Будь богом

      «Очаровательная лгунья».       Это почти на грани фола, кому бы другому Себилла перерезала горло за такие слова, но у Фейна от горла остались только шейные позвонки и кромсать их кинжалом неудобно, она уже как-то пыталась. Фейн говорит это с некой странной усталой теплотой, он вообще как-то резко устал после встречи с Этерой. Себилле не хочется это копать, но ещё сильнее ей не хочется смотреть на хмурого Фейна.       Так вышло, что Пробуждённых на корабле Себилла заприметила сразу, но не сразу поняла, почему. Не-эльф не обращал внимания ни на магистров, ни на других заключенных, ни на свой собственный ошейник, Одинокий Волк скалил зубы своему надсмотрщику, безумная магичка развлекала детей, гном строил из себя бога морей, а ящер строил из себя бога всего мира. Себилла не стала трогать никого, она прошла мимо всех, едва сдержав кривую усмешку. Пока она собиралась следовать правилам. Ей сказали отметить своё имя в списках, она отметит, она будет послушной и тихой ровно до тех пор, пока не нащупает уязвимое место. И тогда она ударит.       Себилла едва улыбалась.       Когда корабль начал тонуть, когда огромный кракен сворачивал щупальца вокруг деревянного корпуса, Себилла была спокойна. Она увидела лодку, копошащихся на ней людей, и, значит, своё спасение. Хотя ради своей цели она была готова просто прыгнуть за борт и грести до тех пор, пока не доберётся до берега или пока от усталости не сведёт мышцы и всё её тело пойдёт ко дну.       В форте Себилла поняла, что одной выбраться будет проблематично. Сумасшедшая певичка согласилась ей помочь чуть ли не с радостью, хотя и поддела по поводу того, что чуть не сдохла на корабле. Себилла пожала плечами, ничего не ответив, она не обязана была спасать незнакомых ей людей. И так жаль, что надменный красный ящер выжил. Себилла, ласково улыбаясь, уговорила и его составить ей компанию, умелый воин, способный прикрыть щитом и принять на себя удар, никогда не был бы лишним. К тому, ей ужасно хотелось проверить границы своего актёрского мастерства.       Себилла прекрасно умела лгать и притворяться.       С последним и наиболее неожиданным для Себиллы членом команды они сошлись странно. Чудаковатого эльфа она заметила ещё на корабле, а потом, в форте, они встретились и разговорились. Фейну было непонятно всё новое, а Себилле интересно всё старое, они заваливали друг друга вопросами, но в голове у Фейна явно помещалось больше. Всё вылилось в рассказы о прошлом.       «Очаровательная лгунья».       Фейн едва улыбается. Себилла прекрасно понимает, о чём он. Она улыбается Лоусе, смеётся над её шутками, успокаивает её, когда той кажется, что демон вот-вот вгрызётся в её голову с новой силой, и всё это время держит руку у кинжала на поясе. Она знает, что сама сделала Лоусе сильной и опасной, но также Себилла точно помнит, в каких местах из-под зачарованного доспеха выглядывает нежная и уязвимая кожа.       «Дай мне только повод усомниться в том, что демон взял тебя не безвозвратно».       Себилла спокойно улыбается Красному Принцу, с лёгкой усмешкой переносит его надменность и манерность, с показательным интересом расспрашивает его о будущей империи, восхищается его умениями и благообразностью речи и в красках представляет, как сладко будет отрывать красные чешуйки с мёртвого тела. Однако время для того, чтобы нацарапать его имя на руках, ещё не настало.       Окончательная компания не очень устраивала Себиллу. Она лучше бы терпела гнома вместо высокомерного ящера, но была благодарна мирозданию хотя бы за то, что Одинокий Волк погиб, пока Хворь тащила корабль через Пустоту. Но лучше б ей дали убить его самой. И что-нибудь съесть.       А с Фейном было просто. Сначала ему было всё равно, ему был интересен только мир в самом рафинированном понятии, и это равнодушие, искреннее и неподдельное, подкупило Себиллу. Она понимала, что можно ждать от равнодушия. Общаться с Фейном было приятно ей и по другому поводу: они оба смотрели на мир с исследовательским интересом, с экспериментальным подходом. Что если, а так, а если это?       