В чужой шкуре

       — Тюк… Тюк… Тюк… — ровный металлический звук ввинчивался в мозг и выдергивал из уютной темноты. Тор попытался отодвинуть руку, в которой отзывался каждый удар, но не смог.        — Эй, парень, тише. Уже почти все, — голос был незнакомый, отчего спать мгновенно расхотелось, но вскочить и принять боевую стойку не получилось: тело ощущалось чужим и ватным. Удалось только разлепить глаза и то с трудом. Рядом с кроватью сидел незнакомец и открывал кандалы молотком и зубилом.        — А?.. Где я? Ты кто? — мысли роились в голове, стукались друг о друга и вылетали изо рта, как им самим хотелось, без участия Тора.        — И тебе здравствуй, — ответил незнакомец, продолжив свое дело.        — Добрый… — судя по свету в комнате, наверное, всё-таки день.       Тор огляделся. Сердце ёкнуло.        — А где Локи?        — Ты про него? — незнакомец чуть отодвинулся и кивнул себе за спину.       Там на лавке лежал Локи с закрытыми глазами. Одна его рука свесилась почти до пола, другая была спрятана под тонким одеялом. Брат выглядел бледным и, кажется, ещё более худым, чем раньше.        — Что с ним?        — Спит.        — Ты уверен?        — Ну, я, конечно, не лекарь, но больным он не выглядит. Дыхание ровное, жара нет, не хрипит, не стонет, не мечется.        — Он не ранен?        — Нет. Ни крови, ни бинтов я на нем не видел.        — Слава Норнам! Давай переложим его сюда.       Тор дернулся встать, но стоило оторвать голову от подушки, и сразу же мир закружился перед глазами, а правый бок прошило болью от бедра до подмышки.        — Ммм…        — Лежи смирно.       «Ох, ты ж!.. Суртуровы кошки. Потом вернусь и всем хвосты поотрываю вместе с головами. Ладно, вроде отпустило, надо все-таки понять, где мы. И можно ли доверять этому… Вот когда Локи нужен, он дрыхнет. Придется самому. А потом братец вопить будет, что я дубина и все испортил. Ничего, переживу. Пусть так, только бы он был цел».        — Так где мы? — собственный голос противно хрипел, как с перепоя.        — В лесу.       Замечательно. Очень ценная информация. Ванахеймский лес за год не объехать даже верхом.        — Ты мне лучше скажи, ждать ли мне гостей по ваши души? — незнакомец перестал методично стучать по кандалам и вперил в Тора тяжелый взгляд.        — Каких гостей? — прикидываться идиотом у Тора всегда получалось хорошо. По крайней мере Локи утверждал, что это лучшее, что ему удается, помимо вырубания кулаками всего, что движется.        — От вашего хозяина. Вы откуда сбежали?        — Хозяина у нас нет и никогда не было, — красноречивый взгляд незнакомца на почти открытый наручник заставил признаться. — Из дворца Правителя.        — Откуда?! — молоток прошёлся мимо зубила и ударил точно по руке.        — Цвергова задница!        — Извини, — незнакомец был явно ошарашен. — Как вы здесь оказались? Как вы вообще умудрились сбежать из дворца? И зачем? Рабы там живут лучше, чем местные крестьяне.        — Вот как мы здесь оказались, я не знаю. Я даже не знаю, где мы и кто ты.        — Я — Улль. Охотник.        — Тор, — называться чужим именем казалось глупостью, хотя Локи может и не согласиться с этим, когда проснется. — Спасибо, что приютил нас.        — Не то чтобы вы меня спрашивали, — усмехнулся Улль, снимая наручник с правой руки Тора. — Ушел на охоту неделю назад, продал дичь в городе, возвращаюсь, а тут весь дом вверх дном и два тела. Ты весь в крови и в бинтах, и он сидит рядом на лавке без сознания. Так и не добудился твоего приятеля. Похоже, он совсем умаялся, пока вытаскивал тебя с того света.        — Локи — мой брат. Младший.        Такая простая вещь — называть Локи братом. Но как же тепло становилось от этого на сердце.        — Брат? Серьезно? Совсем не похожи.        — Я знаю.        — Так что же с вами приключилось?       Отвечать на вопросы без Локи не хотелось. Ещё брякнешь что-то не то, брат потом сто лет припоминать будет.        — Да я толком и не помню ничего.        — Что ж он тебя на себе от самой столицы сюда тащил?        — Нет. Меня, похоже, мантикоры ранили.        — Мантикоры же только в пустыне живут. Ты знаешь, сколько отсюда до пустыни?        — Я даже не знаю, где мы сейчас. А ты не отвечаешь.        — На западной границе Ванахеймского леса. Отсюда до пустыни месяца два пешком идти.        — Опять я промахнулся!       Брови Улля удивленно поднялись вверх. Очень хотелось откусить себе язык, но было поздно.        — Так ты маг?        — Нет. Маг — Локи. Я — воин.        — Но как вы тогда оказались здесь? На нем ошейник. Он не может колдовать. С такой раной ты бы не протянул столько, пока он тащил тебя из пустыни сюда. Слушай, Тор, давай так. Либо ты мне сейчас рассказываешь правду, а врать ты не умеешь. Либо бери своего братца и выметайтесь отсюда.       Тор уставился на завешенный драными пучками с травами потолок и закусил губу. Улль был прав — врать Тор не умел. Но и не имел никаких оснований доверять новому знакомому. Он мог назваться хоть охотником, хоть рыбаком, хоть работорговцем — проверить сейчас нельзя. А отвечать что-то нужно. Тор ещё раз окинул взглядом комнату — простое и скромное жилище, ничего лишнего — и Улля — высокий, сильный, усатый мужик с волосами до плеч и таким суровым взглядом, от которого даже Всеотец, наверное, почувствовал себя в чем-то виноватым. Воин. Только вот не ждать ли от него беды? Тор сейчас слабее мухи, а его откровенность может стоить им с Локи и Асгарду слишком дорого.        — Мы не рабы, — он решил не врать, но и не говорить всю правду, осторожно подбирая слова. — Нас взяли в плен. Мы сбежали. Попали в пустыню. Там на нас напали мантикоры. Видимо, меня ранили, но я успел перенести нас сюда.        — Значит, ты всё-таки маг?        — Да не маг я! Локи говорил мне что делать, а я просто повторял за ним. Я в магии ничего не смыслю.        — Допустим. Вас будут искать?        — Не думаю. Во дворце сами не поняли, кого они поймали. Мы успели сбежать.        — А кого они поймали? Кто вы такие, Тор? Вы же не ваны.        — Мы из Асгарда.        — Но мы не воюем с Асгардом. Зачем вас взяли в плен?        — Это случайно получилось, — Тор чувствовал себя полным идиотом. Ещё бы! Раньше он таким и был.        — Ладно, — Улль, похоже, принял его скупое объяснение и стал снимать повязку с раны на боку. — Что у Локи с руками? Все пальцы в ожогах.        — Это от антимагической сети. Он пытался ее сорвать с себя и обжегся.        — Плохо. Их надо сразу лечить. Ещё и пальцы. Ребята говорили, это больнее стрелы в задницу. Да и с тобой не лучше. Навязались вы на мою голову. Ладно, сейчас закончу с тобой, а потом его полечу.       Пока Улль ковырялся у Тора в боку, промывая рану и перекладывая какой-то кашицей, Тор старался изо всех сил отрешиться от боли и сосредоточиться на чем-то другом. Получалось откровенно плохо, но он все же смог не потерять сознание, правда по ощущениям практически искрошил зубы, так сильно стискивал их, чтобы не орать.        — Есть хочешь?        — Нет, — хотелось сдохнуть прямо сейчас, но Тор знал по опыту, что надо просто перетерпеть. И он перетерпит. Иначе никак.        — Тогда спи.        — А Локи?        — Я позабочусь о нем. Спи.       Видимо, недоверие читалось у Тора на лбу, потому что Улль ухмыльнулся в усы и уверенно сказал:        — Да не трону я его. Я детей не обижаю. Тем более потеряшек вроде вас. Спи.       Тор хотел оскорбиться за детей, но посмотрел на Локи и прикусил язык. Действительно, совсем ещё мальчишка. Особенно рядом с Уллем. И сам Тор не сильно старше. Да и выбора по сути нет. Если Улль замыслил недоброе, Тор вряд ли сможет его остановить. Не в таком состоянии. С этой мыслью он и уснул.       