Когда тает лед

— Леопарды не живут в горах, — покачал головой Валентин, и Жермон, не смотря на все еще ноющую рану, еще больше захотел его стукнуть. — В горах живут пумы, — остаться в долгу в данном споре не представлялось больше возможным. — Они похожи на леопардов. — Похожи, но меньше, чем львы, — парировал этот наглец. — Которые тоже в горах не живут. — Как и спруты, — не подумав, ляпнул Ариго и тут же прикусил язык — обычно холодные глаза Придда опасно сверкнули. До этого сидевший напротив генеральской кровати молодой полковник медленно поднялся, продолжая сверкать глазами, и сделал пару шагов в ее сторону. — Спруты, говорите? — почти прошипел Валентин, и Жермон невольно слегка вжался в кровать под ледяным взглядом. — Говорю, — генерал рефлекторно накрутил ус. — И что с того? — Равным счетом ничего, — полковник стоял над полусидящим начальником и буквально пронзал его ледяным копьем. — Ты ведь не ударишь раненого генерала? — Хм, — Валентин закусил губу — хочет ведь, зараза! — и на несколько секунд отвел глаза. — Сударь, вы не оставляете мне выбора, — слегка улыбаясь, он подцепил с кровати подушку и залепил ей точно по лицу обалдевшего от таких коллизий начальства. — Зар-раза! — почти прорычал Жермон, отбирая у наглеца подушку и, недолго думая, швыряя ее в отступившего было Валентина. Придд, естественно, в долгу не остался. С лёгкостью поймав летящий в его несчастный предмет, внезапно ставший оружием, он решил не размениваться на дальнобойные атаки и перешёл в ближний бой. Подушка вновь приземлилась на лицо генерала, но на этот раз полковник прижал ее, как если бы пытался придушить противника. Ариго ещё ни разу так не душили, поэтому он не сразу нашёлся, что делать, но, призвав на помощь все свои рукопашные навыки, схватил Придда за руки и, перекинув через себя, крепко стукнул о подоконник. Тот было попытался отобрать проигранные позиции, но тут же был подмят более массивным телом генерала. Слегка приподнявшись и уже празднуя свою победу, Жермон взглянул на соперника сверху вниз, пожалуй, впервые. Не смотря на юный возраст, Валентин был довольно высоким, пожалуй, даже немного выше самого Ариго. Но сейчас под ним лежал мальчишка — совсем мальчишка — едва заметно дышаший и трогательно кусающий свои бледные губы. Такой Придд почему-то вызывал тянущее тёплое чувство в груди. — И о чем мы задумались? — ехидно спросил Жермон, замечая лёгкий румянец на бледных щеках. Валентин отвёл глаза, даже не пытаясь вырваться из все еще крепкого захвата. — Мои однокорытники очень любили слух, что Юстиниана убили из-за того, что он был любовником герцога Алвы, — произнес он тихо, все еще смотря в сторону. Жермон вздрогнул, сам чувствуя, как кровь приливает к лицу. Они же на самом деле выглядели весьма подозрительно… — Не вздумайте пытаться встать, — Валентин скосил на него свои светлые глаза, которые совсем не напоминали обычный лёд. — Ваша нога… Жермон издал не определённый звук, и отвёл глаза. Валентин усмехнулся и прикрыл глаза, вызывая ещё больший приток крови к щекам. — Вы так и собираетесь меня держать? — прошептал он едва слышно. — Почему мне кажется, что тебе бы это понравилось? — Ариго наконец посмотрел на Придда, который всё ещё не открывал глаз. — Считайте, что у нас это семейное, — этот невозможный мальчишка открыл глаза и теперь смотрел совершенно серьёзно. — Ты это… Жермон проглотил продолжение глупого вопроса. Юноша под ним говорил честно и серьёзно, как и всегда, но теперь к его обычному взгляду прибавилось это странное тепло и боль. Боль, которую Жермон отчасти понимал. Валентин молчал не потому, что стыдиться. А потому, что догадывался, что его вряд ли поймут. Но Ариго казалось, что он понимает. — Валентин, я… — он чуть ослабил хватку правой и провел пальцем по запястью мальчишки. — Что такое? — Пустите, — с легким предыханием произнёс Придд. — Не надо… Не стоит мучить ни меня, ни себя. Почуяв слабину, тонкая рука молодого полковника вырвалась из плена, но тут