Два абсента, повторить

- Ну и долго ты собираешься тут торчать? - Голос Дина прозвучал откуда-то слева, и Эйдан обернулся, от неожиданности выронив пластиковый стаканчик с остатками кофе. Витиевато выругавшись, он принялся отряхивать капли, попавшие на джинсы, и коллега, устав ждать ответа, хлопнул его по плечу: - Эй, где ты сегодня витаешь, черт возьми? За весь день и слова не произнес! Это на тебя не похоже, друг, - Дин хитро прищурился, всматриваясь в глаза напротив, а затем быстро наклонился, и, подняв с земли пустой стаканчик, зачем-то заглянул туда, перед тем как смять хрупкий пластик в руке. Эйдан не отрываясь следил за этими манипуляциями, незаметно поглаживая большим пальцем экран смартфона, лежащего в кармане. Похоже, за последние пару дней этот жест уже вошел у него в привычку. Мужчина невесело усмехнулся и произнес: - У меня сегодня день рождения, между прочим. Можешь поздравить, - ладонь нехотя оторвалась от телефона и потянулась к пачке сигарет, лежащей на складном столике. Пальцы проворно сорвали с нее шуршащую прозрачную пленку и выудили одну из никотиновых волшебных палочек, дарящих хоть немного успокоения расшатанным нервам. Эйдан глубоко затянулся и, вместе с ароматным дымом как-то обреченно выдохнул: - Давай нажремся, а? Вроде как отметить надо... - он снова поднял глаза на Дина и выжидательно уставился на него, вновь запустив руку в карман. Чуть прищуренный взгляд карих глаз с зеленоватым отливом, сигарета, зажатая в уголке губ, и струйки дыма, плавно окуривающие лицо - в опустевшей студии с уже выключенным на ночь освещением Тернер выглядел жутковато. Дин молча улыбнулся, заставив чужой взгляд упереться в смешливые ямочки на щеках, и кивнул в сторону выхода. Уже следуя за ним, ирландец поймал себя на мысли, что партнер по съемкам как-то неправильно отреагировал на его внезапное заявление: где же торопливые дежурные поздравления и вежливый отказ от ночной пьянки, мотивирующийся тем, что им, как-никак, завтра работать? Но отступать было поздно - он сам предложил эту безумную идею, да и, чего греха таить, ему сейчас действительно нужно было отвлечься и развеяться. В голове настойчиво роились не самые радужные мысли, но прямая спина уверенно шагающего впереди Дина отчего-то внушала приятную убежденность в том, что день рождения, возможно, еще не окончательно испорчен. Оказавшись на улице уже успевшего окутаться сумеречным туманом Лондона, оба, не сговариваясь, принялись ловить такси. Эйдан усмехнулся и первым обрушился на продавленное сидение развалюхи, что остановилась перед ними. Дин влез следом, и безапелляционным тоном распорядился: - Нам на Дин-стрит, 77, пожалуйста! Брюнет громко прыснул, вызвав тем самым удивленный взгляд водителя и насмешливый О'Гормана. - Ты серьезно?! Дин-стрит? - от смеха Эйдан уже начал тихонько подвывать, когда второй актер соизволил, наконец, ответить. - Ничего смешного, подумаешь, совпадение имени и улицы. - Он продолжал спокойно улыбаться краем губ. - Или у тебя истерика от нервов? А может, ты решил, что улицу назвали в честь моей скромной персоны? Когда смех Тернера перешел в глухое недовольные ворчание, Дин все так же неторопливо пояснил: - Там находится один очень симпатичный бар. Думаю, нам сегодня он подойдет в самый раз, - наконец обратив внимание на то, что друг опять начал замыкаться в себе, он ткнул его локтем в бок, привлекая внимание. - Смотри, уже приехали! Буквально через пару минут оба уже бежали под неожиданно начавшимся ливнем к дверям заведения под строгой и минималистичной голубой вывеской: "Zenna bar".