***
Урок от учителя-осьминога-сверхсущества проходил интересно, пока не наступила пора истории — самого ненавистного Кошатницей предмета. Будь у неё возможность, она изучала бы только физику и математику, однако ж, реальность гораздо жёстче грёз о школе, где не нужно напрягаться. Корген напротив, по зубам любая наука и любая тема, чего она этого не скрывала, охотно участвуя в уроке и сидя на передней парте. Более редкая черта Мэри Сью, которую обычно заменяют просто фактом наличия ума без весомых доказательств — реальные способности к обучению. Из-за сложившихся стереотипов о «ботанах» показывать эрудицию не престижно в социуме школоты, так что Сью редко проявляют себя по-настоящему умными, ограничиваясь разовым упоминанием о себе, как о вундеркинде. Кареглазая расположилась позади, недалёко от Рицу и предпочла думать о том, как действовать сейчас. В этот раз Мэри Сью оказалась более сдержанной: большие зеленые глаза, длинные фиолетовые волосы, собранные в высокий хвост, 4 размер груди. На других деталях шатенка не хочет задерживаться, ведь перечисление будто скопированных черт лица уже порядком надоело, и не только ей. Вообще, Кошатнице мало понятно, зачем указывать конкретный размер груди, ведь литературного, пусть и не досконально точного, описания вполне хватит. Но нет, некоторые сверхразумы решают уточнить, что у девушки вес 40 килограмм при росте 165 сантиметров (что на самом деле не совсем здорóво)! Главное, за что волнуется Кошатница, это сам путь к победе. В силенках Мэри она не сомневается, а вот психологическое состояние может пошатнуться, ведь впервые ей придётся убивать настоящим оружием, видя ужас на лице Сью и кровь, хлыщущую из вен. Магия уничтожила Кэтсуми почти мгновенно, что не чувствовалось как убийство своими руками, расправиться с Джезебелл в обличии титана — все равно, что убить монстра, а не человека. Это ещё один повод задуматься о праведности действий. Как бы то ни было, для Кошатницы этот мир нереален, но Мэри соткана по правилам своего и сможет ли выдержать очередное жестокое испытание — совсем другой вопрос. Лизбет Кошатница заприметила сразу и все ещё помнит, как Хаями рассказывала про каждого из учеников, подозрительно задержав внимание на фиолетововолосой: — Лизбет ближе всех подобралась к убийству Коро-сенсея. Когда она только перешла к нам из элитного А-класса за избиение шести хулиганов, сразу отрубила ему четыре щупальца! — восторженно произнесла Ринка. Всегда именно четыре, всегда за избиение. Выходит, между размазней, строящей из себя милашку, и Кармой в (мини-)юбке автор сия «чуда» выбрал последнее. Кареглазая вновь закатила глаза и, заверив рыжеволосую, что все в порядке и она может продолжать, начала старательно, не без страданий выслушивать поток нескончаемой похвалы в сторону Тоги, пока не услышала то, что буквально разрезало её слух и разум, наплевав на все законы природы, — Пару месяцев назад она бросила Асано Гакушу и… — Погоди, погоди, погоди! Что?! — Бедный Асано… — с искренней горечью вздохнула Кошатница и уложила голову на руки, буквально развалившись на парте — С одной стороны поехавший батя, даже имя давший в честь школы — «ученик», с другой целый полк Сьюх, отчаянно пытающихся затащить парня в постель… И они ведь даже не задумываются о том, что будут чувствовать те, кто действительно любит Асано Гакушу! — Кошатница-чан, не могла бы ты негодовать чуть тише? — вежливо попросил Коро-сенсей, будто сказанное девочкой не было странным. Он ещё давно заметил, что шатенка очень уважает желтотелого учителя, и на такое покладистое замечание отреагирует стыдом и полным смирением. Так неловко кареглазая давно себя не ощущала. А ведь она следила за тем, чтобы голос был как всегда невыносимым тихим для общения с обычными людьми, но видимо, рассказанное её так разозлило, что Кошатница потеряла контроль над действиями и в особенности громкостью. — Интересно, а кто вообще может влюбиться в этого эгоистичного педанта? — задумчиво произнёс Карма и приставил указательный палец к губе, откинувшись на стуле назад. Большая часть класса просто тихонько посмеялась, не нарушая ход урока, а кто-то иронично заметил: «Подлизы?». Кошатница так же усмехнулась, но с её точки зрения это выглядит забавным в ином ключе, ведь персонаж Гакушу и правда очень интересный и сам он парень харизматичный, но встреть она такого человека в жизни, не спелась бы с ним абсолютно, даже учитывая, что она тоже зануда с синдромом отличника.***