же была перехвачена и снова прижата к кровати. — А если я не хочу? — наклонившись, Ариго уткнулся носом в розовую щеку Придда. — Вы, — Валентин дернулся, но снова безрезультатно, — жестокий человек, — он повернул голову, так что чужой нос теперь был где-то в волосах. В ответ на это беззлобное обвинение Жермон коснулся губами уголка его губ. Придд вздрогнул, слегка приоткрыв губы и разжав кулаки. Это слишком напоминало капитуляцию, чтобы Ариго мог оставить это без внимания. — Валентин, — серьёзно произнёс он, проводя пальцем от запястья к центру открытой ладони и ловя судорожный вздох, — Я не хочу сделать тебе больно, слышишь меня? Никто ничего не узнает. Никто, — он легонько коснулся губами бледных губ мальчишки. Тот ответил сразу же — сначала робко и неуверенно, потом все более настойчиво, но без каких-либо претензий на первенство. Ариго отпустил одну руку, чтобы убрать прилипшие ко лбу Придда светлые прядки, а тот робко коснулся сначала его запястья, потом плеча, а потом щеки. Робко, самыми кончиками пальцев. Оторвавшись от поцелуя, Жермон слегка отстранился, чтобы еще раз посмотреть на внезапно оказавшегося в его постели подчиненного. Длинное бледное лицо, серо-голубые глаза и дрожащие белесые ресницы еще никогда не казались Ариго такими красивыми. Да даже просто красивыми. Как любой южанин, он всегда предпочитал горячих черноволосых красоток, но… Валентин казался подобием хрупкой ледяной статуи, которой хотелось любоваться и любоваться… И ни в коем случае не сломать. Пальцы, получив однозначный приказ от головы, уже возились с застежками на полковничьем мундире, в то время как губы покрывали бледную шею легкими поцелуями. Сам же полковник воспользовался случаем и запустил пальцы в черные кудри генерала, мягко лаская и заставляя урчать, как самый настоящий леопард. Когда губы Жермона добрались до ключиц, Валентин едва сдержал тихий стон. Ариго фыркнул, подхватил Придда за подмышки и нажал большими пальцами на розовые соски, не прекращая ласкать ключицы. Мальчишка зажал рот одной рукой, а второй порывисто обнял любовника за плечи, прижимая ближе. — Герман, пожалуйста… — Валентин не договорил, снова зажимая рот. Ариго ненадолго оторвался от своего занятия, чтобы снова полюбоваться своей ледяной статуей, которая таяла на глазах. Все верно. Жермон умер еще тогда, когда пришло то письмо о лишении титула и наследства. Здесь Ариго был Германом, и это признал даже Придд… — Что-то не так? — прошептал Валентин, аккуратно касаясь его щеки. — Все так, мальчик мой, — Жермон поцеловал его в лоб. — Просто не называй меня Германом при посторонних, хорошо? — Обижаете, — насупился мальчишка. — Помоги мне перевернуться обратно… Когда генерала удалось вернуть в изначальное полусидячее положение, полковник на несколько мгновений покинул ложе, чтобы избавиться от штанов и сапог, которым в этой ночи явно было не место. — Вы уверены, что стоит заходить так далеко? — с легкой тревогой поинтересовался Валентин, склоняясь к лицу Жермона почти вплотную. — Рана… — Она меня не волнует, — они на мгновение соприкоснулись губами. — Все, что меня волнует, — он провел пальцами по шее, а потом и по плечу, вызывая легкую дрожь, — это удовольствие, которого мы не получим, если ты наконец не оттаешь. Иди ко мне… Придд послушно перекинул ногу через сидящего и теперь стоял на четвереньках, глядя прямо в лицо Ариго. — Герман, — произнес он и опустил глаза. — Вы сделаете это или… — Ты сделаешь лучше, — Жермон провел пальцем по бледным губам. — Я ни разу этого не делал, знаешь ли. — С чего вы взяли, что я… — возмутился было Валентин, но тут же усмехнулся и теперь смотрел прямо на своего генерала. — Видите меня насквозь, Герман. — Будь это твой первый раз, ты бы хоть немного стеснялся, — тот коснулся светлых волос, убирая их за ухо. — Зараза, — в этом слове больше не было ни капли злости. — Уж простите, мой генерал, — фыркнул Придд, легонько уткнувшись лбом в лоб Ариго и перенося вес на левую руку. — Если