В следующий раз Тор проснулся от голоса Локи, замораживающего своим холодом и презрением.        — Я это не надену.        — Тогда ходи голый.        — Эти тряпки…        — Это, между прочим, мои праздничные штаны. Были. Я их и надевал-то от силы два раза. Ну, три, если считать свадьбу кузена.        — Да мне плевать.        — Слушай, парень, кончай дурить. Здесь тебе не Золотой дворец. Бери, что дают. Не нравится, забирай своего немощного, и валите отсюда. Я вам в няньки не нанимался.       Локи зло сверкнул глазами и явно хотел что-то сказать, но промолчал. Неловко схватил забинтованными руками комок одежды и кое-как оделся. Тор едва сдерживал смех, глядя на брата. Штаны Улля висели на нем хламидой, при желании их можно было дважды вокруг Локи обернуть. Рубаха Улля, которую Локи затолкал в штаны, и веревка вместо ремня, несколько застиранных пятен в купе с босыми ногами дополняли образ уличного оборванца. Локи заметил улыбающегося Тора, и его лицо из брезгливого стало бесстрастным и непроницаемым, как на официальных приемах. Он молча ушел на улицу, громко и от души хлопнув дверью напоследок. Улль ухмыльнулся в усы, пошел следом, выставил за дверь пару вёдер, крикнул:        — Воды принести не забудь. Отвары почти кончились, да и ужинать скоро, — покачал головой и испытующе посмотрел на Тора. — Ну и норов. Чисто принц. Если б не лохмотья.        — Он всегда такой, — не поддался на провокацию Тор. — А что, поприличнее одежды для него не нашлось?        — Я вам не портной. Птицам и зверям без разницы. Не с себя же мне одёжку снимать. Или для принца можно и последнюю рубаху отдать? А, Тор?        — Мне для брата ничего не жаль, — отвечать на вопрос Улля Тор не собирался и быстро перевел тему. — Долго я спал?        — Почти сутки.        — А Локи?        — Чуть поменьше.       Снаружи послышались грохот и брань.        — Похоже, ведро в колодце утопил, — с досадой поморщился Улль. — Он вообще хоть что-нибудь умеет?        — Конечно. Он же маг, — оскорбился за брата Тор.        — Значит, ничего, — сделал свои выводы Улль.       А через пару минут в дом вернулся с одним полным ведром Локи, отфыркиваясь и мотая головой, как конь, чтобы убрать волосы с лица.        — Локи, — Тор хотел поздороваться, но брат лишь смерил его злым взглядом, перелил воду в кадку и ушел обратно.        — Чудной он у тебя, — заметил Улль, начиная чистить овощи для ужина. — Пока ты в себя не пришел, все скакал вокруг, лоб щупал, компрессы делал, еле усадил его руки свежим отваром обработать. А как ты зашевелился, будто кол проглотил. Только глазищами зыркал, не то заморозить хотел, не то изжарить. Сразу видно — маг. И сила в нем бурлит, а выйти не может.       Тор ничего не стал говорить. Брата, конечно, унижало их бедственное положение. К черной работе Локи не привык. Но, похоже, с Уллем выбора у него не будет.        — Воды натаскал. Молодец, — кивнул Улль, когда Локи вернулся со вторым ведром. — Принеси цесарку из холодной. Она под сараем. А потом скажешь, что за отвары нужно для твоего брата сделать. Ты ведь их сам составлял.        — Сам неси свою цесарку, — осклабился Локи, демонстративно садясь на лавку напротив Улля. — Я тебе не подмастерье.        — Считай, что подмастерье. Глядишь, чему полезному научишься. Неси давай. А то на ужин будешь есть пустую картошку с морковкой.       Громкий дуэт сразу двух животов заставил Тора улыбнуться, а Локи побелеть от ярости.        — Ненавижу, — прошипел он и стрелой выскочил на улицу.        — Я поговорю с ним, — пообещал Тор, ему было стыдно за откровенно хамское поведение брата.        — Вряд ли он тебя послушает. Это представление в твою честь, парень.       Ужинали молча. Вернее, Улль с Локи ужинали, а Тор молча за ними наблюдал и ждал свою порцию, которую ему никто не спешил давать. Наконец, когда Локи доел, Улль поставил перед ним полную плошку:        — Иди брата покорми.       Локи молча взял еду и пошел к Тору. Грубо помог сесть, всучил плошку в одну руку, ложку — в другую и сел на скамейку рядом, вперив злой взгляд в стену.        — Приятного аппетита, братец.       «Ох, и сволочь ты всё-таки!» — с грустью подумалось Тору. В рассказы Улля, будто бы он нашел Локи без сознания у его постели, будто это брат вытащил его с того света, с каждой минутой верилось все меньше. Перед Тором как будто сидел тот самый Локи, который потом напал на Мидгард — озлобленный и беспощадный.       Руки не слушались, дрожали от слабости, донести жидкую кашицу из овощей до рта не получалось, большая часть расплескивалась на одеяло и перебинтованную грудь. Еда была необходима, чтобы выздороветь, и Тор намерен был ее получить. После очередной почти пустой ложки во рту он зло отбросил бесполезный столовый прибор и решил просто выпить свой ужин.        — Дай сюда, — Локи почти силой вырвал у него плошку, принес свою ложку и стал кормить Тора. — Заворот кишок себе захотел. Мало тебе пропоротого бока. Идиот.       Тор так хотел есть, что глотал, почти не разбирая вкуса, за что и получил все той же ложкой в лоб.        — Жевать не забывай. И медленно ешь. Боги, медленно, Тор! Вырвет же!       Тор присмотрелся к Локи и увидел, что у того глаза красные и подозрительно влажные. Поведение брата вдруг стало для него ясным и понятным. Теплота затопила все внутри, а на лице против воли появилась улыбка.        — Локи, — позвал он, останавливая руку с очередной ложкой и убирая ее обратно в плошку. — Все хорошо. Я живой. Видишь? Живой.        — Вижу, не слепой, — буркнул тот, усиленно мешая похлёбку и часто смаргивая.        — Я поправлюсь. Обязательно.        — Естественно. Ты должен вернуть нас домой.        — И я верну. — Тор убедился, что Улль оставил их одних и спросил: — Почему ты не вызвал Мост? Зачем взвалил все на себя?        — Я звал! — возмутился Локи, а потом его плечи сникли, а во взгляде появились обида и отчаяние. — Но они не пришли. Отец отрекся от нас. Он бросил нас здесь умирать.        — Не говори ерунды.        — Это правда! Он мне сам сказал.        — Что?       Дверь скрипнула, возвестив о возвращении Улля.        — Ешь давай, потом поговорим.       Потом не получилось. Улль нечасто оставлял их наедине. Или же Тор просто спал большую часть времени. Дни потянулись сплошной вереницей, состоящей из болезненных перевязок, жидкой похлёбки и громких возмущений Локи по любому поводу. Его руки быстро зажили, и Улль без жалости взвалил на него часть работы по хозяйству в уплату за кров и пищу. К вечеру брат еле ноги волочил, кормил Тора ужином, делал перевязку и просто падал от усталости на свою лавку, мгновенно засыпая.       Рана Тора заживала плохо, как ни старались Локи и Улль, яд мантикоры оставил свой нехороший след, края никак не желали срастаться. И в очередной раз сняв повязку, Локи выругался хлеще, чем Тюр — первый Асгардский матершиник.        — Зашивать ее надо, — уверенно заявил Улль, осмотрев рану. — Иначе вы тут до следующей зимы куковать будете.        — Она же вроде не такая глубокая, — Тор никогда не был трусом, но, представив, сколько там шить, ему сделалось не по себе.        — Ткани здоровые, но не могут срастись. Надо им помочь. Так что придется сшивать.        — Но я никогда раньше… — Локи растерянно посмотрел на Тора.       Улль перебил его:        — У меня есть все необходимое. Сейчас принесу, — и ушел в чулан.        — Ну вот у тебя и появился шанс отомстить мне за все, братишка.       