* Оказавшись внутри, Эйдан оценивающе окинул взглядом интерьер, и, похоже, остался доволен: мебель орехового дерева, стильная, не вычурная обстановка, а самое главное - длинная и удобная барная стойка, за которой находился шокирующий выбором спиртного стеллаж. В баре было довольно людно, несмотря на вечер буднего дня, однако им повезло - за стойкой была пара свободных высоких стульев, обитых бордовой кожей. Дин занял один из них и сходу бросил появившемуся словно из ниоткуда бармену: - Два абсента! У этого мрачного типа сегодня день рождения! - он взъерошил волосы друга. Бармен понимающе хмыкнул и достал два бокала, установив на них абсентные ложечки. Но не успел он продолжить, как Дин заявил: - Дай-ка я сам. Мне нравится процесс. - Эйдан, слегка приподняв одну бровь, наблюдал, как мужчина аккуратно устанавливает на ложках кусочки сахара. Бармен услужливо положил на стойку все, что требовалось для так называемого "чешского" рецепта приготовления напитка, и удалился в другой конец стойки. Дин уже взял пузатую бутыль с зеленой жидкостью, но вдруг передумал, и, отставив ее, обратился к заскучавшему Тернеру: - Надеюсь, нас после этого - он звякнул ногтем по стеклянному боку бутылки - как следует снесет, и у тебя развяжется язык, дружище. Но для начала я хочу произнести тост, а то вдруг потом забуду. Нет, даже не тост, просто пожелание, - новозеландец поднял взгляд, встретившись с пристальным вниманием отчего-то потемневших прищуренных глаз. - Сколько тебе стукнуло? - Двадцать восемь. - С днем рождения тебя. Я не стану нести чушь, типа: счастья тебе, парень, здоровья и удачи. - Он забавно замахал руками, активно выражая мимикой свое негодование по поводу подобной банальщины. - Просто скажу - будь собой. Всегда оставайся тем веселым и беззаботным Эйданом, с которым я познакомился. Тем человеком, который одним своим присутствием заставляет остальных чувствовать себя счастливыми. И даже если тебе хреново, есть один секрет, который всегда помогает. Просто притворись перед самим собой, что все в порядке! И ты удивишься, какую большую часть твоих проблем на самом деле занимает банальное самовнушение. - Его рука снова потянулась к напитку, на этот раз уверенно обхватив округлые холодные бока. - Звучит заманчиво. - Эйдан улыбнулся открыто, искренне. Возможно, впервые за последние дни он почувствовал облегчение, освобождение от тяжкого груза проблем, лежавшего на плечах. А ведь они еще даже не начинали пить. - Поверь, это работает! Проверено на собственном опыте. - Дин улыбнулся в ответ, и ловко полил абсентом кубики сахара на обоих бокалах. Мгновение, и он уже по очереди подносит к ним огонек тяжелой металлической зажигалки, следя за тем, как получившаяся карамель по каплям стекает на дно. Тонкие ноздри Эйдана затрепетали, втягивая терпкий аромат горькой полыни. Быстро долив в бокалы правильную пропорцию воды из хрустального графина, Дин подвинул один из них другу: - Залпом. - Уже держа навесу свой бокал, он отсалютовал: - За тебя! Оба одним глотком уничтожили помутневшую от воды "зеленую фею". Закашлявшись, Эйдан хрипло изрек: - Черт, хорош! Я не пил этой отравы со своего выпускного! - Он краем глаза отметил, что бармен успел убрать со стойки бутылку, вернув ее в бар, и уже тянулся за графином с водой, когда Дин остановил его: - Мы, пожалуй, повторим! - Снова приняв из рук парня кочующую с места на место бутыль, он тихонько потряс ею, заявляя: - Этого нам как раз хватит. Только нужен еще сахар. И побольше! - Он рассмеялся, но искорки смеха быстро погасли, когда взгляд упал на руку Эйдана, которую тот все время держал в кармане куртки. Мужчина чуть заметно нахмурился и быстро проделал по новой всю операцию с приготовлением почти восьмидесятиградусного напитка. После третьего бокала Эйдан явственно ощутил, как жар цепкими колючками поднимается из желудка, распространяясь по усталому телу. Сигареты успели закончиться, но их отсутствие уже не напрягало. Они болтали о какой-то ерунде, когда рука Дина вдруг накрыла его ладонь, мгновенно покрывшуюся мурашками от соприкосновения с чужой теплой кожей. Тот щурился, будто сытый кот, а губы его шевелились, что-то говоря. С трудом, но брюнет все же заставил себя сосредоточиться на сказанном: - ...