Зеленый свет старинного торшера

Вместо лица искривленная поверхность крана отражала только желто-розовое пятно. Шелестела чистая вода, ластилась к бортикам ванны чуть скрипящая пушистая пена, похожая на плывущие по небу облака. Неестественно резкий запах лаванды витал в воздухе, смешивался со сладковатым запахом гнили, проникающим сюда из вентиляции. Наруто выдавил на ладонь светло-зеленую массу шампуня и аккуратно растер ее, поднося руки к голове Фугаку. Ему раньше приходилось ухаживать за парализованными больными, но он никогда не был знаком с ними до их трагедии — теперь к работе примешивалась неловкость, которой сложно избежать даже при высоком профессионализме. В последнее время Наруто все реже замечал следы от посторонних инъекций, но сидеть с Фугаку круглосуточно и дальше он не мог. Саске ждал, пока он сдержит свое обещание и переедет, поэтому Наруто решился на отчаянные и — он был уверен — не совсем законные шаги. Несколько дней назад он заказал маленькую скрытую камеру и с нетерпением ждал извещения с почты, которое не спешило приходить. Осторожно смыв с головы Фугаку шампунь, Наруто выключил кран и расстелил на стоящий рядом стул полотенце. Болезнь сильно иссушила отца Саске, но Наруто все равно непросто было доставать его из ванной и усаживать на стул. Осторожно Наруто помог Фугаку вытереться и одел его, пересадил на коляску, укрывая колени большим клетчатым пледом — на улице сегодня было слишком холодно, даже для конца лета. Дождь не прекращался уже несколько дней, по ночам температура падала почти до нуля. Постояльцы почти не выходили на улицу, часами стучали в общих комнатах фишки домино и глухо гремели игральные кости. Этим вечером, однако, здание опустело: все измучились бессмысленностью дня и разошлись по комнатам рано, представляя Наруто редкую возможность посидеть в относительной тишине и покое. В гостиной второго этажа Карин разожгла камин, и теперь длинные красные тени лежали на полу и старинном узоре обоев. Наруто отвез Фугаку туда, остановив коляску рядом с узорчатой каминной решеткой. Тихо щелкнул выключатель ночника, озарив небольшое полосатое кресло мягко-оранжевым светом. Карин на мгновение оторвала взгляд от шторы, которую подшивала. Наруто улыбнулся женщине и взял с низкого журнального столика с толстыми кривыми ножками книгу. — Я почитаю вслух, — пояснил Узумаки, садясь в кресле по-турецки. — Не помешает? Карин отрицательно покачала головой, вновь склоняясь над бордовой тканью, расшитой едва различимыми цветами. Наруто вынул закладку с пушистой растрепанной бахромой и стал читать, скользя взглядом по ровным напечатанным строкам, кое-где чуть перекрытым грязными пятнами и следами чьих-то пальцев. Голос звучал монотонно и приятно, тихо шумел огонь, прислоняясь к решету, как будто тоже увлекаясь чужим чтением. Наруто читал долго, настенные часы утверждали, что почти целый час. Голос начинал слабеть, в нем звучала легкая хрипотца и будто бы отчужденность. Конец очередной главы венчала лавровая ветвь и пустая половина страницы. Наруто перелистал страницу, чтобы посмотреть, чем начнется новая глава, и боковым зрением заметил тень на блестящем недавно вымытом паркете. Саске стоял у входа в комнату, скрестив руки на груди. Он молча смотрел на Наруто — в свете огня взгляд темных глаз казался мягче и внимательнее, будто Учиха хотел воскресить в душе образ человека, который был ему так дорог, дать ему жить мелкими деталями, новыми чертами — такие замечали только любящие глаза. Саске смотрел, чтобы запоминать. Ведь воспоминания — это то, чем он жил последние годы. — Посидишь с нами? — прочистив горло, спросил Наруто, откладывая книгу на колени. Саске медленно и молча повернулся. Свет ночника осветил его удаляющуюся в темноту спину. Улыбка увяла на губах Наруто, и он опустил взгляд. Огонь с любопытством жался к решетке, пепел скользил по полу, приводимый в движение сквозняком. На душе было горько и пусто. Невольно Наруто подумал, что будет, когда он состарится — станет честным зеркалом своей души. Говорили, в старости душа обнажается. Вдруг Саске оставит его так же, как оставил своего отца? Сбросит, словно чужой крест, переложит его на иные плечи и посмотрит точно так, как сейчас на Фугаку: устало, равнодушно и… Наруто почувствовал, как холодеет его сердце. Что если старость сделает его обременительно-беспомощным, и во взгляде Саске появится… отвращение? Наруто не знал, смог бы он пережить это. Сейчас Саске избавился от отца, как от ненужного груза, а в один день и от него самого избавится. В жалкой старости он снова останется один, всеми презираемый, на улице. Карин вздохнула, продела иглу в ткань и отпустила ее, отложив штору на подлокотник дивана. — Не надо так думать. Наруто вздрогнул, очнувшись от мучительных видений. — Что? — выдавил он, ерзая в кресле. — Я сказала, не надо так думать. После смерти Итачи он немного… — Карин отвела взгляд, но Наруто все равно успел заметить печаль в ее глазах, — повредился, я бы сказала. Может быть, ему кажется, что отец виноват в этом, может быть, он устал от этого места… но он еще Саске, Наруто. Не оставляй его. Наруто вздохнул, откладывая книгу. Его чувства к Саске не нуждались в направлении. Наруто знал, что больше никогда