Shalimar. История с привкусом Востока

— В моей голове просто не укладывается, как после того что произошло на свадьбе, вы прожили со своей женой двадцать три года? Пабло сморгнул печать времени, оставленную годами в томном взгляде его голубых глаз, и снова приступил к рассказу: — Знаете, а я ведь даже был рад, что Айна все узнала. Нет, не подумайте, что я хотел причинить ей боль. Нет… — Бустаманте устало протер подбородок. — Наверное, я хотел, чтобы эта история закончилась, но сделать это не своими руками, а руками другого человека. Позиция слабака, — ухмыльнулся он, — да… знаю… Я мечтал, что когда вернусь к гостям, Айна уже все расскажет своему отцу и многочисленным родственникам, чтобы эта история разрушительным ураганом пронеслась по нашей свадьбе. Мне было абсолютно все равно какой резонанс бы вызвало мое поведение, и что случилось бы после. Я не чувствовал ничего кроме долгожданного облегчения. Как-будто камень с души упал. Пабло прервался, и молча установил зрительный контакт с Камилой. — Но она не сделала этого… Айна была воспитана в традициях Востока, такое нередко случалось в семьях ее подруг и даже собственной. У ее отца было несколько жен. Она давно смирилась с тем, какая жизнь ей уготована. Может, выходя за меня, она думала, что раз уж я аргентинец, наш брак не будет походить на добровольное заточение. Я постарался дать ей свободу в нашей семейной жизни, даже увез ее на свою Родину спустя какое-то время, чтобы быть подальше от ее отца, который даже после нашей свадьбы подавлял ее своим гнетом. Я сделал все, чтобы Айна чувствовала себя счастливой, потому что полностью осознавал свою вину перед ней и ее семьей. Но счастья без любви не бывает. Рано или поздно мы все притягиваем свою вторую половину, даже если уже находимся в отношениях. *** Молчание тяготило. Вглядываясь в вечернее небо сквозь щель между плотными портьерами, Пабло задумчиво размышлял о своем туманном будущем. — Айна, — позвал он, но девушка даже не откликнулась. Бустаманте обернулся и посмотрел на свою молодую жену, которая сидела на мягкой банкетке и угрюмо смотрела перед собой, всматриваясь в картину, что висела на стене прямо напротив кровати. На холщовом полотне было изображено двое молодых людей. Они целовались, но их лица целиком и полностью были обмотаны белой тканью. — Айна, прошу, давай поговорим? — Современники до сих пор спорят по поводу интерпретации этой картины. «Влюбленные», — темноволосая красавица повернула голову на мужа, — так она называется. Одни думают, что художник отобразил на своем полотне устойчивое выражение «любовь слепа», ведь если мы любим, то не видим недостатков в любимом человеке. — Айна… — Пабло попытался снова завязать разговор, но жена опять его перебила. — Другие видят в этих двоих, потерявших от любви голову. Люди иногда путают понятия любви и страсти. Любовь — это что-то вечное, а страсть…страсть просто мимолетный миг, который имеет свойство когда-нибудь заканчиваться. Но она разрушительна, застилает глаза на окружающий мир, и лишает возможности видеть человека в истинном свете, так как твое сердце поглотила животная похоть. Пабло стало не по себе, он опустил глаза в пол. — Но есть и третье мнение. Двое на картине только притворяются влюбленными, эта белая ткань, которая скрывает их лица, всего лишь маска, чтобы утаить свои настоящие чувства. Не зря говорят, что глаза — зеркало души, а здесь душа спрятана. — Айна…чего ты хочешь? Просто скажи мне, чего ты хочешь? — Пабло опустился перед женой на колени и нежно взял ее ладони в свои руки, целуя каждую из них. Девушка улыбнулась, хотя ее глаза совсем не излучали света и произнесла: — Я хочу быть тебе хорошей женой. — Я спрашивал не об этом… Я спрашивал о том, что ты хочешь лично для себя? Айна наклонилась к его лицу и прошептала Пабло прямо в губы, вкладывая во взгляд всю свою внутреннюю уверенность. — Я хочу быть тебе хорошей женой… — Прости меня, прости за то, что ты все это увидела и вообще за все, что я сделал… — А что я видела? Мои глаза всегда закрыты рядом с тобой. Айна метнула свой жгучий взгляд в сторону картины. — А теперь по старой традиции, ты должен омыть мои ноги водой…прежде