Тор знал на собственной шкуре, что когда тебя штопает такой вот салага, как молодой Локи, — это медленная пытка. Его рану зашивала Сиф, но ощущения не поблекли в памяти до сих пор.       Локи перебирал повязки, кусая губы, и смотрел куда угодно, только не на Тора.        — Хватит на лягушках своих опыты ставить. Пора переходить на зверя покрупнее.        — Великие Боги! Заткнись уже, Тор! Это не повод для твоих идиотских шуток! И ты — не лягушка, ты во сто крат хуже. — Попытка подбодрить Локи явно провалилась, он швырнул повязки и глубоко вздохнул. — Я не хочу это делать. Пусть лучше Улль… Он умеет, я уверен.        — Вот именно, — подтвердил вернувшийся из чулана Улль. — Я — умею. А вот ты ни на что не способен без своих чар. И однажды это может дорого стоить не только тебе, но и тем, кто будет от тебя зависеть. Как Тор сейчас. Так что хватит причитать, как девка перед сеновалом, иди мой руки хорошенько и вперёд.       Локи поджал губы, явно сдерживая поток ядовитых комментариев, а потом всё-таки посмотрел в глаза Тору.        — Я не хочу… — еле слышно прошептал он, а потом уже громко добавил: — Давай я лучше сам придумаю, как тебе отомстить за мой рабский труд на тебя и этого невежду, раз уж ты так расщедрился и позволяешь мне мстить себе, братец.        — Нет, Локи. Свою пытку я выбрал сам, — усмехнулся Тор, глазами пытаясь сказать совсем другое: «Я верю тебе. В тебя».        — Ну, как знаешь. Потом не жалуйся, — в затянутых страхом зелёных глазах полыхнула пара озорных искр. Впервые за эти недели.       И Тор поспешил поддержать их теплой улыбкой:        — Не буду.       Приготовления закончились как-то слишком быстро. Вот только что Локи стоял и сомневался возле его постели. А через пару минут он уже с деловым видом макал иглу в плошку с крепчайшей брагой, от одного запаха которой можно было захмелеть.        — Стукни его по голове, чтоб не дёргался? Он ею почти не пользуется. Никто не заметит, — с самым серьезным видом предложил Локи, но в глубине его глаз Тор уловил беспокойство и страх. Похоже, брат сомневался, что сможет шить «по живому».        — То есть раны в боку тебе мало? Решил ещё голову латать научиться? — усмехнулся Улль. — Нет уж. А то я так от вас никогда не избавлюсь. А Тору, чтоб не дергался, я лучше браги дам. Вот, пей.        — Твое здоровье, Локи. Пусть у тебя будет лёгкая рука, как у леди Эйр.       Брага обожгла горло, медленно стекла в желудок и оттуда расползалась теплом по телу, мгновенно затуманив разум.        — Первые пару стежков я тебе покажу, — сказал совсем рядом Улль.       Бок прошило болью, не слишком сильной, чтоб орать, но и не настолько слабой, чтобы не думать о ней. Сначала было ещё вполне сносно, а потом… Тор повернул голову, чтобы посмотреть. Так и есть: Улль отдал иглу Локи, и тот, закусив от усердия губу, примеривался, как уколоть получше. От его неверных, неловких стежков, иногда невыносимо медленных, но чаще дерганных, болью прошивало до самой груди. Хотелось прекратить это, отобрать у брата иглу и зашить самому. Или же не зашивать вовсе, только прекратить. Но Тор сильнее стискивал зубы, сжимал одеяло в кулаках и терпел. Улль был тысячу раз прав. Локи слишком часто полагался на свою магическую силу. И не только он. Тор тоже привык: чтобы ни случилось, умный хитрый Локи вытащит из любой передряги щелчком пальцев. Но вот не вытащил. Не смог. Перед глазами встал Танос, сжимающий горло Локи. Под веками нестерпимо запекло, а грудь сдавило, как тисками, не вздохнуть.        — Все. Хватит. Я не буду, — резкий молодой голос вернул Тора в охотничий дом посреди ванахеймского леса.        — Все в порядке. Продолжай, — велел он, с трудом подавив всхлип.        — Да у тебя даже слезы от боли потекли! Ты в своем уме?!        — Это ерунда. Долго там ещё?        — Половина.        — Быстро. Ты только не молчи, Локи? Ладно?        — Могу крыть тебя матюками, если тебе от этого будет легче.        — Пусть так. Но не молчи.        — Тор? — Локи посмотрел на него уже с явной тревогой.        — Все со мной в порядке. Шей, давай, мастерица.        — Идиот, — облегчённо вздохнул Локи и продолжил свое дело. — Знаешь, братец, вот мне до ужаса интересно, как мы доберёмся отсюда в горы?        — А… Отсюда… Далеко… До… Гор? — каждое слово давалось с трудом.        — Смотря, как добираться, — отозвался Улль, потом тихо добавил: — Правильно, не мельчи стежки, — и продолжил снова во весь голос: — Если пешим, то полгода, а то и больше — месяцев девять. А если верхом, то месяца четыре. Можно и за три успеть, если гнать. Но где ж вы таких скакунов возьмёте?       В ране словно пальцем поковыряли, даже перед глазами потемнело.        — Да куда ты тычешь?! По краю, по краю веди.        — Сам знаю.        — А… Сколько… Стоят… Такие… Лошади? — выдохнул Тор сквозь стиснутые зубы, когда снова притерпелся к боли.        — Монет пятьдесят, не меньше. За одну. А зачем вам в горы?        — Домой. Там проход в Асгард, — признался Локи, чем поверг Тора в лёгкий шок.        — Тайная тропа магов? Слышал я про нее. Только в этом ожерелье ты ее не откроешь.        — Придумаю что-нибудь, — ответил Локи и красноречиво посмотрел на Тора. — Ты лучше скажи, как нам лошадей достать?        — Если надумаете воровать, ко мне можете не возвращаться, — жёстко отрезал Улль. — Я воров не терплю.        — А… Если… Купить?        — Это где ж у тебя сто монет припрятано? Не в тех ли обносках, что я на половые тряпки пустил?        — Заработаю, — оскорбился Тор.        — Ты сначала хоть до двери сам дойди. И как же ты собрался столько денег заработать?        — Охотой. Или охранником… С караваном дойдем.        — Ну, охотой ты эти сто монет до седых волос зарабатывать будешь. Охранником в караван тебя, допустим, возьмут. А брата куда денешь? С таким украшением его тот же караванщик и продаст.        — Лошадей мы найдем. Главное, чтоб Тор в седле держаться мог. Все, я закончил.       Тор с облегчением выдохнул и разжал кулаки, едва чувствуя пальцы. Его так и подмывало посмотреть на свежий шов, но конечно, сейчас так не извернуться. Зато Улль наклонился и, похоже, придирчиво рассмотрел каждый стежок, прежде чем хлопнуть Локи по плечу, от чего тот покачнулся и недовольно скривился.        — Эх, парень, не на то ты себя тратишь. Тебя с такими руками в помощники к лекарю, цены б тебе не было.       И тут Тор стал свидетелем удивительного явления: его гордый, заносчивый брат вдруг на мгновение смущённо улыбнулся. А потом посмотрел на Тора как будто в ожидании одобрения, чего за ним не водилось уж лет сто пятьдесят.        — Как ты?        — Считай, что твоя месть состоялась.        — Значит, нормально, — удовлетворённо кивнул Локи, и было заметно, что его распирает от гордости. — Тогда я спать.        — Да уж, пора. Завтра я тебя до рассвета подниму, — предупредил Улль.        — Зачем это?        — Пойдешь со мной на рыбалку, потом я в город уеду — торговать. А ты чтоб грядки прополол, полы вымыл, ну и обед сготовил.       Возражений и стенаний Локи Улль, как обычно, не слушал.        — Я помогу с обедом, — пообещал Тор, не желая сидеть на шее у брата.        — Ой, толку с тебя, — отмахнулся Локи, укрылся с головой одеялом и обиженно засопел.       Тор долго смотрел на темную макушку, виднеющуюся в неровном свете единственной оставленной Уллем лучины, и не хотел закрывать глаза. Больше всего он боялся, что когда откроет их, снова окажется в Нью-Джерси, а Локи будет давно мертв.       Но Норны сжалились над ним. Утро встретило его ярким солнцем и ворчанием Локи.