не оставит Саске одного — он бы последовал за ним всюду. Наруто хорошо знал, что такое мука одиночества. Он боялся ее до ночных кошмаров, до ледяной дрожи, и больше всего хотел уберечь от этой пытки единственного дорогого ему человека. Однако в одном Карин была совершенно права: на мгновение вера Наруто в свет души Саске дрогнула. Он не знал, как это отразилось на его лице, но должно быть, как-то отразилось, если Карин догадалась так просто. Мимолетная позорная слабость, порожденная страхом, — Наруто не мог позволить ей повториться еще хотя бы раз. — Ты не можешь, — добавила Карин почти капризно. Узумаки всегда знал, что она любила Саске. Могло быть даже, что не совсем, как сына. Саске на многих действовал отравляюще: и на женщин, и на мужчин. — Он всегда будет моим самым близким другом. Пепел мешался с утихающим пламенем, и густая дождливая ночь обволакивала землю. Бессмысленный взгляд Фугаку был устремлен в стену. Нежный свет ночника ласкал лицо Наруто, и синие глаза задумчиво блестели. — Всегда. Карин что-то раздраженно прошептала, надела обратно очки и продолжила шить, аккуратно перебирая складки дешевой ткани. Наруто машинально поправил плед и похлопал Фугаку по ладони. Он знал, что все будет хорошо — рано или поздно, ведь он никогда не отступал и мертвого мог поднять из гроба своим упрямством. Что уж говорить о слегка приболевшем отце Саске. В кармане завибрировал мобильный телефон, и Наруто поднялся, выходя в коридор. Свет здесь был не таким приятным, слепил глаза. Голос Шикамару на том конце линии звучал устало. Какой-то старик медленно плелся в общий туалет, и Наруто помог ему переступить слишком высокий порог комнаты. — Ты еще там? — позвал Нара, выдыхая. — Да, да… спасибо, что перезвонил. Сейчас погоди… да, я хотел спросить тебя. — По поводу? — Шикамару подгонял его. Наруто оглянулся по сторонам. Он вовсе не хотел, чтобы Саске застал его на месте преступления и заставил дать очередное нечестное обещание. Кроме того, старший Учиха в принципе был запретной темой… с некоторых пор. Поэтому Наруто прикрыл рот ладонью и говорил так тихо, как только мог. — Итачи. Ты знал, что у него были короткие волосы, когда он покончил с собой? Нара какое-то время молчал. Его дыхание — глубокое и усталое — звучало из небольших динамиков, и казалось, будто дышал сам телефон. — Ты попросил меня перезвонить в одиннадцать вечера из-за волос Итачи? — наконец спросил Шикамару. — Наруто, послушай, я знаю, о чем ты думаешь, но почерк не совпадает. Итачи мужчина. Серийные убийцы не меняют своих традиций. — Откуда ты знаешь, какие у него традиции?! — воскликнул Наруто, прижимая трубку к уху. — Мы ничего о нем не знаем, кроме того, что он собирает трофеи. Мы не знаем, зачем, мы даже не знаем, как он выбирает жертв! Между ними ничего общего… — Кроме пола, — возразил Шикамару. — И возраста. Итачи не подходит ни по полу, ни по возрасту. Не говоря уж о способе убийства… Но Наруто не успокаивался. — Итачи мог подобраться к нему. Шикамару, казалось, затянулся. Наруто почти слышал, как старый знакомый выдыхает сигаретный дым. — Допустим, — наконец произнес Нара задумчиво. — Но ты понимаешь, что в таком случае убийца находился в пансионе?.. Согласно показаниям… Наруто слышал, как зашелестели страницы. После смерти Темари Шикамару хранил всю информацию, даже потенциальную, в блокноте и носил с собой. Когда-то Узумаки знал этот потрепанный бордовый блокнот наизусть. Отсканированные страницы до сих пор хранились в его небольшой городской квартире. Однако прошло много лет с тех пор, как Наруто в последний раз держал записи в руках: Шикамару, должно быть, ушел далеко вперед и заполнил словами те листы, что Узумаки еще помнил пустыми. — Итачи был подавлен и расстроен всю неделю. Сказал другу детства, что уезжает в… «долгую командировку», хотя в еженедельнике не нашли об этом ни слова. Попросил присмотреть за братом. Все это можно рассматривать как завуалированные признания, ты не думаешь? Наруто раздраженно выдохнул, прислоняясь спиной к стене и машинально разглядывая пустынный коридор. — В день смерти он спустился на кухню гораздо раньше обычного, поздоровался с поваром и экономкой. Они спросили его, почему он пришел так рано, и он ответил… что сегодня далеко уезжает. Попрощался. Карин сказала, что он выглядел уставшим и нервным. Через полчаса Итачи нашли мертвым. В кармане лежала полупустая баночка с мышьяком, еще одну нашли у него в комнате. — Мышьяк? — спросил Наруто, подходя к окну и отодвигая шторы. — Это как-то странно. Шикамару снова вздохнул. — С чего бы? Дверь общего туалета хлопнула, но, обернувшись, Наруто никого не увидел. — Из-за крыс, — тихо пояснил он. — Здесь их полно. И концентрированной отравы полно, одного глотка хватит, чтобы умереть. Упаковками набит весь чердак. Если уж он хотел умереть, зачем искать мышьяк? Есть множество способов уйти из жизни, безболезненных в том числе. Где он вообще откопал мышьяк? — Мы так и не установили. Но он был умный парень, если бы захотел — достал бы. — Но зачем?.. — Что ты хочешь, чтобы я сделал, Наруто? Эксгумация ничем не поможет, свидетели… Наруто не сдержался: — Все происходит опять, черт подери. Он отравил Итачи, а теперь отравляет Фугаку. Если я возьму кровь