поэтому колись, что произошло? - Пусть он поймал лишь конец предложения, но смысл был абсолютно ясен. И отчего-то захотелось рассказать все этому странному, но чертовски обаятельному парню, с которым они были знакомы всего несколько месяцев, но уже с уверенностью называли друг друга друзьями. Удивительно, ведь до сегодняшнего дня местом их встреч оставались только совместные для всех будущих "гномов" тренировки, да уроки кхуздула. Эйдан сунул нос в пустой бокал, вдохнув еще витающие там пары алкоголя. - Все довольно банально, Дин. От меня Сара ушла, еще в прошлую пятницу. Даже не захотела встретиться, просто позвонила и бросила. А ведь мы даже не ссорились! У нее просто не было причин, чтобы так поступать, я до сих пор не понимаю... - Как ни странно, но тех эмоций, которые все это вызывало еще утром, он не испытал. Скорее, нахлынуло чувство полнейшей отстраненности, будто он рассказывал не о себе, а о малознакомом человеке. Пальцы в последний раз сжали телефон в недрах кармана, и выскользнули наружу. Глупо ждать, она больше не позвонит. Голубые глаза напротив были подернуты какой-то туманной поволокой, отражая иллюминацию помещения. Губы Дина снова двигались, заставляя неотрывно следить за их мягким танцем, рождая слова: - Ты любил ее? Ты любил ее? Любил ее? Эхо перекатывалось под коркой черепа, гулко дробясь о его стенки. Ответ пришел неожиданно, прочтенный в глубине черных зрачков, окруженных ореолом цвета волн. - Да, любил. Глаза второго актера, только что словно искавшие чего-то на его лице, потускнели. Судорожно дернулся кадык под тонкой кожей шеи. Но взгляда он не отвел. Эйдан продолжил: - Мы были вместе почти два года. И я действительно любил ее, когда-то. А потом... Последние месяцы это было больше похоже на привычку. - Слух явно подвел своего захмелевшего владельца, потому что ему отчетливо послышался облегченный вздох. Похоже, только сейчас алкоголь окончательно подействовал, заставляя воспринимать реальность с каждой секундой все более красочной, удивительной. Все более соблазнительной. Руки Дина в который раз за вечер принялись повторять одни и те же движения, но Тернер неотрывно следил за ними, чуть склонив лохматую голову набок. Все виделось теперь немного размытым, импрессионистичным, словно сознание отчаянно барахталось в калейдоскопе обострившихся ощущений, утопая в нем. Сочная зелень льющегося абсента изумрудом отражалась в стекле, преломляясь на крохотные лучи. Белесые сахарные квадратики медленно пропитывались им, жадно поглощая пряную жидкость. Зажатая в бледной ладони зажигалка вспыхнула комочком укрощенного пламени, облизывая сахар. Огненными змейками взметнулись вверх синеватые язычки, растворяя свое сладкое ложе, которое уже плакало карамелью, стекая ко дну, в прохладу зеленого зелья. Он будто в рапиде** видел кристаллики коричневых карамельных слез, собиравшиеся в тяжелые капли под фигурными прорезями на ложке. Миг - горящая капля летит, бесконечно долго летит до поверхности абсента, и вот он сам загорелся, завораживая, но впервые за вечер портя статистику Дина***. Тот спокойно разбавил полыхающий алкоголь водой, пока тот не погас. Эйдан схватил тот самый, еще горячий бокал, и, снова залпом, осушил его, ощущая обволакивающее тепло вперемежку со сладкой полынной горечью. Закрыть глаза. Вновь открыть, чтобы увидеть, что все повторяется сначала, по кругу. Но чаще в поле зрения оказываются