поможете, будет хорошо… Генерал намек понял и, уперевшись локтем в край кровати, поддержал завалившегося было набок мальчишку, который, лишившись опоры в виде правой руки, с самым невинным видом сунул пальцы в рот и принялся их обсасывать. — Леворукий и все его твари… Жермон проглотил слюну. Выглядело это — тем более вблизи — весьма и весьма соблазнительно, тут согрешил бы даже святой Фабиан, или кто там был настолько без ума от мальчишек, что закрывал их своей грудью?.. Придд наверняка знал, но портить момент не хотелось, а с утра Ариго рисковал даже не вспомнить об этом. Валентин тем временем закончил облизывать пальцы и теперь завел руку назад, слегка прикрыв глаза. Вздрогнул и поморщился, но даже не думал отстраняться или прекращать. Похоже, не только генерала сегодня не волновала боль. — Если больно, не торопись, — Жермон легонько коснулся губами его лба. Ответом был поцелуй, неожиданный и стремительный, как само появление Придда в ставке Западной армии. Ариго свободной рукой поймал его за подбородок и ответил на поцелуй. Валентин не сопротивлялся, лишь издал слабый стон, но не отстранился и не прервал поцелуя. Рука полковника вернулась с «вылазки» и теперь упиралась в грудь генерала. Тот нехотя разорвал поцелуй. — Герман, я, — Валентин, этот невозможный несносный мальчишка, эта ходячая и говорящая льдинка, эта Зараза, наконец, смотрел на него теплыми глазами и облизывал губы, — я думаю, что готов. Пока глаза оглядывали сидящего на теле мальчишку, который благодаря длинным волосам и тонким конечностям отдаленно напоминал барышню, с которой у Жермона наверняка могло бы получиться что-то путное, пальцы схватили чужую руку и — уже привычно — провели по запястью. Придд прикусил губу. Да, ему определенно нравилось такое прикосновение. Проведя по руке выше, попутно вызывая дрожь, Ариго добрался сначала до плеча, потом до шеи, а потом провел большим пальцем по губам мальчишки. Истолковав этот жест по-своему, Придд взял палец в рот, предварительно стрельнув глазами в не сразу вникшего в происходящее генерала. Впрочем, тот быстро пришел в себя и, продолжая касаться пальцами почему-то чувствительного тела, все же добрался туда, куда палец надлежало сунуть. Само выражение выглядело даже слишком дворцовым, так что Ариго выкинул его из головы, но палец все-таки сунул. Тот вошел легко, что не помешало Придду издать судорожный вздох и сжать кулак. Жермон не думал, что когда-нибудь будет ласкать кого-то вот так… Создатель, он даже никогда не помышлял о каких бы то ни было аспектах так называемых «гайифских забав». Впрочем, происходящее забаву напоминало в меньшей степени, чем хождение по весеннему льду. Валентин отвел взгляд и судорожно дышал через нос, а Жермону ничего не оставалось, кроме как добраться до мальчишки не только сзади, но и спереди. На это Придд лишь закрыл глаза и слегка покраснел, но возразить то ли не смог, то ли не захотел. Впрочем, Ариго было не до этого. Лед был растоплен, теперь перед ним был человек, беззащитный, хрупкий и уязвимый, которого хотелось приласкать и оберегать, а еще лучше — доставить ему удовольствие. Как это сделать, Жермон представлял весьма условно, но, судя по извечно сдержанной реакции молодого полковника, генерал был на пути к успеху. Валентину было хорошо, как бы он ни пытался это скрыть. Неожиданный и почти громкий стон. Придд выскальзывает из рук, словно настоящий спрут, и порывисто целует его. От неожиданности Жермон даже не успевает ответить. — Герман, — выдыхает он прямо в губы опешившего генерала. — Если вы продолжите в том же духе, я… Договорить полковник не успел, потому что был немедленно вовлечен в поцелуй. Впрочем, заканчивать фразу и не требовалось. Сложить два и два было не сложно, а предполагаемый исход казался нечестным и Жермона не устраивал никоим образом. — Ты прав, — прошептал он, гладя горячую щеку мальчишки. — Уже пора… Синхронный стон сорвался с губ, как только Валентин сел туда, куда давно собирался.