на анализ, ты сможешь узнать, чем его пичкают? Шикамару щелкнул зажигалкой и, судя по звукам, зажал телефон плечом. — Фугаку жив, Наруто. Если бы кто-то хотел отравить его, давно отравил бы, не думаешь? — Но он говорить не может, Шикамару! Они оба знали что-то, и… Совсем рядом раздались шаги, и Наруто уже не слушал то, что для его блага лучше было услышать. — Наруто, послушай меня. Здесь что-то не сходится, — с подозрением произнес Нара. — Конечно, тетя, — неестественно радостно ответил Наруто. — Я приеду на выходных и перетаскаю все коробки, обещаю, пока. Он почти видел, как Шикамару ошарашено отстранил от себя телефон. Саске мрачно ждал объяснений, скрестив руки на груди. Наруто оставалось только надеяться, что он не подслушивал. — На выходных мне надо… — Бога ради, — зло перебил Саске. — Теперь мой брат. Для него нам надо заключить отдельный договор или что? В голосе звенело отчуждение и обида. Наруто нахмурился и убрал телефон в карман, наблюдая, как Саске подходит ближе. Он выглядел несколько лучше прежнего: почти исчезли темные круги под глазами, Наруто показалось, он даже немного набрал вес, так что худоба перестала выглядеть болезненной. Узумаки попытался взять его за руку, но Саске выдернул ладонь и скрестил руки на груди, ожидая ответа на свой вопрос. — Я не достаточно хорошо… знал твоего брата, — медленно начал Узумаки. — Но эта ситуация кажется мне подозрительной. Итачи не из тех, кто сводит счеты с жизнью. Ты никогда не задумывался, что могло заставить его сделать это? — Узнал, видимо, что ты со мной делал в его спальне, — холодно отрезал Саске, не сводя с Наруто пристального взгляда. — Оставь их уже в покое. Неужели не понятно, что я не хочу говорить об этом? Наруто почувствовал, что краснеет. Жар медленно охватывал даже кончики ушей. Только Саске мог обескуражить Наруто до такой степени, что он терял дар речи. Иногда младший Учиха говорил странные вещи, и Наруто во второй раз в жизни осознавал, что совершенно не знает, что происходит у него в голове.

***

Киба Инузука жил в небольшом кирпичном доме за городом. Наруто всегда очень нравился этот дом. Нравились собаки, тесный участок с некошеной травой и дорожками, солнечная кухня, детская с телевизором и гитарой — такая крутая комната. Дом Кибы обладал совершенно особенной магией, ведь раньше Наруто не знал, что такое частный дом. С ранних лет он привык, что вокруг ходят, едят, спят незнакомые люди. Привык, что они уходят и приходят. Что они умирают за стеной, а на их место прибывают другие. Наруто всегда хотелось иметь свой дом — такой, как у Кибы. С работающим телевизором, коллекцией видеоигр, чистой ванной. — Чего это ты хмурый такой? — спросил Инузука, с раздражением вдавливая кнопки приставки, по краям которых различалась подсохшая грязь. — Из-за марафона расстроился, что ли? Бег Наруто не давался. Три круга вокруг школы он преодолел с трудом, а из парней и вовсе оказался последним. Даже Чоджи, страдающий ожирением, двигался быстрее. Это было болезненное поражение — уже не первое, помимо всего прочего. Особенно болезненным его делало еще и то, что Саске пересек финиш первым. Учиха, сидящий за спиной Наруто на диване, усмехнулся. Наруто ничего не ответил ему, только обернулся и посмотрел так мрачно, как только мог. — Нет, — напряженно ответил он. — Можно теперь мне? — Сейчас. Киба начал новый раунд. — Ты всегда можешь мне рассказать, если что. Зомби на экране телевизора дернулся несколько раз упал на землю, истекая кровью. Автомат двигался дальше по серым коридорам военной базы. Форточка была приоткрыта, и свист апрельского ветра наполнял комнату. Быстро неслись по небу серые облака. В новостях с утра даже давали штормовое предупреждение. Наруто улыбнулся и потрепал Кибу по плечу. — Спасибо. Улыбка была настолько отчаянно-фальшивой, что Саске захотелось врезать Наруто по лицу. Киба ничего не заметил. Наруто не знал, зачем он постоянно говорил неправду. Уверял, что беспокоится или что ему интересно, когда в действительности это было совсем не так. Киба не имел никакой выгоды с такого обмана, но все равно постоянно врал. Безостановочно. Только Саске знал, какую боль это причиняло Наруто, пусть он никогда и не говорил об этом. Никогда не говорил, что не был таким идиотом, каким его хотели бы видеть. Наруто вздрогнул, когда почувствовал на плече ладонь. Инузука по-прежнему увлеченно нажимал на кнопки, не отрывая взгляда от монитора. Саске почти сразу убрал руку, но Наруто еще долго смотрел на свое плечо, как будто раздумывая над чем-то. — Пошли на кухню, может? — спросил Киба, откладывая джойстик. — Там чипсы и папа пиво оставил. Инузука выключил игру, не замечая тоскливого взгляда Наруто, устремленного на приставку. Саске неслышно поднялся и первым вышел из комнаты, спускаясь вниз. Узумаки поплелся следом, не переставая буравить спину Учихи мрачным взглядом. Окно маленькой кухни с деревянным столом на четырех человек, холодильником, усеянным магнитиками из Турции, выходило в сад, на тоскливо склонившиеся туи и облезлые мокрые кусты черной смородины. Ветер толкал лесные деревья, снег мешался с дождем и градом, кружил в воздухе, иногда с грохотом ударяясь о стекло. У подножия лестницы Саске вдруг остановился, и Наруто