замени сигареты на персики

Луи был слишком стереотипен для мира, в котором жил. Слишком хрупкий, слишком худой, слишком женственный. Всё в нём было слишком. Кричащий иногда макияж, юбки, топы. Он часами мог крутиться около заляпанного старого зеркала, подводя ядерно-чёрной подводкой глаза, а потом забегать в ванную, рыдая и стирая своё художество ватными дисками, ну, потому что не так. — Ты слишком отвратителен, Луи. — Как-то с отвращением, самым настоящим отвращением проговорила его сестра Лотти, натягивая рваные джинсы и поднимая с пола бейсболку. Он знал, что не вписывается в рамки того общества, которые сами для себя создали те омеги, которые считают, что их недооценивают, которые считают, что даже бесполезнее некоторых бет, которые устали от того, что все считают, что они не могут за себя постоять, а во времена течки становятся доступнее ночных бабочек. Его сестра как раз была той омегой, которая боролась за права приниженных. Но Луи было всё равно, ему нравилось быть тем, кем он является, и он не собирается меняться ради того, чтобы его считали нормальным. Единственное, из — за чего ему завидовали многие омеги — был его запах. Не типичный приторно-сладкий, какой-нибудь вишни, персика или хуй его знает ещё чего, а запах дешёвых горьких сигарет. Такие обычно продаются, где-то за углом в маленьком магазинчике, где купить их может любой школьник. «Ты просто много куришь» — заявляли ему, не веря, что он действительно так пах. «Не может так омега пахнуть»- а он лишь кивал, улыбался и брызгался дорогущими духами с ароматом ванили. Ему было стыдно за то, что у такого хрупкого парня был такой грубый запах. Сёстры лишь крутили у виска и называли дураком. Ну и пусть. *** — Всё ещё хочешь впечатлить его женственностью? — Камилль, подруга Томлинсона встречает его прямо на пороге университета. Увязавшись за ним как пиявка, она шастает за ним по пятам, считает их друзьями и постоянно суёт свой не самый не прекрасный нос не в своё дело, — Лу-у-уи, пойми, с твоим запахом ты мог бы стать такой дерзкой сучкой, за которой бы бегало пол универа, не только Стайлса, а ты наряжаешься в ёбанные юбки! — Она разводит руками, хмурится. Луи вздыхает, считает ровно до десяти (а потом ещё раз) и разворачивается к ней, прожигая своим взглядом насквозь. Кажется, даже воздух нагрелся. — Сделай мне, пожалуйста, одолжение, — Начинает он, улыбаясь уголками и губ и на секунду упрощая лицо. Девушка вскидывает бровь в вопросительном знаке и складывает руки на груди. — можешь…ай, да иди нахуй! — Он закатывает глаза и подрывается с места как ужаленный, уносясь в аудиторию, где уже должен находиться предмет его обожания. *** Телефон вылетает из рук, противно — холодная жидкость пачкает белоснежную юбку, а сам Луи отшатывается и приземляется задницей на холодный кафель университета. Откуда — то сверху слышится женское хихиканье, а потом глубокий голос говорит. — Смотреть надо куда идёшь, барби. — Томлинсон поднимает голову, заглядывая в зеленоватые глаза, и поджимает губы. Слишком стыдно и унизительно. Он конечно хотел очутиться перед этим парнем в такой позе, но не в такой ситуация. Миловидная омежка что — то шепчет парню на ухо, от неё исходит приторный запах сладкого поп — корна и Луи хочет сбежать в туалет проблеваться. Терпеть таких унижений, причём на виду у всех и вся, а если сюда ещё и Кам придёт, то это уже совсем пиздец масштаба «катастрофа» будет. Томлинсон поднимается с грязного пола, поправляет свою уже испачканную кофе юбку и собирается уже гордо удалиться с места происшествия, как тёплая (и огромная, это охуеть можно) рука хватает его за рукав чёрного джемпера и возвращает обратно. Не на пол конечно, а просто на место. — Телефон мне себе оставить? — Та же большая рука протягивает ему разбитый айфон, который Луи только недавно смог себе, чёрт возьми, купить, копив года три. Омега фыркает, хватает телефон и теперь уже точно удаляется. Он плюхается за первую попавшеюся свободную парту и достаёт телефон, чтобы оценить весь размер пиздеца, который пришёл в его жизнь. Нет, ну он конечно по умолчанию был огромный, но щас к нему ещё и трещина на пол экрана прибавилась. Парнем, который прилюдно унизил его (и не важно, что он сам виноваьт) оказался Гарри, мать его, Стайлс. Крутой альфа, хотя ходят слухи, что он вообще — то бета, предмет воздыхания Луи, любовь всей его жизни и просто самый милый человек в этом чёртовом мире. Луи с первого курса бегал за ним, намекал, что они истинный, ведь тому не нравились все эти сладковатые запахи, крутился как перед зеркалом, а тот игнорировал его, не замечал прям совсем. И Томлинсону было обидно. Он ведь такой же как эти расфуфыренные девушки и парни, что вечно ошиваются вокруг его альфы. Или беты. Это уже не важно. Хоть омеги, иногда злостно думал парень. Он тяжело вздыхает, наблюдая поток студентов вваливающихся в аудиторию.