И пусть весь мир будет против меня. Я все равно буду любить тебя.
Писк. Гребанный писк, который бьет по ушам и раздается эхом по всей голове. Веки будто налились свинцом, и открыть их невозможно. С трудом Лалиса распахивает глаза и жмурится. Первое, что она увидела — это белый и до жути незнакомый потолок. Сердце пропустило удар. Где она? В раю? С большим трудом она повернула голову и увидела спящего на диванчике Джиёна, который мило пускал слюнки на подушку. Его огромные лапы не помещались на диване, так что, скорчившись в позу эмбриона, он все-таки уснул несмотря на неудобства. Такой милый и безобидный когда спит. — Джиён, — хрипло говорит Лиса, пытаясь прочистить горло. — Квон Джиён, говнюк, — уже более громко говорит Лиса и усмехается, когда Джи хмурится во сне и, приоткрыв один глаз, говорит: — Я не говнюк, я снял ботинки, не трожьте меня, — пробурчал он, обратно закрывая глаз и натянув на себя плед. — Я тут подыхаю, значит, а он дрыхнет. Зараза, надо было тебя ещё там пристрелить. Глаза Джиёна резко открываются, а затем закрываются. Он жмурится и щиплет себя за руку, чтобы окончательно проснуться. — Лиса? Когда ты очнулась? Черт, не говори ничего, тебе нужен отдых. — Сколько я пробыла без сознания? — Всего два дня. Послушай, мне жаль что так вышло. Не стоило тебя вести в этот ресторан, там довольно опасно. — Я сама полезла на рожон. Вот и получила. Но я сумела спасти жизнь того мужичка и людей, что были в здании. Я сомневаюсь, что он бы просто так остановился. Его поймали? — Нет, но полиция ищет его. Говорят, это какой-то знаменитый маньяк. Легенд много, а кто это на самом деле, я не знаю. — Самое удивительное, что я не помню его лица, точнее то, что было видно под маской. Даже сам его образ. — Не забивай этим голову. Ты хорошо себя чувствуешь? — Нормально. Меня же не подстрелили. Кстати, шрам останется? — Врачи сказали, что останется, но небольшой, они сделали все аккуратно. Девушка усмехнулась. Конечно, многие откажутся теперь с ней работать. Никто не любит моделей с изъянами. Кожа должна быть идеально гладкой, ухоженной. И пусть. В конце концов она рэпер, а не фотомодель. Ей важен её голос, а не внешность. Но сейчас её волновал больше вопрос о том, что здесь делает этот придурок. — Почему ты здесь? — тихо, почти шепотом, спросила девушка, переводя взгляд на Джиёна. — Волновался? — Ты удивишься, если я скажу, что да? — Удивлюсь. Я бы на твоем месте просто ушла. Наверное, я слишком черствая, но я не вижу здесь твоей вины. Можешь идти, у тебя репетиция. Какого числа у вас камбэк? — Послушай. — Просто уходи. Я серьезно. Больше всего я ненавижу, когда меня видят в таком беспомощном состоянии. А ты — особенно. И Джи ушел. Не сказал ни слова, просто ушел. В тот момент Лисе хотелось кричать, ведь образ сильной и независимой леди, которая может убить взглядом, был полностью разрушен для Джиёна, и это напрягало её больше всего. Она привыкла решать все проблемы сама, совершать ошибки сама и просто быть одной. Конечно, сейчас у неё Дженни, но она по-прежнему не хочет впутывать во все свои передряги этого милого ангела и всё время она задается единым вопросом: чем она заслужила такого друга, как Дженни? Её мысли прервал пикающий аппарат. Не понимая, в чем дело, к ней прибежали медсестры и начали вкалывать ей что-то из ампул, их глаза были такими напуганными, что по коже Лалисы прошлись мурашки. Что, чёрт возьми, происходит? Почему ей так сильно хочется спать? И на этом моменте глаза Лалисы закрылись.Четыре часа спустя.
