Revenge of the Jedi

Лепестки цветка, чьё название ему было неизвестно, едва шелохнулись от порыва ветра. Нет, не ветра. Это Сила мягко погладила покорное воле хозяина растение. Но здесь не было ни одного, связанного с Силой настолько прочно, чтобы использовать её. Или был? Канцлер тепло улыбнулся, из-за чего около уголков его глаз залегли добрые морщины пожилого человека, повидавшего за свою жизнь множество молодых людей, попавших на развилку жизни, где приходится принимать собственное решение: сохранить ли верность устоям и правилам или пойти против них, но остаться в согласии с собственными желаниями. — Я могу тебе помочь. Энакин с удивлением пригляделся к старшему другу, в глазах которого внезапно проскользнули золотистые искорки, придавшие лицу несколько хищное, деспотичное выражение. Неожиданно Палпатин поднялся из-за стола и, приблизившись к нему, с уверенностью заглянул в глаза. Для этого ему пришлось приподнять голову, но вся фигура Канцлера внушала такое почтение, что Энакину казалось, будто бы это он меньшего роста. — Древние тайны всех мирозданий мне под силу. Вздрогнув, Энакин попытался отойти назад, но сухие жилистые руки, крепко вцепившиеся в его запястья, неожиданно оказались на редкость сильными, и он лишь бессмысленно дёрнулся, испуганно оглядываясь назад. Ему показалось, что Канцлер от всех жизненных перипетий немного сошёл с ума, а недавние утверждения это только доказывали. Но что-то было не так. Палпатин не выглядел похожим на сумасшедшего. Скорее на человека, резко сменившего свои жизненные принципы. И наконец проявившего свою внутреннюю мощь, о которой было неведомо никому. — Я заклинаю и превращаю в золото ртуть, Стану тобою, ты станешь мною, Верным сыном зла. Палпатин не просто предлагал, он звал за собой, протягивал руку с зажатым в ней решением проблемы, что совсем недавно казалась ему нерешаемой. Таким простым, что хотелось пойти вслед за человеком, который помогал ему десятки раз, уничтожал его сомнения по поводу действий, которые Совет Джедаев считал ошибочными или неверными. А теперь Палпатин вновь встал на его сторону, требуя за это лишь отказ от старых авторитетов, тех, кто отказал ему в помощи, и клятву в верности себе. Полностью не осознавая, что делает, Энакин опустился на одно колено и преклонил голову. — Да, учитель. Громко расхохотавшись лающим смехом, ситх, от которого всё сильнее и сильнее расходились волны тёмной энергии, заполоняющей всё вокруг, отравляющей сердце и разум бывшего джедая, яростно поднял в стороны руки, облачённые в мантию цвета крови. Гнев, ненависть, ярость — больше десяти лет он возбуждал в душе юного ученика самые тёмные из существующих пороков. И, наконец, это дало свои плоды. Энакин Скайуокер пал во тьму. — Ты жив, но для всех исчез В черных облаках Вот здесь ставят кровью крест — Подпись на века Я научу тебя летать, В зеркале мира исчезать. Развернувшись к большому панорамному окну, Палпатин, чьё лицо вдруг из доброго и сочувствующего стало безумным и злобно-торжествующим, указал на вечно бодрствующий город, освещающий миллионами огней всю планету. Множество существ, транспорта мельтешило за стеклом, доказывая правоту слов ситха. Правоту во всём. — В хрустальном шаре Ты видишь этот мир, Пороки в нем играют Нелепыми людьми. Спустя миг, поймав тот момент, когда в глазах юноши зародилось понимание его слов, Палпатин вновь повернулся к нему. На лице гуляли уже другие эмоции — желание управлять самим Избранным, положить конец своим извечным врагам, уничтожить их, вырезав весь Орден на корню. И добиться единения власти в одних руках. В его руках. — В хрустальном шаре Ты видишь и себя — То демон ты, то ангел, И мечется душа твоя. Громкий смех, пугающий и леденящий кровь в жилах, с невообразимой силой рассыпался по помещению, без усилий преодолевая стены, пол, потолок. Энакин, чьи глаза уже приобрели такой же ядовито-жёлтый оттенок, как и у Канцлера, поднял навстречу ему обезумевшее лицо. Увидев это, Палпатин довольно кивнул и направился обратно к своему столу. — О, ты поставил кровью крест, До скорой встречи на костре.

