Я не голодна

Взгляд устремлен куда-то в сторону, где светло-зеленые обои в желтую полосочку давным-давно утратили свой яркий и поразительно живой оттенок. Точнее, жизнь, став совсем тусклыми и… мертвыми. И Юна, не желая видеть то, что нагоняет на душу лишь тоску, вновь перевела свой взгляд грустных серых глаз, наткнувшись на белое, что ассоциировалось у Ямамото с чистотой и невинностью. То, что имеет каждая девушка, но не в силах сохранить свой космос, чувствуя что-то неизведанное и запретное, пока у нее это есть. Пока она еще чувствует детство всеми фибрами души и головой. И платье, что спокойно весело сейчас на вешалке прямо перед ее глазами, навевало на мысль, что эта жизнь отвратительнее, чем мы думаем. Ведь правда всегда жуткая. — Сегодня я вновь встречусь с ангелочком… — хриплым голосом произносит Юна, что едва ли мог кто-нибудь услышат, затерявшись затем в пустой черепной коробке. Ямамото, сжав белые пальцы в кулак, поднесла его за секунду к своему рту, а потом стала, сама того не желая, кашлять, заполняя маленькую комнату противными звуками, что стали раздражать уже. Глаза жмурит, а брови нависают над веками, пока девушка пыталась откашляться, точнее, как считает она сама, откашлять что-то липкое, что прилипло к ее внутренностям и теперь быстро разрастается, словно паразит. И она была носителем этого самого паразита, что, конечно же, не вызывало ни малейшего счастья. Приподнявшись, сев затем на край кровати и свесив свои голые ноги в тапочках с милыми медвежатами, Юна потягивается, наконец-то нормально выдыхая — этот так называемый «приступ» прошел, дав возможность нормально пожить хоть какое-то время. И она едва улыбается уголками рта, посмотрев вновь на простое, ничуть не пышное и не короткое белоснежное платье, что было слегка помято. — Надо погладить, — бормочет Ямамото, встав с кровати и подойдя к платью, став трогать мягкую ткань, замечая все эти «вмятины». — Впрочем, это подождет. Махнув рукой на это дело, точно зная, что вспомнит об этом только тогда, когда надо будет идти на встречу с ангелочком, Ямамото шагает неспеша, еле передвигая ноги, пока не доходит до желанной кухни. — Так, что тут у нас? — открыв верхний ящик, Юна довольно улыбается, достав потом с полки небольшую баночку с любимым кофе. — Любимое лакомство есть, значит буду бодрой. Она наклоняет на бок голову, а на лице появилась радостная, ни чем не убитая улыбка, что быстро удобно расположилась там. Последнее, что делает в это утро Ямамото Юна, так это ставит чайник и ждет, когда закипит вода, наслаждаясь прекрасной солнечной погодой, пусть грусть в глазах нельзя было скрыть. А после кофе Юна идет собираться на встречу, не забыв взять с собой салфетки.