едва не врезался в него. На мгновение услышал знакомый запах: прикосновение, пусть и легкое, разбудило в нем воспоминания, почти болезненные. Наруто осознал, как давно он не касался Саске, не целовал его. Румянец горячо коснулся щек, и Наруто отвернулся, когда Учиха, будто прочитав чужие мысли, бросил на него презрительный взгляд. Киба открыл холодильник и вытащил закрытую бутылку пива. Едва не поранился, пытаясь открутить железную крышку. На плите стояла кастрюля с супом, укрытым белесой пленкой жира. Рядом валялось кухонное полотенце, все в коротких собачьих волосах. Медленно капал кран, и лужица воды постепенно стекала в грязное водосточное отверстие. Киба передал бутылку Наруто, и тот, не брезгуя, тоже сделал глоток. Саске только покачал головой, облокачиваясь о подоконник. Пока Инузука доставал из верхнего ящика хрустящую упаковку сырных чипсов, раздался телефонный звонок. Серебряная трель домашнего телефона вызывала у Наруто головную боль. Бросив чипсы на стол, Киба ушел в другую комнату, и Саске с Наруто остались на кухне одни. Узумаки сделал еще один глоток из бутылки, хотя вкус ему не понравился. Мелодия не переставала играть, а из гостиной доносились приглушенные ругательства Кибы. Наруто поставил бутылку на стол — тихий стук отозвался болью в висках — и подошел к Саске. Болезненно сжал губы, осторожно проводя большим пальцем по гладкой щеке. Учиха нахмурился и больно ударил по руке. — Отвали от меня, — сказал он холодно. В этот момент в комнату зашел Киба, зажимая ладонью черную трубку. — Это тебя, — шепотом произнес он. — Брат. Наруто закатил глаза. Итачи отсутствовал несколько месяцев, а теперь, когда вернулся, не давал никому покоя. Иногда Наруто даже казалось, что старший Учиха что-то имел конкретно против него и его отношений с Саске. Отрешенно Узумаки наблюдал за тем, как трубка переходит из рук в руки. На этот раз Саске вышел из комнаты, что-то тихо отвечая брату. — Как у тебя с Сакурой? — спросил Киба, открывая чипсы и передавая их Наруто. Тот взял несколько, морщась от неестественно-яркого вкуса и рыжей пыли, оставшейся на кончиках пальцев. — В глубине души я ей нравлюсь. — Не представляю, что ты в ней находишь. Еще эти волосы, — Инузука облизал пальцы. — У тебя странный вкус. — Заткнись, правда. Саске вернулся и отдал телефон Кибе. — Нам пора идти. Уже поздно. Наруто сжал руки в кулаки. Он знал, что звонок от Итачи всегда предвещает какие-нибудь неприятности, по-другому просто не могло быть. — Я еще не играл! — закричал он. — Время только шесть часов, с какой стати я должен… — Мы уходим, — перебил Саске и протянул Кибе руку. Это окончательно вывело Наруто из себя. Он промолчал. Не произнося ни звука, оделся и вместе с Саске вышел за ворота. Снег громко скрипел под ногами, ледяная морось стекала по лицу за шиворот, ветер почти что сбивал с ног. Только оказавшись за пределами участка, Наруто резко толкнул Саске в грудь. Тот споткнулся, но устоял, исподлобья наблюдая за Узумаки. Тот бросился вперед, хватая Учиху за куртку. — Я тебе не собачонка, сволочь. Саске молчал, но глаза его сузились. — Как будто я буду так просто подчиняться те… Учиха его ударил. Что-то теплое потекло по губам, на мгновение перед глазами все помутнело от ярости и обиды. Наруто тоже замахнулся — удар пришелся на живот, но Саске даже не вздрогнул, наваливаясь на Наруто всем телом. Они не устояли: упали в грязь, продолжая бить друг друга. К несчастью для Наруто, Саске помнил уроки борьбы гораздо лучше и заблокировал его руки спустя минуту. Они оба тяжело дышали, грязные, мокрые, все в крови и снеге. Зеваки уже начали собираться, кто-то прижимал трубку к уху, явно вызывая полицию. Наруто зло стряхнул с себя руки Саске и молча поднялся. Так же молча он пошел в сторону пансиона, горбясь и пряча руки в карманы. Люди испугано оборачивались ему вслед. На душе было почти невыносимо тяжело, как будто он совершил преступление, как будто муки совести уже никогда не оставят его. Едкая горечь напитала сердце, глаза слезились, сильно болел нос и левая скула, но Наруто продолжал упрямо идти вперед, не оборачиваясь. Он чувствовал себя униженным и разбитым. Слабым. Если бы он был сильнее… Саске относился бы к нему иначе. Вместо обиды на Учиху, Наруто чувствовал отвращение к самому себе. Он вдруг подумал, что никогда не воспринимал Саске как Сакуру, что его желание трогать Саске и делать ему хорошо могло быть лишь желанием быть первым в их постоянных соревнованиях. Это подозрение иссушило Наруто, вызывая в нем омерзение и усталость. Больше всего хотелось остановиться, обнять у Саске колени и поплакать, уверяя себя и его, что все совсем не так, что все теперь изменится и придет в норму… но гордость еще была сильна. Наруто решил, что после такого поступка Саске окончательно потеряет к нему уважение и интерес — тогда это еще имело значение. До пансиона они так и шли — на расстоянии друг от друга. Уже начинало темнеть, но свет в пансионе еще не зажгли. Наруто едва разглядел знакомое здание за решетом темных мокрых ветвей. — Спасибо, — сказал Итачи, когда Наруто и Саске зашли в прихожую. — Мне нужно… что случилось? Саске молча повесил куртку на крючок. Наруто сбросил ботинки и убежал к себе. Ему не хотелось слушать