чем мы ляжем с тобой в одну постель. — Нам не обязательно делать… — Тччч, — ее указательный палец осторожно коснулся его сомкнутых губ. — Приступай Пабло, — Айна выставила свою ступню чуть вперед, всю украшенную многочисленными узорами из хны. Бустаманте покорно взял в руки небольшой чайник с длинным носом и окатил теплой водой ноги своей молодой жены. Бережно потирая пальцами ее ступни, мужчина не отрываясь смотрел в глаза Айны, словно находился под ее чарами. Девушка нежно провела пальцами по линии его шеи и переместила пальцы на его колючий подбородок, чуть покрытый двухдневной щетиной. — Ничего не вижу, — Айна накрыла глаза ладонями, — ничего не слышу — она коснулась ушей, — и ни кому не скажу, — напоследок девушка прочертила невидимую молнию на своих губах. Но в твоей постели отныне и навсегда буду только я. Не будет никаких вторых и третьих жен. И если ты пойдешь в то злачное место еще раз, — девушка осеклась и сглотнула, — я тебя уничтожу, Пабло! Затем Айна встала с постели и распустила свои длинные волосы, разметав их вдоль линии плеч и изящной спины. *** — Я предполагаю, что раз уж вы до сих пор с Айной живете в браке, воспитываете вместе дочь, это означает, что вы не ослушались предостережений собственной жены. — Когда человеком владеет одна мысль, он находит ее во всем. В Марисе заключался весь мой мир. Она стала началом и концом каждой моей дороги, присутствовала в каждом моём дне, в каждом сновидении, в каждом вдохе, в каждой мысли, в каждой улыбке, в каждой капле дождя.* Разве можно было оставить человека, без которого ты больше не мог дышать? Нет, — уголки его губ приподнялись чуть вверх, и Пабло усмехнулся. — Я не смог отказаться от своей мечты, даже если бы очень этого захотел. *** Пабло нервно завязывал галстук перед зеркалом, но у него ничего не выходило. Пальцы его не слушались. Уже четыре недели он жил без Марисы. Он словно подсел на нее, будто она стала его личным сортом героина. Бустаманте испытывал ломку, находясь вдали от нее, и не имея возможности, попробовать ее на вкус. — Давай я помогу, — Айна по-хозяйски взялась за шею супруга и помогла завязать ему аккуратный узел. — Вот так, — она пригладила лацканы его пиджака и тепло улыбнулась. — Спасибо, — Пабло поцеловал ее в лоб, и жена смиренно прикрыла свои карие глаза. — Я буду ждать тебя внизу, — извинившись Бустаманте отправился на первый этаж своего нового дома. Айна глазами проследила путь мужа, подозревая причины его нервозности, в которой он прибывал в последние несколько дней. Магия востока одурманивала не хуже крепкого напитка. Ни один праздник не обходился здесь без танца живота от восточных красавиц, на фоне красочного колорита места, где проходило шумное мероприятие. Такие сборища, как свадьба или будь то крещение ребенка, всегда собирали огромные толпы народа в зале, начиная от родственников виновника торжества, заканчивая друзьями и высокопоставленными людьми в местном сообществе. Раньше такие праздники всегда развлекали Пабло.Он любил бывать на таких общественных мероприятиях, они помогали ему приспосабливаться к новой жизни в ОАЭ. Любил смотреть за тем, как развлекаются местные красавицы, которые танцевали тематические танцы в национальных одеждах, любил обсуждать проблемы по ведению бизнеса с коллегами и обмениваться бесценным опытом. Но с недавних пор его полностью перестала интересовать светская жизнь, его сердце тосковало без Марисы, и он не мог больше ни о чем другом думать, кроме как о ней. Отрешенно наблюдая за женой, которая смеялась в компании своих подруг неподалеку, Пабло заглянул в свой бокал. Прокручивая напиток в своих пальцах, он молча поднял взгляд и увидел девушку, которая украла его сон и покой. Одетая в ярко-красное платье с длинным разрезом, заканчивающимся на середине бедра, она шла по проходу, одаривая гостей праздника своей открытой улыбкой. Ее волосы были собраны в высоком хвосте на макушке и ниспадали аккуратными каскадом вдоль линии изящной шеи. Как только их взгляды встретились где-то на середине зала, Пабло тут же засосало в воронку собственных чувств и переживаний. Стрелки часов остановились. Сердце замедлило свой ход, а время