Джиён сидел в студии, снова и снова прослушивая последнюю в новом альбоме песню. Но образ Лалисы не покидал его. Он снова приходил к ней. Снова смотрел на её закрытые глаза. Медсестры сказали, что у неё резко начало понижаться давление, но сразу успокоили тем, что это нормально. Джиён пробыл там около часа, все ожидая, что она проснется сейчас, накричит на него и, может быть, побьет подушкой. Но она так и не открыла глаза. Он сам не знал, зачем пришел снова, может, просто хотел увидеть её улыбку или глаза… Он ушёл из агенства около полуночи. И, зайдя в дом, захотелось просто напиться. Напиться от безысходности, напиться, потому что он просто не понимает, что творится в его гадкой душонке. Вдруг зазвонил телефон, и Квон яростно кинул его в стену. У него не было настроения с кем-то разговаривать, особенно с кем-то из друзей, ибо знал, что может сорваться и наговорить лишнего. Он смотрел на её фотографию, которая стояла у него на фоне контакта. Так хотелось позвонить ей, спросить, как дела, но знал: она не ответит.***
Спустя три дня Лалису выписали, а через неделю она смогла полностью оправиться. Сейчас это не та Лиса, которая чуть ли не умирала на больничной койке, а девушка, которая нагрубила Квон Джиёну за то, что он начал возникать не по делу. Девушка на высоких каблуках, в облегающем черном платье с баской и солнцезащитных очках, которая пафосно хлопает дверью, и, беря Дженни за руку, идёт в агенство блистать своим талантом. Она ни разу не заговорила с Джиёном, если не считать сухих «привет» и «пока». Хотя нет, на этой неделе вышел их камбэк, и Лалиса поздравила его смской с кучей смайликов. Девушка шла не спеша, оглядываясь по сторонам. На неё до сих пор косились трейни, ибо, честно сказать, многие надеялись что она отбросит коньки, но это же Лалиса Манобан — та ещё живучая зараза. И вот, на её пути появляется Джиён, и беря её за руку, уводит в другое направление, да так неожиданно, что Лалиса чуть не падает на своих каблуках на Джен-Джен, а та лишь усмехается. Девушка негодует, но не спешит брыкаться. Все же интерес берет свое, и она молча садится в машину, если быть точнее: её туда запихивают. Они ехали молча. Она лишь искоса поглядывала на его сосредоточенное лицо и ещё не до конца зажившие царапины на нем. Усмехаясь про себя, они все-таки приезжают к берегу океана и выходят из машины. — Ты так и не скажешь, почему привез меня сюда? Твоё молчание пугает. — Скажу. Я привез тебя сюда, чтобы поговорить. — Джиён достал пачку сигарет, и Лиса релекторно потянулась за сигареткой, но получила лишь легкий шлепок по ладошке. Обиженно надувшись, она еле сдержалась, чтобы не показать Квону язык. — Курить вредно, Лиса, — хриплым, немного уставшим голосом сказал Джиён, делая первую затяжку. — Ладно. Ближе к делу, Джиён, зачем ты похитил меня из агенства и привез в это прекрасное место? — В нашу первую встречу я подумал, что ты какая-то сумасшедшая трейни, которая не следит за языком. Затем я увидел в тебе настоящую стерву. Потом ты открылась мне как отважная героиня из какого-то супер боевика, которая лезет на рожон. Затем же я увидел, как тебе бывает больно. Думала, я не замечу? А сейчас я вижу тебя настоящую. Девушку, которая ничего не боится, которая может дать отпор и которая нуждается в ком-то. Та, которая ненавидит, когда видят её слабости. Настоящая Лалиса, без всяких масок. Молчание. — Долгое время я не мог понять, что со мной. Ты прогнала меня из палаты, а я все равно пришел, даже не зная почему. И сейчас, спустя неделю после твоей выписки, я понял, почему я всё ещё терплю тебя. — Джиён все-таки докурил сигарету и, в одно мгновенье сократив между ними расстояние, взял её лицо в свои ладони и впился в её губы поцелуем, лишая слов на несколько минут.