Любовь и ненависть

Проснувшись с утра, Франкс первым делом потянулся и оглядел комнату, в которой находился. Небольшая, уютная, но просторная, с ужасно минималистичной отделкой. Зато потолок красивый: голубой с яркими жёлтыми звёздочками. Самуэль не только минималист, но ещё и романтик. Штор на окнах не имелось, зато вместо них — жалюзи, через которые смело проглядывали далеко не первые лучики солнца. В углу стоит шкаф, видимо для одежды, хотя для чего ещё нужны шкафы? Уоллис усмехнулся, ведь сам хранил у себя дома бесчисленное множество странных и ненужных вещей. Они с мистером Лоуренсом полные противоположности. Но как известно, противоположности притягиваются, так ведь? Парень пытается встать, но поясницу ломит и уборщик валится обратно на простыни. Только сейчас, Франкс почувствовал боль при движении. Что вчера произошло? Брюнет с ужасом осознаёт, что почти ничего не помнит. Прогулка, бар, виски, драка, объятия и…пустота. Провал в памяти. Это обстоятельство забеспокоило паренька ещё больше. Вчерашняя ночь казалась такой близкой и одновременно такой далёкой, Уолл даже не знал, радоваться ли ему сейчас или рыдать. Судя по всему второе. Как казалось Уолли, после чувственного секса, мурашки от страха по коже не бегут. Или он ошибается? И почему в его первый раз он напился, как мразь? Столько вопросов и никаких ответов… К слову о вопросах. Где Сэмми? Со спины уборщик перевернулся на бок, чтобы лучше видеть дверь в комнату, мало ли, что вздумает музыкальный директор, если он вообще дома. Франкс предпринял ещё одну попытку встать и о чудо! У него получилось…сесть на самый краешек кровати. Маленькое, но всё же достижение. Внутри всё ужасно горело, было больно сидеть на месте, от чего Уоллис несколько смущённо поёрзал. Наверняка композитор постарался, надо же, а сам говорил, что от парней его тошнит, а в особенности от Уолли. Коллега музыканта уже привык к этой участи, но что же такого случилось, что паренёк смог заставить этого дьявола переспать с ним. А может это добровольно? Было бы здорово. Мальчишка ещё раз оглядывается, как будто думает, что за ним наблюдают и встаёт, опираясь руками за кровать. Шикарно. И всё же, стоит поблагодарить Лоуренса за такой «фееричный» секс. Брюнет шагает в сторону кухни, еле передвигая ноги. Собственное тело кажется таким неописуемо тяжёлым. Да ещё и похмелье решило напомнить о себе в самый неподходящий момент.       — Чёрт! — шипит уборщик, хватаясь одной рукой за голову. — Только не сейчас. Почему-то сразу вспомнились статьи из газет о вреде алкоголя и курения, а ещё наркотиков. Можно ли сравнить его любовь с наркотиком? Возможно. Он никогда их не принимал. На ругательство, с кухни доносится измотанное: — Уже проснулся, да? — в голосе слышится насмешка. — Как ощущения? Видимо у Сэма тоже все не ахти. Синяки под глазами выдают усталость и наличие бессонной ночи. На лице играет улыбка, скорее похожая на оскал. Руки, держащие кружку с ароматно пахнущим кофе, едва заметно тряслись. Весьма необычно видеть маэстро таким…       — Чай? Кофе? — Лоуренс прерывает ход мыслей коллеги. — Потанцуем? Оскал стал слегка добрее и превратился в более менее нормально улыбку. Франкс неуверенно ступает на кухню и осторожно садится на ближайший и единственный пустующий стул. Места немного, но обстановка приятная, такая лёгкая и домашняя, что Уолли слегка вздыхает и кладет руки на стол, положив на них голову. Локоны опускаются на глаза, но парень не спешит убирать их. Композитор внимательно наблюдает за мальчишкой и в его глазах мимолётно проскальзывает нежность. Доля секунды, отделяющая ненависть от любви. Неожиданно для Уолла, Сэм пододвигается ближе и запускает ладонь в его слегка вьющиеся волосы.       — Кажется, я слишком вымотал тебя — Мимолётная неловкость проскальзывает между коллегами —Прости. Это «Прости» кажется таким невероятным, что Франкс сдувает локон с глаз и восхищённо-недоверчиво глядит на Лоуренса. Мужчина ухмыляется, но уже по другому, совсем не так, как прежде. В его голубых, как самая кристально чистая вода, глазах плещутся игривые огоньки.       — Я вам нравлюсь? — Осторожно, совсем по детски спрашивает Уолли. Блондин неуверенно прикусывает губу и молчит, заглядывая в свою душу или, вернее сказать, её остатки. Он не думает, нет, он давно знает ответ, ему нужно лишь правильно донести свою мысль.       — Ты правда не плохой парень, — В груди Франкса всё трепещет от предвкушения — но я не подхожу тебе. По многим причинам. Ладонь как-то слишком быстро пропала с головы. Появилось болезненное ощущение брошенности и ненужности.       — Почему? — Голос предательски дрожит — Вы ведь хороший на самом деле. Я точно знаю.       — Ох, мальчишка, — Сэмми отворачивается, стараясь придать лицу и голосу невозмутимый оттенок — Ты совсем меня не знаешь. Эти слова, будто нож в спину. Уолли хочется плакать, но он не может. Ситуация и так становится всё унизительнее и сложнее.       — Вы боитесь осуждения в обществе? — Из последних сил делает попытку мальчик — Мы можем не разглашать нашу связь. Всё будет, как прежде, мне нужно знать лишь одно: — Глубокий вдох — Вы любите меня? Лоуренс молчит, молчит похоже слишком долго. У парня сдают нервы и он срывается на крик:       — Скажите хоть слово. Сейчас! Почему вы не можете мне ответить? Это что так слож-… Франкса прерывают на полуслове. Музыкант привстал, подошёл почти вплотную и грубовато взял мальчика за подбородок, поднимая его взгляд на себя. В глазах Лоуренса ярость. В такие моменты люди говорят много глупых вещей…       — Да как я могу любить того, кто даже по имени меня называть не может. Одноразовый секс с пьяным подростком? Это твоя любовь?! Уолли вскакивает из-за стола и быстро натягивает обувь и куртку, забывая об остальном. Дверь неожиданно поддаётся (блондин предвидел это?) и парень бежит по ступенькам вниз. Глаза заволокла пелена слёз. Сердце билось, как бешеное, грозясь вырваться из груди или внезапно остановиться раз и навсегда. От ненависти до любви один шаг? Так ли это на самом деле? Вряд ли… А жаль. Композитор прикрыл лицо руками, потом поднялся и налил себе виски, припрятанное в шкафу на чёрный день.       — Уолли Франкс, я тебя — Сэм делает глоток, морщится от горечи и хмуро заканчивает — ненавижу.