты, периодически перерастающее в сильный кашель.       В тот день, когда Фред и Джордж покинули школу, Зинаида Васильевна как раз вышла из Больничного Крыла. Она шла по коридору и увидела толпу учеников, собравшуюся в вестибюле. Зинаида Васильевна решила поглядеть, что там происходит. Выяснив всё от ближайших учеников, Зинаида Васильевна тайком поаплодировала близнецам, когда те покидали школу, а также она лишь пожала плечами, когда Амбридж обратилась к ней за помощью по осушению болота, оставленного Уизли на шестом этаже. Настолько вдохновившись идеей борьбы с Амбридж, Зинаида Васильевна даже иногда помогала Пивзу безобразничать: то ему дверь в кабинет Амбридж откроет, то отвлечёт её, пока полтергейст ей туфли к полу приклеивает, то ещё что-нибудь.       Май Зинаида Васильевна провела в усиленной подготовке учеников к экзаменам и дополнительных занятиях. Всю неделю она тренировала своих учеников, начиная от первокурсников и заканчивая семикурсниками, а выходные проводила в Больничном Крыле. Она совмещала тренировки всех учеников и при этом умудрялась сделать так, чтобы никто никому не мешал и не покалечился. Здоровье же самой бабы Зины расшатано было конкретно. Она снова умудрилась заболеть и слегла окончательно как раз на последние майские выходные. У неё поднялась высокая температура, кожа пожелтела, кашель раздирал горло постоянными приступами, потому за заключительным матчем по квиддичу она наблюдала исключительно из окна и то не всегда.       Понимая, что никто, кроме неё, не сможет хорошо подготовить учеников к экзаменам, Зинаида Васильевна просто не позволила себе валяться в Больничном Крыле:       –Куда это Вы собрались? – спросила мадам Помфри, когда утром понедельника Зинаида Васильевна направлялась на уроки.       –Я чувствую себя гораздо лучше, – слабо улыбнулась профессор Огородникова. – Мне надо идти на уроки.       –Зинаида Васильевна, я не могу Вас отпустить, – протестовала мадам Помфри.       –Я сожалею, но не могу здесь задерживаться более. Обещаю, что на ночь я буду возвращаться сюда, буду приходить на переменах, но пропускать уроки из-за какой-то простуды я не намерена! – хриплым голосом ответила баба Зина.       –Зинаида Васильевна, мы же обе с вами знаем, что это никакая не простуда, – понизив голос до шёпота сказала мадам Помфри. – Если Вы не будете отдыхать...       –В морге отдохну, – отмахнулась баба Зина. – Ученики для меня важнее. Кто, если не я, подготовит их к экзаменам? Амбридж что ли? У них и так вон, всего по два урока в неделю! Нетушки! Эдак не пойдёт! Я обязана их подготовить! Я так и так старая, здоровье совсем уже не к чёрту, а так хоть молодым помогу. Они экзамены сдадут хорошо, на следующий курс перейдут или вовсе школу кончат и пойдут работать, куда захотят. А меня... Меня, дряхлую старую калошу, уж давно на списание да в утиль пора... Да и уж дай ты мне хоть на старость лет хорошее что-нибудь сделать, чтоб хоть память обо мне осталось!       –Вы так говорите, будто уж совсем помирать собрались!       –А ну даже если и так? Никогда не знаешь, где эта чертовщина нагрянет! Авось и завтра, авось и через пять лет!       –Ну, ладно. Идите на свои уроки. Но потом обязательно ко мне. Вам покой бы хорошо, конечно.       –Вот экзамены они сдадут, и будет мне покой, – сказала Зинаида Васильевна, хватая свою клетчатую сумку и стремительно покидая Больничное Крыло.