нотации и чувствовать себя еще более виноватым, чем он чувствовал себя сейчас. Он разделся только у себя в комнате. Сел за стол, собираясь доделать уроки, но не смог написать ни слова — ни черта занятие другим делом не отвлекало от произошедшего. Наруто промучился минут двадцать, прежде чем наконец отважился пойти к Саске. Он хотел покончить с этим. Мысль, что он мог обидеть Саске, причиняла Наруто невыносимое беспокойство. Саске был не у себя, но Наруто достаточно быстро нашел его в комнате брата. Он действительно не хотел подслушивать, но тихие голоса как будто загипнотизировали его. — Это нужно прекратить, Саске, — спокойно произнес Итачи. — Посмотри на себя. Что происходит? Наруто не расслышал ответа. — У тебя есть обязанности, Саске. Я ведь уже говорил тебе. Обязанности есть у каждого из нас. — Он не мешает, — едва слышно ответил младший Учиха. — Хорошо. Я просто хочу, чтобы ты был в порядке. Бросив взгляд на зеркало, прикрепленное к открытой дверце шкафа, Наруто увидел, как Итачи ткнул брата пальцами в лоб и затем осторожно обнял. Саске ответил на объятие, опуская голову. Наруто знал, что Саске привязан к своему брату — очень привязан. И его беспокоила мысль, что Итачи мог этим пользоваться. Его вообще беспокоило, что кто-то мог навредить Саске. Наруто везде мерещились его враги. Он ревновал его к Сакуре, которая непременно бросила бы его при первой сложности, к учителю по борьбе, который оставлял его после занятий, даже к Итачи. На какое-то мгновение он даже подумал, что Итачи тоже испытывает к Саске что-то не совсем нормальное. Ему уж точно было бы легко маскировать свои намерения, ведь Саске так любил его. Наруто вздрогнул, сам пугаясь собственных подозрений. Кажется, школьный психолог был прав на его счет: он окончательно спятил. Отойдя от двери, Наруто прокрутил в голове слова, которые услышал от Саске, — почему-то только сейчас до него в полной мере дошел их смысл. Ладони сжались в кулаки. «Он не мешает». Все верно. Вот, на что он способен. Не мешать. Для Наруто Саске был целью. Целью почти что единственной, почти что равной одержимости. Но у Саске были свои планы. Свои цели, и Наруто не был одной из них. Он мог находиться рядом. Конечно, пока не мешал. Потом, вероятно, Учиха планировал вышвырнуть его. Вытравить из души и сделать вид, будто так все и было. С ужасом Наруто подумал, что Саске способен на это. Способен причинить себе (в действительности, им обоим) эту боль ради цели, которую навязал ему любимый человек. Наруто услышал достаточно. Он знал, что дорог и важен для Саске, но теперь также знал, что Учиха готов отказаться от их связи, если обстоятельства того потребуют. Два каменных слова упали на его надежды, суетливые сомнения, мечты… спустя годы Наруто осознал, что понимал исход их с Саске отношений, начиная именно с этого момента. Это было опустошительно. Больно и обидно. Но Наруто чувствовал, что виноват сам: он слишком слаб для Саске. Его сил — моральных и физических — недостаточно. Не чувствуя под собой пола, Наруто пошел к себе в комнату. Ему нужно было все обдумать. Нужен ли Саске соперник? Или любовник? Или друг? Брат или товарищ? Мог ли он быть всеми сразу? В провинциальной дыре и страшном болоте, где семьдесят процентов населения спивались, а остальные тридцать жили в несчастье и ходили по воскресеньям в храм, один только Саске и его гений побуждали Наруто хоть к какому-то саморазвитию. Большинство одноклассников интересовались только наркотиками в заброшенных, гнилых зданиях и вечеринками с дешевым спиртным — эти дети знали все на свете, смеялись над фестивальным кино и современным искусством, фыркали, что логарифмы не пригодятся им в жизни. От трясины подобных заблуждений Наруто удержал один только пример Саске. Но Узумаки никогда не задумывался над тем, что мог бы дать в ответ, рассчитывая, что сама жизнь даст ему шанс проявить благодарность. Однако Саске отдалялся. С каждым днем все больше и больше на него давили брат и отец, а Наруто не у кого было спросить совета. Наруто не заметил, как оказался у себя. От размышлений его отвлек робкий скрип двери. Саске медленно зашел в комнату и закрыл за собой дверь. На его лице был пластырь, мелкие царапины казались промытыми. Учиха переоделся и выглядел почти что как всегда. Хотя Наруто знал, что царапины на нем заживали дольше. Саске ничего не сказал. Только подошел и молча сел рядом на кровать, складывая пальцы замком. Он сидел так какое-то время, пока Наруто не повернул голову. Он заметил, что Саске сильно хмурился, а взгляд темных глаз был устремлен в пол. Сердце кольнуло раскаяние — Саске тоже было больно. Он мучился. Итачи не нравилось, как Наруто влиял на его брата, но Саске не хотел ничего прекращать. Саске вовсе не обязательно было произносить это вслух. Наруто и так прочел все в его сердце. Он слышал его чувства как эхо. Долгое эхо раздавалось в нем. — Ну у тебя и лицо, — сказал наконец Саске. Наруто цокнул. — Отвали. Саске ничего не ответил на грубость. Только опустил голову, прислоняясь лбом к чужому плечу. Он пришел мириться. — Я заставлю его передумать, — тихо, но уверено сказал Наруто. — Расскажу, что у меня в сердце, и он поймет, как ошибался на мой счет. Я никогда не причиню тебе боль, Саске. Тебе