Оодента - судьба меча

      Крепкий дубовый обитый железом сундук с золотыми накладками по бокам, убористо испрещенными вязью охранных заклятий мерно покачивается в такт шагам лошадей. И я покачиваюсь в противофазе этому ритму, на цепях внутри сундука. Мы едем в гости… В моей тюрьме темно, но я всё равно знаю, что сейчас мы едем через лес, и сквозь топот лошадей и скрип колес повозки я слышу шелест травы и щебет птиц. Хех, наверное, для меня это единственный способ услышать пение птиц… и еще то, что я слышу столь же редко – разговоры моих собратьев, покачивающихся в ножнах на поясах воинов, сопровождающих эскорт. Для этого похода отбирали лучших воинов клана Маэда и Хидейоши – священная реликвия клана требует особого почета. И вот сейчас они горды оказанной честью, участвовать в перевозке такого важного заключенного. И если понадобится, теплая твердая умелая рука воина сожмет рукоять каждого из них, они взлетят из ножен, неся смерть врагам и покрывая себя почетом победы, во имя того, чтобы через пару дней меня вынули из цепей прохладные мягкие руки монаха или жреца и бережно, под песнопения торжественно возложили на постель умирающего. Такова судьба великого ритуального меча – моя судьба. К тому ли предназначала меня рука, ковавшая меня – рука моего отца? «Я создал тебя особенным, непохожим на других – тебя ждет великая судьба!»… О, Небесный Горн, сколько раз я задавал себе этот вопрос, лежа в цепях в темноте моего узилища – «такой ли судьбы ты хотел для меня, отец?». Ты посвятил меня ночной грозе, великой силе, отгоняющей злых духов и болезни, силе жизни и возрождения. Верно ли я служу тому, для чего был создан?       Я всегда чувствую приближающуюся грозу, когда ничто в природе её не предвещает, среди яркого солнца, ясного неба, щебета птиц и шелеста листьев под легким летним ветерком, и я знаю – этой ночью она придет. Но сейчас вдобавок к этому я чувствую еще кое-что, нечто совершенно непривычное для меня – вихрь приближающегося боя, который разразится под сенью этого веселого светлого леса, наполнив его запахом крови, криками боли и ярости и холодным туманом смерти. Что-то ждет впереди, затаившись в придорожных кустах и предвещая скорую работу моим вольным собратьям.       Одиночество скрадывает время – я ошибся – битва разразилась к ночи, с первыми порывами ветра, принесшего рокот близящейся грозы. Мечи вылетели из ножен с восторженным свистом, под воинственные крики воинов, занявших оборону вокруг повозки. Отблеск первой молнии сверкнул сквозь щель сундука, на мгновение осветив всё вокруг, и отразился на моей гарде. «Освободи меня! Освободи!» - моя сила может послужить еще чему-то кроме вахты у постели умирающих! Новый раскат грома наполняет меня до краев и я слышу как нападающие прорывают круговую оборону, с победным ревом устремляясь к своей цели. Кто-то вскакивает на повозку, лошади испуганно ржут, поднимаясь на дыбы. «Освободи меня! Освободи!». Прямо над собой я слышу звон мечей – судя по всему это очень опытный боец, осторожный и не медлящий, стоящий против напрягающего всё своё умение и невеликие силы новичка. Новый порыв ветра сливается с жалобным свистом меча, вылетевшего из руки, и затихает в предсмертном хрипе умирающего воина. В следующую секунду с очередной вспышкой молнии в схватку врывается задорный визг летящих в цель маленьких боевых танто. Они всегда находят цель – победа опытного воина была недолгой, новичок отомщен. Тело тяжело скатывается с повозки и лошади с истерическим ржанием срываются с места, устремляясь прочь от битвы. Раскаты грома резонируют в моем клинке, отдаваясь по всей длине подобно ударам кузнечного молота. «Освободи меня! Освободи!» Я мотаюсь на своих цепях, колотясь ножнами о стенки сундука, под бешеный цокот конских копыт и тряску повозки. Свист ветра доносит до меня яростный и радостный звон моих собратьев – их ждет скорая победа. И вот кто-то кричит, подскакав к повозке – «Всё кончено!».       Вот и всё – дальше только дождь. И я, продолжая вздрагивать, медленно засыпаю под ровный шум водяных струй, смывающих недавнюю агонию. ***       …она была тонкая, прозрачная и холодная, словно молоденькая зимняя веточка, покрытая коркой льда, почти остановившая в себе бег жизненных соков. Дочь князя Маэда лежала вытянувшись на своем белоснежном ложе – маленькая – она едва ли превосходила меня по длине. Сквозь открытые ставни сияет полуденное солнце, и я лежу, купаясь в его свете, на белом покрывале, как положено, слева от тела больной, которую не могут согреть и возродить теплые летние солнечные лучи, блики которых пляшут сейчас на моем обнаженном клинке. Я отдам ей силу ночной грозы, впитавшую стон клонящихся под ветром деревьев, запахи испуганно прильнувших к земле трав, ярость отчаянной схватки, наполненной задорным победным звоном моих собратьев; силу ливня, пришедшего за раскатами грома и вспышками молний, смывшего пыль и кровь боя, очистившую и возродившую мир. И после зимы придет весна, которая растопит ледяную корку и разбудит жизненные соки; и тоненькая веточка вздрогнет, и оживет, чтобы покрыться нежными белыми цветами, облетающими под порывами ветра, зазеленеет, и летнее полуденное солнце сверкнет на молодой листве, знаменуя Жизнь. Сделал ли я всё правильно? Сделал ли я всё..?