стало постоянной величиной. Их разделяло не только то расстояние, которое им нужно было преодолеть, чтобы коснуться друг друга. Их разделали люди, стоявшие на пути, обстоятельства, неоправданно завладевшие их жизнями, и много других но, в которых невозможно признаться даже наедине с самим собой. Пабло не замечал окружающего шума восточной музыки, ни танцовщиц, исполняющих танец живота. Была только Мариса, которая замерла, зависая в этом нескончаемом моменте. Они говорили с друг другом не посредством слов, а взглядами и эмоциями, то и дело проскальзывающими у них на лицах. Пусть все чувства были запрятаны далеко-далеко внутрь, еще секунда другая, они бы лежали на поверхности. Чувствуя пристальный взгляд со стороны, Пабло повернул голову и понял кто так жадно и бесцеремонно хочет украсть его глаза. Это была Айна, которая была достаточна умна, чтобы понять происходящее, царившее вокруг. Бустаманте загасил свой интерес к Марисе в бокале с алкоголем, и когда его взгляд вновь неосознанно нашел ее среди отдыхающих, сердце пропустило удар. Заметив рядом с ней своего двоюродного брата Хоакина, в груди, словно яд расползлась глухая пульсирующая боль. Пабло тщательно скрывал свои эмоции, но внутри него все свербило от ревности и всеобъемлющего чувства собственничества. Может так лучше. Так должно быть, — убеждал он себя, но одновременно с этим сам же противился этому. Выбрав момент, когда Айна была слишком занята разговорами с многочисленными подругами, Пабло осторожно прошел мимо Марисы, которая тоже по счастливому велению обстоятельств осталась стоять в гордом одиночестве. Втягивая терпкий аромат ее «Shalimar», он медленно обогнул девушку со спины, и наигранно занял себя тем, чтобы наполнить свой бокал односолодовым виски. — Быстро же ты нашла мне замену… — Ты не должен со мной говорить, — предупредительно произнесла полушепотом Мариса, прикрывая рот хрустальным фужером с игристым напитком. — Пожалуйста, прояви благоразумие, и просто игнорируй меня. Мне не нужны проблемы, Пабло. — Ты пахнешь невероятно, — его рот на каких-то пару миллисекунд прошелся по ее уху, посылая любовные сигналу всему ее телу. — Я скучаю по тебе… В полном блаженстве Мариса прикрыла веки и через нос выпустила весь воздух из своих легких. Проследив путь Пабло глазами, она не могла оторвать взгляда от его широких плеч. Обернувшись на одно короткое мгновение, они снова коснулись друг друга глазами, как бы говоря что это еще не конец. Это было уже слишком. Они оба играли с огнем. Мариса быстро ринулась к уборной, чтобы справиться с собственными эмоциями. — Куда собралась? — менторный голос Бласа, остановил ее на середине пути. Высвободив свою ладонь из цепкого захвата, девушка отчаянно вырвала свою руку. — Мне нужно в туалет. Пойдешь со мной? — У тебя ровно две минуты! — Эредиа не стал принимать вызов, который она бросила ему своими карими глазами и спокойно принялся наблюдать за остальными девушками в зале. Найдя объект своего вожделения у рояля, он целенаправленно направился в Лухан. Сегодня она была одета в обтягивающее платье-перчатку черного цвета, а ее светлые волосы, обрамляли лицо мягкими полуволнами. Почувствовав опасность со спины, девушка нервно схватила свой бокал с блестящей поверхности фортепиано, чтобы скорее уйти. — Не спеши! — железной рукой Блас взял ее за плечо. — Что такое, Линарес? Никак не можешь найти себе подходящего клиента на вечер? — Отстань от меня! — процедила девушка сквозь зубы, сцепляя свои тонкие пальцы, дрожащими руками. — Мне нравятся твои волосы… — Эредиа прошептал в ее шею и растянулся в зловещей улыбке. — Жду не дождусь, поскорее вернуться в «Burlesque» и намотать их на свою руку. Я уверен, тебе понравится… Обогнув Лухан спереди, Блас уверенно двинулся по центральному проходу зала, а она так и осталась стоять там вся дрожа от ужаса. *** Мариса вышла из кабинки и равнодушно подошла к зеркалу, чтобы сполоснуть руки и умыться. Заметив в отражении зеркала знакомое лицо, она вздрогнула, испугавшись последствия этой встречи. Совершив неудачную попытку скорее выбраться из этого помещения, женский голос остановил ее как раз в тот момент, когда она рукой