***

У Сузуи Джузо по-прежнему такие же белые волосы, что Ямамото всегда напоминали первые появившиеся зимой ландыши, а глаза все так же сверкают от одного только вида сладкого, что здесь было в больших количествах. Вот только ни задорная улыбка на лице следователя, ни сам Сузуя и весь его веселый настрой не вызывает в ней желание подойти к нему и обнять так крепко, как только можно. Лишь одна только усталость чувствуется, пробиваясь сквозь прочные кости и жесткое мясо. — П-привет… — молвит она, как всегда заикаясь перед ним. Уж что, а от этой привычки, как кажется самой Ямамото, не избавится никогда. Слишком уж страшно ей было, но не от того, что это чувство вызывал в ней сам Джузо (отчасти), но от чего-то непонятного. Ведь девушка всегда стесняется и даже заикается перед парнем, что ей понравился. Вот и Юна этим «больна». — Привет, Юна-чан! — на одном выдохе громко произнес Джузо, плюхаясь рядом с ней на стул. Он смотрит на нее неотрывно пару секунд, становясь хмурым и слишком задумчивым для такой персоне, как Сузуя, вот только, когда Юна готовилась дать ответ на трудный вопрос «почему ты такая усталая?», Джузо отворачивается, принявшись читать меню, вновь улыбаясь. «Эх, ничего не замечает. Какой же он все-таки еще ребенок, » — думает про себя Юна, подперев при этом щеку рукой. Сама мысль ей казалась не такой уж и радостной, как было на первый взгляд и в первое мгновение, а какой-то печальной и пропитанной плохим злом. Да и эта улыбка на ее устах тоже не настоящая. Она, как и все, всего лишь несчастная притворщица. — Ты заболела? — А? Что? — вздрагивает от неожиданного голоса, что ничуть не был удивлен или обеспокоен. — С-с чего ты решил? — У тебя нос красный, а еще ты бледная какая-то, — пожимает плечами, будто бы это обычное дело: спрашивать о ее самочувствие и пожимать при этом своими плечами. — Д-да, немного. Всего лишь простуда. Но волноваться не о чем, — улыбается ему, подняв голову и устремив свой взгляд на Сузую, пока тот приоткрыл рот. — Ясно. Скорее выздоравливай, — пожелал он безразлично ей, а сама Ямамото, еле сдерживая эту улыбку, кивнула. «О Боже, как с ним сложно!» Хотелось упасть лицом и так биться, и биться, и биться, пока лицо не превратилось бы в кровавое месиво, содрав тем самым это выражение с ее рожи. Вот только боль Ямамото никогда не любила, вот и мучается теперь. Она берет в руки тоже, как и Джузо, меню, и, раскрыв его, стала глазами бегать по иероглифам, совсем не вчитываясь в предложенное. Всего лишь надо было создать иллюзию выбора, а потом… как пойдет обман. Вскоре к ним подходит миловидная официантка и, с приветственной и доброжелательной улыбкой, спросила, крутя в руке ручку: — Что будете заказывать? Джузо быстро делает свой заказ, прекрасно зная уже то, чего так отчаянно желает его желудок, а потом переводит свой взгляд на Юну, не громко спросив: — А ты что будешь, Юна-чан? Юна осторожно выглядывает из-за прикрывшего ее немного красное лицо меню, став глазами бегать туда-сюда, от Джузо и до терпеливой официантки, что сжимала в руках блокнот. — Э… Н-ничего. Спасибо, — отвечает Юна, вновь скрывшись за меню, что точно стало спасательным кругом от всего мира, а в особенности — от глаз человеческих. — Точно? — уточняет Джузо, наклонившись к ней, пытаясь заглянуть ей в лицо, но Ямамото лишь еще сильнее прикрывается меню — щеки от чего-то стали еще краснее. — Точно, — словно безжизненное эхо повторяет за ним девушка, так и не убрав в сторону маленькую и худенькую «книжку». — Хорошо, тогда ей ничего, — Сузуя обратно усаживается, посмотрев на официантку с явным безразличием, что так и плескалось внутри этого парня, кивнув ей. Она что-то щебечет, что мало волнует его, а потом уходит, быстро начертив ручкой знакомые иероглифы. Она исчезает где-то в неизвестном маленьком потоке людей, а Джузо, дождавшись этого, повернулся к Юне и, окинув ее внимательным и сосредоточенным взглядом, сухо спросил: — Почему ты ничего себе не заказала? Смотрит на нее так, словно она только что предала его своим ужасным во всей Вселенной поступком: отказалась от сладкого. Как