— Да, Мэри, мы обязаны это сделать! — ерзая на месте и готовая чуть ли не прыгать от радости, Кошатница воодушевленно хлопала в ладоши, но прижала локти к телу, чтобы выражать радость более умеренно, ведь если она не успокоится, просто завизжит от восторга! — Если ты этого хочешь… — замялась Корген и отвела потерянный взгляд в сторону. Каждая из вселенных по-своему уникальна, так же и эта имеет свои странности, главная из которых — особое отношение к убийствам. — Впервые вижу, чтобы кто-то так радовался убийству… — Хотя, будь в её мире угроза уничтожения всего человечества одним несчастным существом, времени на душевные тяготы о своём отношении к смерти инопланетянина или что оно такое не было б. Смешно то, что цель Мэри гораздо приземлённее Коро, и в то же время — нет. — О чем болтаете, девочки? Тога появилась насколько незаметно, что Корген всерьёз начала подозревать «Класс Убийц» в наличии магии. Мэрисьюзим магией можно назвать с натяжкой — скорее темное колдовство, созданное самыми убогими демонами ада — но выйти за грани разумного она может, да, прямо-таки состоит из непривлекательного безумия. — Да так, хотим устроить свою первую попытку убийства. — шатенка даже не смотрела на Мэри Сью с обыкновенным презрением, будучи настолько взбудораженной. — Разве у нас не что-то вроде соревнования? — момент, который блондинка так и не поняла. Можно ли рассказывать о своих планах другим учащимся? Или это скорее дело доверия? — Мэри, какое нахрен соревнование? Все люди на этой Земле сдохнут в конце марта, если их не спасут школьники! — условность — странная штука, но без неё скучно. — Ха-ха-ха, да уж, ты права, — Лизбет и Кошатница в картину этого мира правда не вписываются. Даже не своим абсолютно пофигистичным отношением к грядущей катастрофе или особой восторженностью происходящим в мелком масштабе — они ведут себя будто знают, как должны сложиться события. Это тот случай, когда действительность ещё безумнее самых смелых теорий. — Слушайте, а зачем вы заявились к моему представлению, при чем вдвоём, если или Карма, или Нагиса уже будут заняты? — Мэри шокировано распахнула глаза и не смела сказать что-либо, ожидая действий от Кошатницы, но она сама не знала, что делать. Пошутить, чтобы отвести от вопроса? Она не умеет, а значит, Корген тоже. Раскрыться? Да ни за что! Что если не правильно поняли? Тогда к чему вообще эта фраза? Кошатница просто надеялась, что, показывая диапазон своей мимики в удивлении, смятении и растерянности, у неё получается растянуть время до необходимости ответить. — Ты какая-то серая, так что тебе и Маехара подойдёт. — А какого ты вообще делишь парней?! — оскорбленная и удивлённая наглым унижением, она даже не задумалась над тем, что выпалила. — Тогда для чего вы здесь? — шатенка прикусила губу. Вот ведь! Как ляпнет лишнего, что ещё больше испортит ситуацию. — Или пока я была занята своими делами, предназначение Мэри Сью изменилось? — Предназначение? — спросила Мэри. Лучше бы она молчала. — Чувствовать себя особенной, даже если это не так. — поразительная честность Лизбет расстроила Кошатницу. Эта правдивость в её словах очень ценна и редка среди людей. Кареглазой стало так жаль, что то, что происходит в её душе уже очень продолжительное время и прямо сейчас не позволит ей выбрать ту, что скрывается за Тогой. Признавать себя эгоистичным, самовлюбленным или жалким — то, чего многие не могут, и Кошатнице остаётся лишь надеятся, что она ещё встретит таких людей, заступившись за Мэри. — Заткнись! — Кошка, не надо ссорится, — блондинка схватила девочку за плечи, но тут же разжала руки, — Я просто… Я не надолго… Корген рванула за школьное здание, туда, где скорее всего-то не будет людей. На замечание о том, что Мэри странная, Кошатница не нашла что ответить и предпочла сделать вид, что не слышала достаточно громкого голоса. Не хотелось ни спорить с тем, кого долго искала, ни с тем, что коробило её совесть; но если быть честной, такой, каких она любит, её гордость, что пробуждало такое сильное чувство, как стыд. Те, кто составляет фэндом его создают, олицетворяют даже, а такие, как Лизбет Тога, Джезебелл Аккерман и Кэтсуми Грэйс портят их и это неприятно, просто ужасно, сколько не говори себе, что оригинальной истории это не затронет. В некоторых обстоятельствах это скорее огорчает, но ничто не заставит людей, которые полюбили созданный кем-то мир, бросить его безо всякой причины. Поэтому нужно беречь фэндом, улучшать его и не позволять монстрам овладеть им. Именно любовь, простая и приятная — причина. Созидаемое человеком имеет гораздо большую ценность, чем представляется обычно, и это незаслуженно забывается. Даже маленькая зарисовка может стать началом чего-то неизведанного, потрясающего своей новизной, ведь творение порождает творение. Как жаль, что многие не хотят беречь эту красоту в фэндоме.***