улыбающиеся глаза цвета волн. Губы, растягивающиеся в привычную полуухмылку. Сахар. Абсент. Огонь. Карамель. Вода. Пожалуйста, повторить... *** Проснуться от жуткой головной боли - удовольствие ниже среднего. Эйдан прижал ладони к вискам и неразборчиво выругался, мешая недавно выученные гномьи проклятия и отборный английский мат. В недрах черепной коробки происходило нечто вроде пальбы из крупнокалиберного пулемета. И лучше бы он так и оставил опухшие глаза закрытыми, потому что стоило их распахнуть, как взгляду предстала картина, ошеломившая и без того помутненное сознание: он лежал на огромной, как минимум трехспальной кровати, в совершенно незнакомой комнате, а рядом, буквально утыкаясь головой ему в подмышку, на животе раскинулся спящий Дин... Абсолютно голый Дин. Осторожно сползая с края кровати, и при этом скорбно обнаруживая, что он тоже полностью раздет, Эйдан старался не делать резких движений, дабы лишний раз не тревожить больную голову. Чертово похмелье. Похоже, вчера они действительно основательно надрались! В поисках уборной, актер умудрился запнуться о собственные джинсы, жалкой кучкой валявшиеся посреди коридора. Уняв тревожные мысли о том, что, собственно, могло происходить здесь ночью, он продолжил свои поиски. Приглушенный стон донесся из комнаты как раз в тот момент, когда Эйдан возвращался туда, попутно собирая разбросанные по всему номеру вещи. То, что они находились в номере отеля, он сообразил почти сразу - сказался опыт многочисленных съемочных поездок. Игнорируя такой же удивленно-мученический взгляд проснувшегося и тихо постанывающего Дина, каким он сам оглядывал помещение буквально пять минут назад, мужчина быстро натянул боксеры, обнаружившиеся возле кровати. Блондин потирал лоб, растерянно взирая на застывшего в напряженной позе друга (друга ли теперь?), и закусив губу от боли. Видно, похмелье не пощадило и его. - Эйдан, я... - но Тернер уже не услышал его дальнейших слов, тяжело опускаясь на смятую постель и обхватывая голову руками. Перед глазами с пугающей ясностью вставали образы, на время милосердно вытесненные из памяти парами абсента... POV Эйдан: Я не знаю, каким образом оказался от него на расстоянии нескольких сантиметров. Ненавязчивая музыка, что заполняла сам воздух гомонившего десятками голосов бара, внезапно замолкает для меня, оставляя лишь звенящую тишину. Единственное, чего я желаю в этот момент - это он. Светлое золото волос мутным пятном подается вперед, и я вплетаю в них пальцы, сжимая до боли. Чей-то шелестящий шепот: - Наконец-то... Неужели это произнесли мои губы? Плевать. Плевать на все. Притягиваю его полыхающее лицо к себе. Он не сопротивляется, только упирается ладонью в грудь, будто удерживая. Но не удержит. Я уже ласкаю его рот, проникая за сладкую мятно-полынную завесу губ, ощущая его лихорадочную дрожь. Знаю, что сейчас мои глаза чернее ночи. Он заглядывает в них, отрываясь от моего рта. Говорит, произносит какие-то слова, смысл которых теряется, едва они касаются загустевшего воздуха этого прокуренного помещения. Ловлю на себе удивленный взгляд парнишки-бармена и пихаю ему в руки несколько купюр, расплачиваясь. Дин по-прежнему ошеломленно стоит рядом, не делая попыток уйти. Не дожидаясь сдачи, я тяну его к выходу. Туда, в ночь, в темноту шелестящей ливнем лондонской улицы. Я чувствую его горячую ладонь в своей, не переставая ликовать. Именно ликование - никак иначе нельзя было бы описать эмоции, охватывающие меня в те мгновения. Как ребенок, я радуюсь тому, что он со мной, что сейчас он рядом, и также мокнет под безжалостными холодными струями дождя. Мы продолжаем идти. Куда? Не знаю. Кружусь на месте, увлекая его за собой. Я кружусь, чтобы рассмотреть полыхающие неоном