не придется выбирать между нашими путями. Саске не ответил. Наруто осмелел и взял его за руку. Ладонь была сухой и гладкой. Белые пальцы погладили костяшки, прошлись вдоль по линии: от большого пальца до запястья, где на тыльной стороне выступали пухлые уязвимые вены. — Итачи любит тебя, Саске. Если он поймет, что я тоже… он больше не станет. Он доверит тебя мне. Учиха поднял голову. Его губы чуть дрогнули: это уязвимое выражение необычайно шло его красивому лицу. — Доверит меня тебе? Я не ваша вещь, чтобы переходить из рук в руки. Наруто обнял его, обхватывая руками за пояс и прижимаясь носом к ключице. От мягкого свитера пахло стиральным средством и, едва ощутимо, одеколоном — Узумаки пользовался таким же. В этом было что-то трепетно-интимное, что-то, возбуждающее Наруто почти до дрожи. — Ты знаешь, что я имел в виду. Но Саске не знал, пусть и умолчал об этом. Он так устал — все чего-то хотели для него, рисовали линии его судьбы, решали за него, направляли, манипулировали. Граница между желаниями самого Саске и волей его окружающих стиралась день ото дня. Наруто думал, что он не замечал, но это было не так.. — Едва ли ты осмелишься завести с Итачи откровенные беседы, — сменил тему Учиха, зарываясь пальцами в светлые волосы и откидываясь на постели. Наруто нахмурился. — Я никогда не отступаю от своих слов. И кто бы говорил, между прочим. Ты сам боишься его до черта. Саске приподнялся на скрипнувшей постели. — С чего бы? Казалось, в его голосе звучал интерес. — Он умен, — пояснил Наруто. — И единственный может о нас догадаться. Ты не знаешь, как он отреагирует. Он был рядом всю жизнь, но ты понятия не имеешь, чего от него ждать, правда? Спорим, ты терпеть не можешь неизвестности, Саске? Ты боишься ее. И Итачи с его реакцией. Лицо Саске вдруг приобрело болезненно-красный оттенок. Ладони сжались в кулаки. О, он прекрасно понял, к чему Наруто клонил, еще до того, как последний сам осознал это. Их взаимопонимание работало быстрее скорости света. Наруто и Саске так мало разговаривали, но так много имели в виду. — Я не стану… этого делать, — проговорил Саске сквозь зубы. — Ты кретин. Теперь и Наруто понимал, какой подтекст имели его собственные размышления. Но Саске был, определенно, прав: не стоило впутывать Итачи в эти игры. — Ладно! Наруто примирительно поднял ладони. Иногда то, что Саске понимал его с полумысли, действительно раздражало. Впрочем, Наруто мог ответить ему тем же: ведь он был уверен, что у его друга ровно также, как у него самого, тотальное помешательство на риске. Узумаки руку готов был дать на отсечение, что Саске уже подумывал о чем-то подобном. О чем-то столь же бестолковом и безумном. — Что в следующий раз? Предложишь заняться сексом в комнате моих родителей? Держи при себе свои… — Я же сказал, извини! Невинность в восклицании прозвучала почти театрально. Учиха замолчал, по-прежнему не отводя от Наруто напряженного взгляда. С румянцем на щеках Саске выглядел таким живым — у Наруто перехватило дыхание. Любое проявление человечности он уже воспринимал как небесный подарок. Но кто бы мог подумать, что Саске так смутит его невольное предложение. — А что, Итачи точно уехал?.. Саске сжал губы. — Богом клянусь, я убью тебя. Прошло пятнадцать минут, прежде чем они двое оказались перед дверью в комнату Итачи. Когда Наруто задумался об этом, он осознал, что они с Саске постоянно напрашивались на неприятности. Как преступники подсознательно желали быть пойманными, так и они двое изо дня в день провоцировали близких на шокирующее открытие. Общая ванная, диван в гостиной, темный угол на вечеринке Кибы, где было человек тридцать… Наруто придушено хихикнул, закидывая руки за голову. — Ну и сколько ты об этом фантазировал? О том, чтобы мы здесь... — Закрой рот, Наруто. Если он вернется — я просто не знаю, что с тобой сделаю. Узумаки резко повернулся, тыкая Саске в плечо указательным пальцем: — Даже не пытайся повесить все на меня, сволочь! Никто силой не тащил тебя сюда. Дверь отворилась бесшумно. Итачи, наверное, был единственным в пансионе, кто пытался противостоять мертвенности и старости окружающих его вещей. Он сменил мебель и дверь на новые, даже заменил окна. Только одни стены его комнаты, расписанные по всем признакам тем же художником, который работал в комнате Саске, говорили, что помещение это — часть пансиона. В комнате Итачи на стенах были звезды и космические корабли, водовороты неизвестных галактик и пятна черных дыр, похожие на пустые глазницы. Едва светящиеся пылинки звезд напоминали Наруто миллионы подводных удильщиков. В комнате было чисто и проветрено. На столе осталась стопка каких-то книг и папка с файлами. Подле аккуратно заправленной кровати, на низкой блестящей тумбочке, стояла детская фотография Саске, обнимающего плюшевого динозавра, и Итачи, который стоял чуть позади и едва заметно улыбался. Наруто аккуратно опустил фотографию на тумбочку. Итачи с нее смотрел ему прямо в душу — Наруто стало как-то неудобно, но он не собирался поддаваться иррациональному страху перед старшим Учихой. На лице Саске, топчущегося на пороге, появилось то выражение, которое Наруто всегда мысленно расшифровывал как «боже, что я делаю». — Иди ко мне, — позвал Узумаки. Он