Крик

Рик в тишине тюрьмы зовет жену по имени громким шепотом, который, разбиваясь эхом об стены, теряет первую букву. Лори… Ори, ори, ори… Ори. Дэрилу хочется кричать от бессилия, но он лишь кусает кулаки до крови ночью, а днем при обходе обдирает оставшуюся на костяшках кожу о шершавый кирпич внешних стен. Этой ночью на темной вышке он дежурит один, в то время, как все собираются в блоке на скромный, но наконец-то сытный ужин. Вместе с приходом весны у них будто бы наступили спокойные времена, но любое затишье ведет за собой бурю – таков закон нового мира, и вся семья знает это. Но сейчас надо радоваться тому, что есть. Звуки сверчков разбавляют гулкие шаги: Кэрол аккуратно поднимается на самый верх, в руках у нее тарелка с горячим мясом и немного фасоли из банки, которую они нашли на последней вылазке. Кэрол заботится о Дэриле так, как никто до этого. Так, как Дэрил никогда бы не смог, но хотел бы заботиться о ней самой и всех остальных. Но больше всего, конечно – о Рике. После смерти Мерла Рик – единственное, что у него осталось, но стоит только подумать об их взаимоотношениях чуть больше, чем это принято, как в голове всплывает издевательский хриплый голос брата. Дэрил уводит мысли о Рике на задний план и в очередной раз размышляет о том, что все-таки Мерл опекал его и любил своей особой, братской любовью, которую старался не показывать лишний раз, потому что это не прибавляло ему сил. Ужин давно съеден, и после скудной беседы Кэрол забирает посуду и отправляется спать, оставляя Дэрила наедине со своими мыслями и кучкой ходячих у внешней стены. Глаза механически следят за периметром, высматривая приближение мертвецов, когда в голове раз за разом глухо звучит такое же мертвое для всех, но не для их предводителя имя – Лори. Вместе с именем из ниоткуда приходит тревога, подбирается к пояснице и вскарабкивается по позвоночнику к самой голове, обхватывая всего Дэрила в черный и липкий кокон. Он снова кричит беззвучно, открывает рот как рыба, но не издает даже всхлипа – так, как привык в детстве, когда после очередной затрещины Мерла становилось предельно понятно, что плачут лишь слабые. Но скрывать эмоции нет больше сил, и он выплескивает их, как может. Ори. Хотя бы молча, но ори. Волна паники отходит так же неожиданно, как появилась, и будто говорит на прощание, что сегодня победа осталась на другой стороне, но младший Диксон знает, что та еще вернется – как Диксон старший, она всегда возвращается, когда ты думаешь, что все уже позади. Только в этот раз Мерл уже не придет. Глаза так же механически отмечают появление новой фигуры на горизонте – это сам Рик идет проверять все решетки и замки, останавливается около их импровизированного кладбища, и что-то бормочет, глядя в пустоту. Все сломалось давным-давно, когда пришел вирус, когда их жизнь стала выживанием, но сейчас Рик будто сломлен окончательно. Возможно, он даже найдет в себе силы вести за собой их семью дальше, но вряд ли когда-нибудь станет прежним. Дэрил понимает, что с таким настроем они сами не отличаются от ходячих за сеткой, которые бессмысленно идут вперед, улавливая движение перед собой. И он так же бредет в темноте, не выдавая своих эмоций, но каждую ночь видит во сне лицо брата, искаженное последствиями укуса, открывает рот, не издавая ни звука, и просыпается в холодном поту с единственным желанием, чтобы эта ночь стала последней. И пусть там, за гранью, нет ничего, но самое главное, чтобы там не было ни борьбы, ни щемящей пустоты внутри. Только черная тишина. Восходит солнце, начинается новый день, и липкий страх отступает, но Дэрил знает, что стоит ему закрыть веки, как он снова предстанет прозрачными глазами почти мертвого Мерла и накинется на него. Дэрил отдал бы все, чтобы повернуть время вспять и рассказать брату о том, что он значит для него, но прекрасно знает, что это невозможно. Мертвых не вернуть, и, хотя они все сами уже практически мертвы внутри, но все же разница между ними и ходячими в том, что они еще могут испытывать чувства. И чем сильнее, тем выше их шансы на жизнь. Он переводит взгляд с толпы ходячих вдалеке на сидящего рядом Рика и мысленно соглашается с самим собой, что если они хотят выжить, то ему придется вытащить его из болота скорби и постараться стать ближе тому единственному, кто еще держит его и всех остальных на плаву.