вывески на фасадах зданий, а он кружится просто так, за компанию. Он смеется. Мой Дин смеется. Глядя на сексуальные ямочки щек, я теряюсь в лавине восторга, вновь впиваясь в его губы отчаянным поцелуем. Отвечает жарко, страстно, все еще не до конца проглотив отзвеневший смех. Ливень вклинивается меж нами, мешая дышать, мешая наслаждаться его вкусом. Такого дождя я не видел еще никогда - сплошная стена воды обрушивается на ночной город, все еще не спящий, все еще не скинувший с себя покров дневной усталости. Я чувствую абсент в голове, абсент в крови, абсент во вкусе его кожи. И вот мы в громадном холле какого-то отеля, первого, что попался мне на глаза. На мраморный пол с нашей одежды уже натекли порядочные лужи, пока я неведомым образом умудрялся бронировать номер. Скорее, наверх, давай же. Щелчок закрывшейся на внутренний замок двери отделяет нас от всего мира, заставляя вздох облегчения замереть на полпути ко рту, остановленный его губами. Дальше в сознании всплывают отдельные фрагменты моей мучительно сладкой пытки: его руки на моих плечах, твердый торс под ладонями, вкус его шеи, ключиц, бедер... Обнаженное, его тело прогибается подо мной, отдаваясь на растерзание моему ненасытному желанию. Стоны мешаются в один протяжный всхлип, когда мои пальцы проникают в него. Скатываясь в бесформенный ком нетерпения, проходящие минуты падают в напряженный низ живота. Вожделение пересиливает разум, и я, не дав ему опомниться, вхожу резко, глубоко, до самого основания. Узкие стенки сдавливают меня, вынуждая идти на поводу у инстинкта, двигаться в его трепещущем теле, крадя сначала стоны боли, а потом и крики удовольствия. Слиться с ним воедино, соединиться. Глядеть в эти глаза, погружаясь в его тело. Смотри на меня, Дин. Мой Дин... Эйдан медленно приходил в себя, все также сидя на краешке разоренной кровати. Дина в комнате не оказалось. Что ж, оно и к лучшему. Меньше придется краснеть. Многострадальную гудящую голову осаждали противоречивые мысли. Собранная на полу одежда лежала рядом, очевидно, выпав из рук, и мужчина поспешно оделся, даже не взглянув на себя в зеркало. О'Горман обретался под дверью ванной, сидя прямо на полу. Набредя на него, Эйдан едва не упал, а, восстановив равновесие, неожиданно застыл, что-то вспомнив, и стремительно подорвался в поисках часов. Вскоре послышался его паникующий вопль, выведший Дина из подобия транса: - Твою мать, уже одиннадцать! Мы уже час как в студии должны быть!!! Пытаясь причесаться, Тернер лишь еще больше взъерошил непослушные кудряшки, и, бросив эту затею, накинул куртку. Дин все также сидел на дубовом паркете, откинув голову на стену. Эйдан уже собирался спросить, не собирается ли он идти на работу, когда тот первым нарушил тягостное молчание: - Ты иди. Скажешь там, что я заболел и не приду сегодня. Хорошо? Вчерашний именинник лишь кивнул в ответ, и скрылся за дверью. И, стоило ему выйти, Дин позволил воспоминаниям прошедшей ночи затопить сознание. POV Дин: Яростные толчки заполняют меня до краев, вытесняя из разума куцые обрывки бессвязных мыслей. Я вижу его чертовски прекрасное лицо перед собой, чувствую его всего, вплоть до последней клеточки тела. Экстаз поднимается во мне волнами, захлестывая через край нервной системы, и ударяясь чем-то вроде прибоя о душу. Я пьян, знаю. Но я с тем, с кем хочу быть, с человеком, даже в трезвом состоянии умудрявшимся одурманивать меня. Пожалуйста, еще. Быстрее. Больше нет мыслей, есть только обострившиеся до боли чувства, тонкая грань между наслаждением и безумием. Его рык прокатывается сквозь меня, проникая под истончившуюся кожу, вспарывая рецепторы. Я кончаю одновременно с ним, крича, задыхаясь в собственном рваном дыхании и его поцелуях, невесомо касающихся