Он был всегда рядом и не мог признаться

На улицах Киева расцветает весна, школьные клумбы укрыты красными в переливку оранжевыми цветами. За этой клумбой виднеется класс учеников. 4-Б. Все пишут контрольную по математике. Кто-то кидает записку, а кто-то прыгает из задних парт, подсматривая ответы. — Марин, а почему ты не пишешь? — сосед по парте, Шура, ирландец по крови спрашивает у неё, — ты же знаешь ответы. Зеленоглазая девчонка продолжала крутить ручку в руках, вспоминая разговоры с родителями дома. — Ну и что, что знаю? Все равно на меня никто не обращает внимание, — тяжело вздохнула, — В чём смысл? — Ну, дай хоть списать, ты же знаешь, меня лишат подарка, если получу плохую оценку! — шепотом прошипел ей, подталкивая листок. Марина написала ему все ответы, чтобы ему поставили пятерку, и он бы получил свой очередной подарок…

***

Боже мой! Я для чего бегаю туда-сюда, чтобы оплачивать тебе школу, если ты приносишь одни грёбаные двойки?! Для чего, скажи мне, коза малолетняя?! — мать девочки ворвалась в комнату с дневником в руках. Марина даже не повела бровью продолжая лежать лицом к стене. Она не знала, что такое материнская любовь или забыла. Все её вещи были недоноском старшей сестры так же как и её книги. У неё не было личной комнаты лишь уголок возле окна в мрачной комнате сестры, которая приводила ночью время от времени сюда парней, выгоняя девочку на кухню. Мать продолжила давить на бедолагу, доведя её до слёз. — А тебя кроме денег ещё что-то волнует?! Тебе всё равно на то, что меня унижают в школе, отбирают вещи, — встала с кровати смотря, матери в глаза, — я не хочу учиться, так как ты этого не замечаешь! Ты не замечаешь меня! — Ах, ты ж тварь неблагодарная! А ну иди сюда! — женщина замахнулась на девочку. Но Марина успела прикрыться руками и обойти мать. С тех пор как мать ушла из декрета (примерно, когда Марине стало 4 года) на работу она гуляла и удивляла больше внимание своей дочери лишь несколько раз. Марина выбежала с комнаты, одела старые, обшарпанные сандалии. Она не хотела больше там оставаться и бежала куда-либо, но не домой. На дороге была ямка, и маленькая нога вступила в нее, не заметив, спотыкаясь, и теряя равновесие, упала на коленки, сдирая их до крови. Она подняла голову вверх, поднимаясь с колен и поняла, что находиться в парах метров от коттеджа друга. — Тётя Лиан, впустите, пожалуйста! — еле дотянувшись до кнопки звонка на воротах, крикнула она. Калитка открылась, как и дверь дома, где уже стояла мама Шуры. — Маришка, что с тобой случилось?! — произнесла практически без акцента. — Упала. Я к Шуре, можно? — Давай я тебе раны обработаю, а затем к нему поднимешься. Девочка кивнула, а когда раны были обработаны и покрыты зелёнкой, она скрылась в тени лестницы. Прибежав к мальчику в комнату, она обняла его. Шура не включился сразу и обнял лишь через пару секунд. — Можно я останусь у тебя на ночь? Я не хочу возвращаться домой, папа снова пьян, а мать изводится на меня, — захлебываясь слезами. Мальчик обнял её сильнее, утешая. Для него она была всем миром. Он влюблён в неё, но не может этому сознаться, и хранил в тайне. Шура предложил посмотреть с ним его любимое телешоу “Ох уж эти детки!” на что Марина согласилась. К сожалению, на часах было уже 21:30 и ребята не заметили, как прошло время, мать Шуры говорит готовиться ко сну, а сама стелила постель для девочки...