The Last Goodbye

На подоконнике возле приоткрытого окна лежал исписанный листок, за угол прижатый низким стаканом с остатками алкоголя на дне. На полу покоилась ручка, которую сдуло порывом ветра, а рядом стояла пустая бутылка из-под виски. В комнате было холодно и гулял сквозняк, который хлопал дверью и то открывал, то закрывал оконную створку. С улицы врывался свет от многочисленных уличных фонарей, неоновых вывесок и машинных фар — город не спал. Только-только начало теплеть в последние дни: снег наконец-то сошёл, оставив после себя лишь потоки воды, смешанные с пылью, свежая зелень начала пробиваться из-под земли и сквозь древесную кору. Весна полностью вступила в свои права. Но на этот праздник жизни и Смерть была приглашена. На асфальте, внизу, прямо под этим окном, было тёмное пятно. В полумраке оно было похоже на одну из многочисленных лужиц, пестривших на улицах, но это не был один из следов прошедшего дождя. Отсюда недавно увезли молодого человека. Вернее, уже только его тело. Упал он, предположительно, с двух десятков этажей: грудная клетка искрошена и смята, словно комок бумаги, сломаны ноги, вывернута шея — жуткое зрелище. Но городскому люду всегда нравились подобные истории, да ещё чтобы развязка была подраматичнее: так хотя бы есть что почитать в газетах и о чём посудачить в офисе. Мужчина, несмотря на многочисленные повреждения, был достаточно привлекателен внешне: тёмно-русые волосы, когда-то уложенные в стильную причёску, широко распахнутые каре-зелёные глаза, приятные и аккуратные черты лица, половина которого была размозжена об асфальт. Тёмно-синий костюм покойника выглядел весьма дорого, но, увы, ему место теперь только в печи вместе с бездыханным телом. Покойник находился в морге. В его крови бродили алкоголь и никотин, в глазах осталась последняя боль, притупленная ими. А на подоконнике у открытого окна осталась записка, последнее письмо, последнее прощание, промокшее от слёз и тёмных капель виски.       «У меня осталось не так много времени, поэтому единственное, что я могу сделать, это напиться и оставить записку.       Я потерял контроль над собой и над своей жизнью, из-за чего и решился на такой отчаянный шаг. Другого выхода, как в окно, не осталось. Но я хочу, чтобы все знали правду.       Быть единственным сыном человека из сотни Форбс оказалось не так просто. В детстве у меня было всё: игрушки, исполнение любых капризов, прощение любых шалостей… Но родителями я был обделён: работа, работа и ещё раз работа. Заботы обо мне перекладывались на многочисленную прислугу, которая терпела все мои выходки. При полной свободе воли и минимальном родительском влиянии детский характер меняется в худшую сторону. Я не стал исключением.       Я старался всё же показывать себя с лучшей стороны, чтобы отец мной гордился, а он лишь с презрением реагировал на меня, если вообще удостаивал вниманием. Позднее я потерял интерес к усердию, стараниям и собственным достижениям, решив пользоваться всем, что можно было взять от жизни отца.       Мама тоже не очень обо мне пеклась. Возможно, только первые несколько лет после моего рождения она вела себя как настоящая мать, а потом её любовь ко мне остыла, и она вернулась к прежнему образу жизни полном роскоши, денег и развлечений.       По мере взросления я прочувствовал свою полную свободу. Прогулы в школе, которые каким-то образом покрывались, вечеринки по всему городу, гонки на дорогих машинах по ночным улицам, многочисленные девушки — красивая жизнь, сошедшая с киноленты.       Но и у красивой жизни есть оборотная сторона.       Мне хотелось брать и тратить всё больше и больше. Отец уже начал блокировать банковские счета, использовать влияние, чтобы меня не пускали в его заведения и прочие «меры предосторожности». Но с трудностями даже веселее. У меня были знакомые, способные вскрыть хотя бы один счёт, я находил новые интересные места, чтобы поразвлечься. Вместе с тем алкоголь, ночной образ жизни и беспорядочные связи начали подрывать здоровье. Пришлось обратиться к другим знакомым.       Так я попал в криминальную среду, на чёрный рынок, в теневую часть города. Нелегальные стимулирующие вещества, подпольные казино — это стало моими новыми развлечениями. Само собой, денег на эти удовольствия уходило куда больше, но к тому времени отец решил отдать под моё руководство один из своих филиалов, что неплохо меня поддерживало. Управленческими делами я, конечно же, не занимался: для этого существовали другие люди, а я лишь пожинал доходы и использовал их на свои нужды и прихоти.       Чем дальше в лес, тем он темнее. Я ввязывался во всё большие авантюры, что выжимало все мои деньги. Я начал копить бесконечные долги, которые еле успевал отдавать. В конце концов пришлось в срочном порядке продать ту фирму, что перешла от отца, конкурентам практически за бесценок. Связи с семьёй уже были оборваны, но не думаю, что они жалели обо мне или переживали. Друзья продолжали давать мне в долг только из-за сохранения хоть какой-то видимости той красивой жизни, которую мы вели раньше. Но несмотря на это подполью я должен был гораздо больше, чем мог когда-либо заработать или одолжить у всех знакомых и друзей.       Однажды это дошло до критической точки. Поэтому я здесь.       Мне начали приходить письма с угрозами с целью ускорить возврат долгов, но денег у меня не было. Равно как и уверенности в своей безопасности. В который раз я перечитываю и перебираю слова запугивания расправой, которых становится только больше, и ничего не могу с этим поделать. Просить отсрочек уже было поздно: они не хотели больше ждать. «К тебе уже выехали забрать то, что мне причитается». Прочитал я в смс, полученном сегодня утром. Это не предвещало ничего хорошего, потому что, зная этих ребят, самое гуманное действие — убить меня сразу и быстро. Они не гнушались старых добрых пыток, чтобы вытянуть и получить то, за чем пришли. Поэтому я решил выбрать меньшее из зол — быструю смерть.       Отчаяние победило страх смерти, а боль, следующую за падением, заглушит бутылка алкоголя. Теперь я чувствую себя свободным. Хотя бы перед кончиной я стал собой. У меня не осталось ничего, чем можно было бы дорожить и ради чего жить. Хотя с самого начала я ничего не имел и так и не приобрёл за всю жизнь. Моё существование бессмысленно для меня самого. После меня ничего не останется, никто обо мне не будет скорбеть. Оно и к лучшему.       Мне стоит только попросить прощения у моих родителей, которым я стал только обузой. Я жалею, что подпортил им жизнь.       И всё же конец. Я решаюсь на последний шаг в своей жизни, и тот из-за слабости. У меня отнимут всё: имущество, деньги, что ещё остались, тело, а может, и жизнь. Лучше я сделаю это сам. Отдам им всё сразу, кроме самого себя. Пусть послушают моё сердцебиение, когда моя кровь прольётся на асфальт.» Записку нашли только спустя несколько дней, когда следователям удалось опознать самоубийцу. Недоумение одолевало многих — у этого человека было всё, о чём многие только мечтают: карьера, деньги, друзья из сливок общества, связи. Но у него не было самого главного: счастья. Мир фальшивых улыбок, ослеплённый вспышками фотокамер, не имеет за собой ничего, что может наполнить сердце искренней радостью. Ему казалось, что у него было всё, но не было ничего. Бесцельная погоня за удовольствиями не принесла результата, а одни только лишения. Он потерял всё, но вместе с тем терять было уже нечего.