щек, губ, лба, покрытого испариной. Не хочу, чтобы эта ночь кончалась. Обнимая мускулистые плечи, я шепчу его имя, тщетно надеясь на невозможное. *** Бегать друг от друга, несмотря на ежедневные встречи на работе; скрываться, придумывая различные предлоги и оправдания перед друзьями - за последнюю неделю это стало нормой поведения для обоих. Недоуменные косые взгляды были лишь наименьшим из неудобств. Уже не друзья. Кто они теперь? Любовники? Или чужие люди? Слишком неправильным, слишком насильным и неестественным стало бы такое завершение их истории. А была ли эта история? Утомительный перелет в Новую Зеландию они провели в разных концах самолета. Эйдан, как, впрочем, и вся остальная команда, был настолько вымотан и физически и морально, что к моменту размещения в трейлерном парке смог лишь ввалиться в выделенный ему трейлер, и мгновенно уснул, свернувшись клубком на крошечной кровати. Однако, вопреки ожиданиям, их не стали гнать на площадку в первый же день, и Эйдан смог как следует выспаться. Ленивое полуденное пробуждение протекало до того вяло, что в час дня тихий стук в дверь застал актера в совершенно разобранном состоянии и с зубной щеткой, торчащей изо рта. Быстро покончив с умыванием, Тернер завернулся в махровый халат, который был как минимум на три размера больше, и направился к двери. Возможно, на его лице отразилась вся палитра эмоций: от шока и малодушного страха, до искрящейся радости, червячком выползшей из глубин подсознания. Дин, выжидательно замерший на ступеньке трейлера, видимо, устал ждать приглашения, и просто отпихнул хозяина плечом, проходя внутрь и моментально скрываясь на некоем подобии кухоньки. Еще какое-то время потоптавшись на месте, Эйдан пошел следом, и невольно расплылся в улыбке, глядя на то, как Дин хозяйничает в его пустых шкафчиках. - У тебя что, нет кофе? - возмутился тот. - Мы только вчера прилетели! Дин закатил глаза и ушел, громко хлопнув входной дверью, и оставив недоумевающего брюнета тихонько переваривать происходящее. Однако через минуту тот уже снова был на кухне, и возился с электрическим чайником, одновременно засыпая принесенный кофе в две, опять же принесенных, чашки. - Так и знал, что у тебя даже чашек не окажется. Ты вообще в курсе, что нам тут еще жить придется? - Дин... - Мой трейлер рядом с твоим, поэтому я так быстро вернулся. - Дин! - Черт, я сахар забыл! - Дин!!! - Да что?! - он яростно развернулся к Эйдану и тут же оказался впечатан спиной в хлипкую дверцу миниатюрного холодильника. Горячие губы прижались к его губам, требовательно, и вместе с тем нежно прикусывая кожу. Две облегченных, счастливых улыбки отразились друг в друге, продолжая смаковать чужой вкус, пробовать, изучать. Все оказалось так просто, так решенно. Хотелось выть от их обоюдного идиотизма и прошедшей в тягостном молчании недели, которую они могли провести вместе. Вдвоем. Эйдан с трудом оторвался от любимого, и смешинки в его глазах заплясали в безумном ритме, отражая солнечные лучи, падающие в окно. - Мне теперь всегда будет казаться, что на твоих губах привкус абсента. Дин не ответил, рассмеявшись, и обнял его за талию, притягивая к себе. * "Zenna bar" — бар в западной части Лондона, действительно расположенный по адресу Дин-стрит, 77, в квартале Со́хо. ** Рапид [от франц. rapide - быстрый] — способ киносъёмки, позволяющий воспроизводить на экране быстропротекающие процессы в замедленном темпе. *** В данном случае подразумевается, что Дин впервые поджег сахар неправильно, дав загореться и абсенту. В описываемом "чешском" способе приготовления сам алкоголь должен остаться холодным, в то время как оседающая на дно сахарная карамель - горячей. Этот способ также включает разбавление готового напитка водой.