— Аргх, в японских школах так трудно учиться! — устало буркнула шатенка и, потянувшись, кажется, услышала негромкий хруст в районе плеч. Напрасно понадеялась, что непринужденный тон скроет последствия недавнего инцидента. — Почему я существую?.. — услышав подрагивающий голос, Кошатница немедленно посмотрела на Мэри, что обнимая колени, уставилась в землю, — Почему я сижу здесь и думаю о том, что со мной происходит?.. — В глазах собрались прозрачные слезинки, и медленно начали стекать по бледным щекам. Её взгляд слишком знакомый, слишком похож на тот, который шатенка когда-то представляла. В груди болезненно заколотилось сердце, и в том месте Кошатница сжала ткань рубашки. Груз вины за слезы, на самом деле, милого существа неожиданно надавил именно в этот момент. — Ты ведь многое знаешь… Скажи, почему? На фоне тихого всхлипывания кареглазой самой хотелось заплакать, но ещё больше Кошатнице хотелось расстаться с прошлым, что не отпускает её даже спустя столько лет. А для этого, надо молчать, тогда, всё само собой забудется. Так ей всегда казалось. — Не задирай нос, ты вовсе не идеальная. И ни одна Мэри Сью не идеальная. — поборов дрожь в испуганном какой-то долей ответсвенности голосе, и напрасно надеясь, что Мэри его не заметила, шатенка вспомнила некоторые примеры, услышанные когда-то. Её сравнения и метафоры никогда не имели и намёка на поэтичность, но и прямолинейность далеко не в характере девочки. Эта неопределённость всегда чувствовалась отвратительным противоречием, для искоренения которого нужна сила воли, а в ней её не достаточно. — Смешарики говорили, что что-то абсолютно симметричное — идеал. Кто-то рассказывал, почему человек вершина эволюции. Мои одноклассницы боготворят Ким Тэхена. А я когда-то думала, что единственное совершенное в мире — Вселенная. Но я толком не понимаю что она из себя представляет, значит и говорить о её совершенстве не могу. — Тогда зачем вообще это слово существует?.. — сухо, без привычных эмоциональности и любопытности спросила блондинка. Будто её совсем не волнует то, из-за чего всё это началось. Волнение снова охватило Кошатницу, заставив её, изменяя себе, без остановки болтать всё, что только придёт в голову. — Я не говорила, что совершенства нет. Взять к примеру… — кареглазая приставила палец к губе, задумчиво нахмурившись и отчаянно озираясь в поисках идеального — Воду. — в тот же момент блондинка заинтересованно посмотрела на Кошатницу, удивлённая её выбором. — Да, вода. Я не слышала, чтобы этом варианте ещё не говорили так глобально, но с воды началась жизнь. Без воды невозможно выжить. У неё простое, и в то же время невероятное строение. Океан и его тайны привлекательно загадочны, но мы достаточно хорошо знаем воду, чтобы понимать насколько она прекрасна. Это ли не идеал? Мэри улыбнулась. Не так лучезарно как обычно, но искренне. Сколько раз эта девочка старалась поднять ей настроение? Ни разу. А тут просто вытягивает из себя всё возможное. От этого простодушного беспокойства, когда Мэри как никогда нуждается в поддержке, уголки губ сами собой поднимаются. — Ночью холодно, поищем внутри тёплую одежду, — поднявшись с земли и отряхнувшись, Корген подала руку кареглазой. Смотря в эти голубые глаза, Кошатница с уверенностью могла сказать, что это не та Мэри, которую она знала раньше. Не хуже и не лучше — просто немного другая. Шатенка не стала продолжать бессмысленное утешение, и молча приняла помощь, опустив взгляд в землю, дабы не показывать заслезившиеся глаза. При всём своём подростковом желании казаться крутой, Кошатница очень плаксивая и легко может расстроиться от малейшей ерунды, но сейчас особенно хотелось закрыться в самой отдаленной комнате, выплеснуть эмоции. Она так и не смогла помочь близкому человеку.