Себилла Фейну не льстила, он бы сразу это понял. Только познакомившись, незаметно презирала, как и всех вокруг, скапливая отношение к миру и людям внутри себя, а наружу выпуская только тщательно выверенную эмоцию и фразу. Потом ей стало интересно, она задавала вопросы, размышляла, приходила опять. Фейну стало бы скучно, если в каждом её вопросе не слышалась бы лёгкая насмешка, маленький вызов, мол, заинтересуй меня, не-жить из прошлого, расскажи мне то, что удивит меня, выбьет из колеи.       Они так и говорили. Перебрасываясь тщательно вымеренными издёвками и ядом, но на деле чувствовали себя спокойно рядом друг с другом. Фейну было всё равно, он не пытался ни присоединяться, ни вскрывать перед другими лицемерие Себиллы, и она была с ним честна. В ответ Себилла получала много больше: взаимную честность.       «Лоусе нельзя допускать до божественности. Я же не идиотка. Я понимаю, чем это может закончиться».       Фейн кивает. Разговор их сейчас тянется лениво. Этера всё ещё давит на голову Фейну, беспомощность и отчаяние разбирают его на кусочки. Себилла видит это и поэтому отчаянно пытается вытащить Фейна из его болота. Как может, пытается. Честностью.       «А Красному принцу я свою жизнь-то с трудом доверяю», горько смеётся Себилла, машинально дотрагиваясь до щеки.       Как всё внезапно дошло до постели, никто не мог точно сказать . Себилла, с весёлой ухмылкой, спросила, поинтересовалась, а Фейн задумался. В результате, из этого боя эльфийка вышла победительницей. Фейну было неловко признавать, что он вообще ничего не почувствовал, а Себилла только рассмеялась, махнула рукой и появилась с ещё одним ворохом вопросов на следующий вечер. Фейн скорее был растерян. И после этого стал гораздо чаще надевать свою плоть.       Личина эльфа у Фейна Себилле не нравилась, каждый раз, когда Фейн становился им, она, хитро улыбаясь, повторяла: старик, старик, старичок, рухлядь. Громко смеялась, шутливо отбиваясь от наполненных мясом и кровью рук Фейна-эльфа, когда он собирался её обнять, и продолжала тихо, шепотом на ухо: старичо-ок.       А когда после очередной стычки с разбойниками, Себилла присела возле трупа молодого эльфа, собравшись помародёрствовать, и, как истинный ценитель красоты, принялась поглаживать его по щеке, неосознанно вырисовывая узор своего шрама, Фейн не выдержал, вытащил из рюкзака лицерез и потом с ехидцей поинтересовался: хорош?       Хорош, ответила Себилла, обворожительно улыбаясь и щурясь, как довольная кошка.       С того момента и до встречи с Этерой Себилла была почти счастлива.       «Тебе надо принять божественность. Твой народ был нашими богами. Наверно, так нужно. У тебя прав на божественность больше, чем у нас всех вместе взятых».       Фейну не нравится этот разговор, но он не злится. Будь кто другой на месте Себиллы, и Фейн бы вылил на того, другого, тонну яда и тщательно завуалированного сарказма, но перед ним Себилла, а между ними взаимная честность и выросшее из этого взаимное уважение и понимание. Её правда это волнует. Она правда хочет поступить с миром хорошо и правильно. Несмотря на то, что этот мир с ней сделал.       «Я сама виновата, со смешком заявила бы ему в ответ Себилла, скажи он такое вслух, сама сбежала, отказавшись от своей участи. И ни капли не жалею. Я не хочу врастать корнями. Я хочу ходить и плавать, есть и спать. А не это».       Фейну понятно, он знает, что эта божественность не сдалась его Себилле. Его Себилла просто хочет отомстить своему Хозяину, хочет зачеркнуть его имя на руке и забыть про всё. Просто жить дальше.       Фейн тоже не хочет быть богом.       «Обязанности», шутит он, кривится, сейчас он эльф, он часто принимает форму с кровью и плотью для разговоров с эльфийкой: эмоции не передашь на белой кости черепа, а общение с Себиллой даёт возможность быть откровенным во всём. Даже в своём желании ею обладать.       Фейн знает, какую ношу он добровольно скидывает на Себиллу. И знает, что поймёт любое её решение.       Он не знает, чему будет радоваться Таркин.