попытался опереться о край стола, но поскользнулся и едва не упал на пол. Саске не сдержал усмешки. Наруто был такой шумный и неуклюжий. — Только не на кровати. — Что, прямо у стены? — Наруто попытался поиграть бровями, но вышло до того нелепо, что Саске едва подавил смех, закрывая рот кулаком. — Что, тебе нравится вот так? — Мне нравится, когда ты молчишь, — признался Учиха, резко притягивая Наруто к себе за шею. Узумаки хотел что-то еще сказать, но Саске поцеловал его, скользнул ладонями по щекам, чуть отступая и прислоняясь спиной к стене. Наруто выдохнул ему в губы, прежде чем поцеловал шею и задрал ладонями свитер, оглаживая живот и бока. Саске путался пальцами в пуговицах на чужой рубашке, терся о Наруто бедрами. — Ты весь грязный, — раздраженно выдохнул он, стаскивая со смуглых плеч рубашку. Наруто действительно так и не переоделся. На потрепанных джинсах и рукавах рубашки были подсохшие пятна грязи. Разводы остались и на шее, и на руках. — А ты не смотри, — пробормотал Наруто, переворачивая Саске к себе спиной. Перед глазами теперь были только растрепанные темные волосы и крыло космического корабля. Наруто выудил из карманов пару презервативов — разумная предосторожность, учитывая, где они находились. Саске выдохнул, откидывая голову на чужое плечо. — Давай быстрее. Наруто расстегнул молнию на его брюках, спуская их вниз. Скользнул ладонью под ткань белья, обхватывая член. Пальцы были жесткими, и Саске дернулся назад, чувствуя, как Наруто трется о его задницу бедрами. Ощущения были почти болезненными, злыми — с Наруто всегда так. Он почти толкнул Саске к стене, прижимаясь сзади и с силой двигая бедрами, как будто он уже был внутри — Саске постоянно бросало вперед, и он совершенно точно разбил бы себе о стену нос, если бы не успел подставить руку. — Раздевайся, — хрипло сказал Наруто, задирая серый свитер Учихи почти до плеч. Грубовато обвел большим пальцем сосок, потирая, и не прекращал двигать бедрами, чтобы Саске мог чувствовать, насколько он возбужден. Саске колебался. Пальцы Наруто по-прежнему прикасались к нему, все сильнее и сильнее с каждым разом. К удовольствию примешалась боль, и Саске вцепился в ласкающую руку, пытаясь отстранить ее. Но Наруто продолжил, намеренно избегая касаний в других местах. — Раздевайся, — тихо повторил Наруто ему прямо в ухо. Саске сжал губы и отвернулся, он не мог так: Наруто все еще тер его сосок, заставляя болезненно желать прикосновений в других местах. Каждое новое касание теперь приносило колющую боль, заставляло вздрагивать и невольно подаваться навстречу чужим бедрам, позволяя прижиматься членом к пояснице и заднице. — Я ведь уже у тебя был… раздевайся. Саске запрокинул голову и потянул белье вниз, смог спустить только до колен, Наруто не дал ему наклониться ниже, дергая назад, к себе. Саске слышал, как он расстегивает ширинку, открывает презерватив. Раньше у них было без него, хотя Саске всегда протестовал. Что-то горячее прижалось к внутренней стороне бедра, зашелестела вторая упаковка — Саске потянул руку, чтобы надеть презерватив и на себя, но Наруто только укусил его за загривок — совсем по-животному — и выговорил: — Я сам. Саске почувствовал, как дрожь прошла по позвоночнику. Медленно Наруто раскатал презерватив по его члену и нажал ладонью на спину, заставляя чуть наклониться. Саске прижался носом к стене. Перед глазами расплывались желтоватые точки-звезды — или они мерцали перед его глазами?.. Саске не сразу осознал, что Наруто приподнял его ногу, прижимаясь головкой члена к анусу. На мгновение Учихе показалось, что он слышал чьи-то шаги в коридоре: он мог перепутать со стуком сердца или ошибиться, ведь Наруто пыхтел ему в ухо достаточно громко. Он уже открыл рот, чтобы сказать о своих подозрениях, но в этот момент Наруто наконец надоело тереться между его ног. Саске сделал глубокий вздох, но совершенно не почувствовал этого. Наруто впервые взял его без подготовки. Боль и сильная тяжесть заставили Учиху выругаться сквозь зубы. Он совершенно обо всем забыл. Он чувствовал, как Наруто медленно наполняет его, уткнувшись лбом в затылок и придерживая за бедра. — Я сейчас умру… — пробормотал он, пытаясь вытереть пелену пота предплечьем. Саске молчал, делая быстрые судорожные вздохи. Привыкнуть было в разы тяжелее обычного, несмотря на то, что презерватив должен был облегчить задачу. Наруто двинулся, вырывая из Саске полузадушенный вскрик. Влажные ладони скользнули с бедер на живот, будто Наруто хотел чувствовать свои движения внутри Саске. Это было слишком. Он не мог привыкнуть, не мог заставить себя молчать и не двигаться навстречу. Саске вдруг ощутил панику. — Не… не так, — ударяясь носом о стену, выдохнул Саске, зажмуриваясь. В уголках глаз выступили слезы — Наруто впервые довел его до слез. Он касался его внутри — это было больно и мучительно хорошо, раз за разом. Мысль, что кто-то мог зайти и увидеть его в таком состоянии, зажатым между стеной и Наруто, которому он доставлял удовольствие, окончательно свела Саске с ума. Шаги теперь слышались ему все отчетливее, он перестал осознавать, где находился, — Наруто пришлось зажать ему ладонью рот. Больше выносить этого Саске не мог — он кончил первым, совершенно обессилев. Он чувствовал