жестоко, черт возьми. И Юне становится не по себе от этого серьёзного взгляда Джузо, который сидит и смотрит неотрывно на нее, пока что даже не моргая. Вот это поистине страшно. — Я-я н-не х-хочу! — бормочет девушка, начав дрожать, а мурашки и бегали, и бегали, и бегали по коже, оставляя после себя лишь ужасное чувство. В следующий момент Юна округляет свои глаза, не по своей воле наклонившись близко к Джузо, который стал тискать ее розоватые щечки. — Ай-яй-яй, нельзя врать, Юно-чан! Нельзя! А теперь рассказывай! Он перестает мучать ее бедную кожу, которую теперь Ямамото потирала ладошкой, насупившись, схватив в свои руки лицо, приготовившись внимательно слушать. Но так ли это было? — Э… Ч-чего? — удивляется сильно Ямамото, пока сам Джузо вздохнул, явно недовольный тем, что девушка не поняла его. Либо же просто была тупой. — Вопрос: почему ты никогда не ешь, когда мы в кафе или если я покупаю что-то? — скучающе, лишь слегка заинтересованно говорит эти слова Сузуя, наклоняя влево голову. — Э… Ну… — Юна начинает сильно нервничать, не желая отвечать на поставленный вопрос, что было очень даже заметно по ней. Вот только, как бы она не старалась перестать ломать свои пальцы, Юна все-таки преодолевает это секундное замешательство и рассказывает дрожащим голосом: — У м-меня соматотопическая деперсонализация. Я… Не чувствую своего тела. Одним словом… Я не голодна. — Что-о-о? — этот вопрос срывается с его губ раньше, чем он успевает все осмыслить, вот только такой человек, как Сузуя Джузо, не умеет о чем-то жалеть. Ямамото видит по его лицу, что ему не очень-то все и понятно, а если быть совсем честной с собой, то и ежу понятно, что Джузо ничего не понятно. И этот пробел ей тоже надо теперь закрыть, который она, к тому же, сама и создала. — Это значит, ч-что я не чувствую что-то. В моем случае, эт-то голод. Поэтому… Я не голодна. Совсем. Вот только… — Юна наматывает от волнения на палец русую прядь, смотря на чистый стол. — Мой организм все еще желает еды, но я не чувствую этой потребности. — Не голодна… — словно в тумане, повторил это Джузо, посмотрев сначала на стол, а потом на саму девушку. — Как давно уже? — Уже больше месяца… — Поэтому… ты такая усталая и плохо себя чувствуешь? — задает своеобразный вопрос Сузуя, с интересом в малиновых глазах смотря на Юну. — Не знаю. Они молчат какое-то время, уставившись вместе на хорошо вымытый стол, собираясь все обдумать. Вот только Джузо первым нарушает эту глупую тишину, на стуле пододвинувшись к ней поближе: — Тебе… Очень плохо? — Ты про голод? — он согласно кивает на ее слова. — Не совсем. Просто… От истощения я могу упасть в обморок, а позже, если не начну есть, просто… исчезну. Слова звучат так, словно они не из этого мира, что были случайно услышаны Ямамото, которая ну никак не хотела бы это услышать. Ведь это ужасные слова. — Не бойся, Юна-чан, ты не исчезнешь, — успокающе улыбается ей слишком уж широко, взяв в свою руку ее теплую ладонь. Юна приоткрывает сначала от удивления рот, а потом и глаза расширяются от этого действия и славных слов, пока на душу не приходит то самое спокойствие, что читается в его улыбке и глазах. — Спасибо, Джузо-кун! Ее улыбка искренняя и не безнадежная, в которой вновь загорелись погасшие звезды. А ведь она уже долгое время начала думать, что Сузуе плевать на нее. Все-таки… Ошибалась? Вот только перед глазами все еще стоят фотографии худых до невозможности девушек, что ничего давно не ели. Они тоже морили себя голодом. Они тоже мучались. Они тоже были не голодны. Они… Сумасшедшие? Поэтому Юна лишь улыбается Джузо, пытаясь скрыть этот огромный, что давным-давно разросся в ее желудке, страх где-то за глазами. «Не сейчас…» Вот только ВАШЕ ТЕЛО никогда не станет прежним. Оно ВСЕГДА будет ПУСТЫМ, НЕЗАПОЛНЕННЫМ И ХОЛОДНЫМ. Поэтому… Юна тяжело выдыхает, а потом полезла к Джузо обниматься, как бы тот не хотел, она все равно заключила его в свои объятия, вдыхая до одури приятный запах следователя. «Я не голодна…» И он приобнимает ее в ответ, став трогать мягкие русые волосы девушки. «Пока что не голодна…»