***

Из тёмного проулка на большую, но почему-то совершенно пустую площадь выскочили, следуя друг за другом, резко недовольный забрак с двуручным мечом, на редкость напряжённая тогрута с двумя одноручными и испуганный клон, не совсем понимающий, зачем его сюда понесло. Забрак постоянно мрачно оглядывался по сторонам, а солдат косился на своё начальство, не в силах понять, что же ещё учудит генерал Тано. Заметив, что места теперь с лихвой хватит для успешного проведения боя, Мол постепенно перешёл на шаг, направляя остриё своего меча в сторону противников. Оскалившись, он с ловкостью провёл подряд три атаки Джем Со, каждую из которых Асока успевала отбивать только в самый последний момент. С недовольством отойдя на несколько метров, он задумчиво принял оборонительную позу, ожидая на этот раз атаки со стороны Асоки. — Ну, удиви меня, девочка. Быстро оглядев пустую площадь, про которую и придумали выражение «Шаром покати», она с интересом отметила достаточно большой шар дюрапласта, без дела лежащий у ремонтируемого здания. Видимо, из-за резкой смены правящей верхушки, некоторые начинания герцогини Сатин так и вошли в жизнь. Он был достаточно большим, чтобы отвлечь внимание, но не настолько, чтобы ей не хватило сил удержать контроль над ним. Но как отвлечь Мола? Глуповато улыбнувшись, Асока неумно захлопала ресницами, окружающими большие серо-голубые глаза, и, раз топнув маленькой ножкой, запела не совсем музыкальным голосом. А пустая площадь добавила голосу девочки немного космические нотки. — В далёкой бухте Тимбухту, Есть дом у Сары Барабу, Сара Барабу, Сара Барабу У неё корова Му. К счастью, Рекс понял, что особых причин для схождения с ума у юного генерала не было, а значит нынешнее помешательство является тщательно продуманным планом, и подключился к странным воплям, которые с натяжкой можно было назвать пением. Хорошо ещё, что именно эту песенку вот уже целый месяц крутила радиостанция Великой Армии Республики. И выучил её не только капитан, но и вся та часть легиона, которая сейчас находилась на Мандалоре. Причём, на второй день этой песненервотрёпки абсолютно все согласились, что вся радиопрограмма — происки сепаратистов. — Тощий старый марабу, Живёт у Сары Барабу, Сара Барабу, Сара Барабу Есть у Сары марабу. Пританцовывая с намёком на какое-то изящество, Асока попыталась обойти Мола, чтобы оказаться на одной линии с ним и шаром, но так, чтобы именно забрак оказался посередине. Получилось вполне просто, так как, несколько удивившись подобному поведению, он застыл, словно каменная статуя, едва помня о том, чтобы держать наготове меч. Конечно, не каждый день джедаи концерт песни и пляски устраивают. Чтобы скрыть собственное действие в Силе, нужно нечто такое, что сможет не просто удивить, а ошарашить врага. Лишить покоя и окончательно уверить в безумии всего этого мира. Для этого Асока, прибавив голосу силы и немного Силы, принялась усердно и даже несколько танцевально махать руками, а Рекс, до сих пор пытаясь выяснить, что же она задумала, без промедления повторил её движения. И под это всё никто не заметил, что одно из движений оранжевой ладони сдвинуло с места большой шар дюрапласта, который, постепенно набирая скорость, покатился в сторону танцоров и их испуганной жертвы. — А в Тимбукту везде растут кокосы, Орехи, ананасы, абрикосы, Над ними вьются бабочки и осы, Жуют бананы обезьяны в бухте Тимбукту. Уже не в силах испытывать больший объём удивления, Мол абсолютно спокойно, относительно, конечно, амплитуде предыдущего изменения эмоций, повернулся в сторону летящего прямо на него гигантского шара. Вздохнул, посмотрел на Асоку, готовую атаковать его при первой возможности. — Да, пошли вы. В Тимбукту. И упал без сознания.