дотронулась до дверной ручки. — Постой! Мариса обернулась, не зная чего ей ожидать. Ее глаза забегали по лицу восточной красавицы. — То что Пабло испытывает к тебе, это не любовь, — начала Айна, сверля разлучницу своими жгучими карими глазами. — Это всего лишь страсть. Я его жена и буду носить под сердцем его ребенка! — К чему ты мне все это говоришь? — Оставь его, сделай это первой. Стань лучше, чем ты есть на самом деле. — Зачем мне это? Ты ведь все равно будешь считаешь меня шлюхой! — Мариса усмехнулась, продолжив ругательства. — Потаскухой, женщиной без принципов и морали! — Пусть Аллах сократит твои дни, распутница! — сердито взглянув на девушку, брови Айны сошлись на переносице. — А все твои, что ты проведешь наедине со своим мужем, который тебя совершенно не любит, пусть удвоит! — выплюнув свою последнюю фразу, Спирито выбежала из уборной и кинулась в зал. Она отчаянно бежала по тускло освещенному коридору, пока не наткнулась на того, кого так сильно искала. — Хоакин… — ее пальцы сжали его ладони. — Хоакин… Помоги мне, пожалуйста.Не оставляй меня одну, не оставляй. Прошу, — в ее голосе и взгляде было столько обреченности, что она едва ли могла выговорить свои тихие мольбы. — Только не оставляй, меня! — Мариса схватилась за его плечи и крепко обняла мужчину. Когда она подняла глаза, то увидела Пабло, который на все это смотрел со стороны. Девушка еще сильнее прижалась к мужской фигуре, не разрывая зрительного контакта с Бустаманте. — Не оставляй меня Хоакин… — она накрыла губами его шею коротким поцелуем и крепко зажмурилась, стараясь стереть образ Пабло из своего сознания. Она молча молилась о том, что когда ее глаза вновь распахнутся его и его образа, преследующего ее по пятам уже не будет рядом… *** — Расскажите… что вы почувствовали в тот момент? — осторожно спросила Камила, заглядывая в свои прошлые записи. — Вам было больно или вы чувствовали себя обманутым и преданным? — Я был опустошен, сломлен и отказывался верить в происходящее. Мне больно до сих пор, даже спустя долгих двадцать три года… — Почему? — Потому что, невероятно грустно осознавать, что потратил жизнь на то, чего возможно никогда и не было… Камила сморгнула печаль в глазах, понимая, что ее подопечный имеет в виду. В любви всегда так. Никогда не знаешь, где зарыта правда и скрывается ложь. — А что же Айна? — Айна? — переспросил Пабло и ухмыльнулся. — После свадьбы Айна то и дело ныла о том, как же сильно она хочет ребенка. Что для счастья нам не хватает только этого. Как будто дети цемент и могут укрепить брак? Она все ныла и ныла, а я… я просто хотел чтобы, она наконец замолчала и перестала просить о невозможном. Я старался «осчастливить» ее каждую ночь, но спустя несколько недель видел только ее грустные глаза, наполненные слезами, когда она в очередной раз, сидя на краю постели, рассматривала полоску теста на беременность с отрицательным результатом. *** Наше время Пабло возвращался со своего сеанса с психотерапевтом, заскочив по дороге в любимый ресторанчик дочери. Прихватив с собой ее любимых лакомств, он выехал на трассу, которая соединяла город и спальный район, в котором и был расположен его двухэтажный дом. — Я дома! — весело пропел мужчина, подталкивая входную дверь ногой. Просторный холл встретил его своей равнодушной тишиной. Аккуратно сложив коробки с едой на вынос на столе, он прошел в столовую. На кухне было также молчаливо, а к холодильнику была прикреплена небольшая записка с знакомыми идеально выведенными буквами. Ужин на плите. Ушла на день рождение к подруге. Буду поздно. Айна. Уже третье день рождения за месяц, она держит меня за идиота? — Пабло отрешенно бросил конверт на столешницу, и шумно вздыхая, убрал руки в карманы. Заостряя внимание на экране ноутбука, он подошел ближе. — Сколько раз просил Ясмин не оставлять… — Бустаманте онемел словно рыба, вчитываясь в поисковой запрос в ярком мониторе. Мариса Андраде стала последней жертвой преступления против человечности… В раскрытое окно ворвался ветер, и потянув за собой вазу с красными розами, опрокинул ее на пол из темно-коричневого ламината. Хрусталь разлетелся на сотни осколков, как и сердце Бустаманте…