согласие: ему тоже почудилось, что он сейчас умрет. Что это был конец, рубикон его земной жизни. Теперь ему уже было все равно, даже если бы сюда зашла вся его семья и все знакомые. Наруто попросил его потерпеть еще немного. Он не понял просьбы, но позволил раздвинуть себе ноги и осознал, что движение внутри него теперь стали резкими, никакого темпа не было, а Наруто так сильно зажмурился, упираясь подбородком в чужое плечо. Из любопытства Саске попробовал сжаться — и с ленивым удовлетворением вслушался в длинный стон, кожей ощутил чужую дрожь и оргазм. Наруто отлип от него и свалился на стул, наклоняя голову и пытаясь отдышаться. Саске так и стоял у стены, бессмысленно смотря перед собой. Только спустя несколько секунд он вдруг вздрогнул, приходя в себя. На смену блаженству пришел жгучий стыд — какого черта он вытворял? — Сними его и одевайся, — голос пропадал, но Саске смог договорить фразу до конца и гордился собой. — Сейчас же. Наруто не отреагировал, и Учихе пришлось пнуть его по ноге. Наруто свалился на пол. — Ублюдо-ок, — протянул Узумаки почти что миролюбиво. — Что ж ты за человек-то такой? Саске натянул белье и штаны. Вытащил из кармана пакет и выбросил туда упаковки от презервативов. Наруто наконец соизволил подняться и помог навести порядок. Осмотрев комнату, они не заметили ничего подозрительного. Никаких следов, пятен или мусора. Саске все время не поднимал головы, и челка закрывала его лицо. Невольно Наруто подумал, что возможно, это было чересчур. То, что они сделали. Они вдвоем вышли из комнаты, воровато оглядываясь и закрывая за собой дверь. Постояльцев в коридорах не встретилось — вероятно, Нагато снова повел их на прогулку. Это было, определенно, на руку: с одной стороны Наруто ощущал нервное веселье, но с другой — он не знал, как теперь смотреть людям в глаза. Каждое строгое лицо на фотопортретах, что висели на стенах коридоров, как будто спрашивало его: «У тебя совесть вообще есть?». Узумаки показывал всем портретам язык, пока Саске не заставил его прекратить. Сам он выглядел куда спокойнее. Наруто вызвался выкинуть пакет с мусором, затем они с Саске сходили в душ — по очереди — и спустились в подвал, в прачечную. Учиха вынудил Наруто переодеться и бросить испачканные вещи в стиральную машину, что Узумаки и исполнил — с выражением предельной муки на лице. Джинсы и носки отправились в черный круг без особенных инцидентов, но, выворачивая рубашку, Наруто заметил, что одной пуговицы не хватает. Он остановился, боясь повернуться к Саске, — тот точно задушит его. Впрочем, Узумаки было не обязательно признаваться в чем-то: по неестественно прямой спине и отсутствию движений Учиха и без слов догадался, что произошло нечто непредвиденное. — Что? — напряженно спросил он. Наруто сглотнул. — Пуговица. Учиха поднял голову к потолку. — Ты идиот. Я же сказал, посмотри под гребаной тумбочкой, тебе хоть что-то доверить можно? Наруто уже бежал со всех ног вверх по лестнице. Саске отправился следом, закрывая на ходу стиральную машину. К их счастью, Итачи еще не успел вернуться — в комнате по-прежнему было пустынно. Помещение уже успело проветриться, и ничего не говорило о том, что произошло здесь полчаса назад. Кроме пуговицы, которая закатилась под тумбочку. Наруто засучил рукав и лег на пол, пытаясь нащупать проклятую пуговицу, которую Саске непременно нужно было оторвать именно сегодня — обычно он был бережен к вещам. Справедливости ради, нитки растрепались уже давно. Пальцы касались только пола, пуговицы нигде не было. Зато Наруто не без ужаса осознал, что у Итачи даже под тумбочкой нет пыли. — Шевелись, — прошипел Саске, вслушиваясь в тишину. Наруто раздраженно повернулся к нему. — Ляг и сам попробуй, ублюдок. Наконец пальцы его коснулись прохладной поверхности пуговицы. Он вытащил ее и раскатал рукав. — Ну все, идем. Они двинулись к двери, и Саске уже потянулся к ручке, когда дверь вдруг открылась сама. Итачи застыл на пороге, явно обескураженный тем, что увидел. — Что вы двое здесь делаете? Наруто знал, что не вымолвит ни слова, даже если очень захочет это сделать. Он отвернулся, потому что почувствовал, как щеки заливает багровый румянец, выдающий его с головой. Итачи ждал ответа, и Узумаки боялся посмотреть ему в лицо. На мгновение, впрочем, он испытал облегчение, решив, что старший Учиха сейчас догадается обо всем. Ему даже хотелось этого — послушать, что он скажет. — Этот идиот хотел подстроить что-то, я увидел, — произнес Саске так спокойно, будто все было именно так. — Мы подрались. Десять долгих секунд Итачи молчал. — Пожалуйста, больше не входите сюда без разрешения, — наконец попросил он, положив ладонь брату на плечо и переведя взгляд на отвернувшегося Наруто. — Вы оба. Наруто молча вышел, покорно ожидая удара в нос. Саске, по его мнению, явно пребывал в бешенстве. Дверь в комнату Итачи закрылась. Коридор был пуст и тих. Саске сам повернулся к Наруто и вдруг усмехнулся почти весело: — Единственный, кто здесь струсил, так это ты. Наруто вытаращил на него глаза, не веря своим ушам. Учиха явно забавлялся. — На котенка похож, — добавил Саске не без превосходства. Положа руку на сердце Наруто мог сказать, что такого шока не испытывал еще ни разу за всю свою жизнь.