***

Жермон все так же полулежал на кровати, только теперь под боком пристроилось ледяное чудовище и задумчиво водило пальцем по его груди. Валентин молчал слишком долго, чтобы не надумать что-то, что не понравилось бы его генералу, но вскоре открыл рот, полностью подтвердив опасения последнего. — Я долго думал, — начал Придд с очевидного. — Ты слишком много этим занимаешься, — устало ответил Ариго. — И что же? — Вы теперь наследник Ариго, — палец мальчишки остановился. — И? — Рано или поздно вам придется жениться… — Создатель! — Жермон посмотрел на него. — Только не уподобляйся Райнштайнеру. Не говоря уже о том, что, учитывая, что ты герцог, тебе это тоже предстоит. — Да, — с неохотой согласился Валентин, поднимая глаза и ловя недовольный взгляд. — Только мне двадцать лет, а не сорок… — Ойген говорит точно так же, — Ариго откинулся на подушки и закрыл глаза. — Когда-нибудь меня это доканает. — Уверяю вас, меня это волнует по иным причинам, нежели господина барона, — как-то обреченно заметил Придд, что не могло не заставить генерала снова открыть глаза и смотреть на мальчишку, опять что-то надумавшего. — Не подумайте, что мне совсем нет дела до будущего вашей фамилии, но, — опущенная русая голова будто вздрогнула, — когда это произойдет, я почти наверняка буду чувствовать себя преданным… Это не приятно и… — Больно, — закончил за него пораженный таким раскладом Жермон. — Да, — Валентин поднял голову и теперь смотрел прямо ему в глаза. — Мне будет больно. На самом деле, — теперь он смотрел в сторону, — это уже больно. — Я не хотел… — Вы не понимаете, Герман, — качнул головой Придд. — И вы не виноваты. Никто не виноват в том, что вы добры, прекрасны, умны и даже способны меня понять, — он едва слышно шмыгнул носом, — но совершенно не влюблены. — Валентин! — теперь было ясно все. — Вы знаете, что я прав, — продолжал этот слишком умный и наблюдательный мальчишка. — У вас есть сердце, Герман, а в нем есть небольшое место для меня… Но вы не любите. И не полюбите… — Только не надо говорить, что тебя никто не любит и не любил, — это звучало бы слишком жалко для ледяной статуи, которой он был обычно, но на что способен обиженный, казалось, всем светом, мальчишка, Жермон не знал. — Я не стану так говорить, потому что это неправда, — признал Валентин. — Но моя мать мертва. Мой брат мертв. А сестру я не видел настолько давно, что не могу ручаться. И никто из них не делал для меня того, что сделали вы. Пусть и не из любви, — он приподнялся. — Я благодарен, Герман, — нависающий над ним мальчишка смотрел серьезно и грустно. — Правда, благодарен… Ариго не знал, слепить Заразе пощечину или поцеловать. Хуже всего было то, что поганец прав. Он не любил и не смог бы полюбить мальчишку, каким бы несносным и прекрасным тот не был. Но сердце у генерала и правда имелось. И оно сжималось от одного вида этих плотно сжатых губ и почти плачущих ледяных глаз. — Иди ко мне, — то ли строго, то ли нежно прошептал он. Прижать его к груди. Да, вот так, чтобы русая голова лежала именно там, где пытается успокоиться сердце. — Мне жаль, — искренне пожалел Жермон. — Правда, жаль, что ты полюбил именно меня… — Не надо меня жалеть, — почти оскорбился Валентин и даже попытался отодвинуться, но тяжелая рука генерала легла на затылок строптивого полковника. — Слушай, — приказал он. — Слышишь? — Оно… Бьется, — сообщил Придд шепотом. — Быстро… Очень быстро… — Угадай, какая зараза в этом виновата?