***

Громкий шаг сотни одинаковых форменных подошв разносится по главной лестнице, ведущей к Храму Джедаев. Бойцы, защитники Республики, шли в атаку на бывших генералов и коммандеров. Всё вперёд и вперёд, невзирая ни на что. Предатели должны поплатиться за свершённое. Виновные должны понести наказание даже если им ещё совсем мало лет. — Твой дом стал для тебя тюрьмой, Для тех, кто в доме, ты чужой. Ты был наивен и ждал перемен. Во главе нападающих шёл юноша, чьи глаза горели жутковатым золотым огнём неукротимой ярости. Теперь он стал одним из тех, с кем боролся всю жизнь. Теперь он вынужден идти на своих друзей, оказавшихся по другую сторону баррикад. Но ни один из них не помог ему, когда Энакин в этом нуждался! Ни один не предложил помощи, не поддержал, не поверил ему, что чувства серьёзны. Ни бывший мастер, ни один из товарищей-рыцарей, все посчитали эту влюблённость очередной придурью мальчишки, который не умеет контролировать собственные эмоции. — Ты ждал, что друг тебя поймёт, Поймёт и скажет — жми вперёд, Но друг блуждал среди собственных стен. С тихим шорохом прошёл легион по коридору Храма, всё ближе и ближе к затаившимся внутри джедаям, мгновение назад почуявшим неизвестную опасность. Рыцари или юнлинги? Какая разница? Они — предатели, ушедшие от своих истинных обязанностей, попытавшиеся захватить власть вопреки собственным убеждениям. Убеждениям, выполнение которых требовали от него, забывая о себе. Убеждения, которые не позволяли ему любить ту, без которой жизнь стала тёмной и лишённой единственного луча света. — Ты сам решил пойти на риск, Никто не крикнул «берегись», И ты покрасил свой шлем в чёрный цвет. И вот, наконец тренировочный зал, за которым чувствовался страх десятка детей. Они ещё не знали, что тот, на кого они равнялись ещё вчера, готов их убить, искренне веря в предательство восьмилетних детей. Они не знали, что будет в следующий миг, но надеялись, что смогут справиться. Что выживут. Сделав бойцам знак остаться на месте, Вейдер быстро вошёл в зал. С облегчением в Силе из-за пирамиды тренировочных дроидов выскочили несколько детей. Одна из них — девочка-тогрута, которая уже несколько раз тренировалась с Энакином и Асокой, первая бросилась навстречу Вейдеру. — Мастер Скайуокер, что нам делать?! — Как зверь мотор в ночи ревёт, Пустырь, разъезд и разворот, Ты мстил за груз нелюбви прошлых лет. Присев на одно колено, Энакин устало выдохнул и положил руку в чёрной перчатке девочке на плечо. Ашла удивительно похожа на Асоку. Такие же тёплые серо-голубые глаза, так и ищущие вокруг подвох. Постоянный испуг, скрываемый за самоуверенностью. Но и доброта ко всем тем, от кого не исходит зла. Юноша, посомневавшись одно мгновение, с горечью обернулся на оставшихся за дверью бойцов. Но не бывает войны без жертв. Его цель — сделать их минимальными. Вейдер вновь посмотрел в чистые глаза девочки. — Вы знаете, где лежат бомбы с усыпляющим газом?