Произвольная — от слова «произвол»

Орихиме вела себя подозрительно — Тацуки читала подругу как раскрытую книгу. Она старалась делать всё на пять с плюсом, тогда как раньше просто хорошо катала, боясь напортачить и выбесить тренера Джагерджака. Тот, к слову, тоже сейчас не сводил с Орихиме глаз, щурился точно кошка, сконцентрировавшаяся на бежавшей в ее лапы мышке. Вот Орихиме блестяще делает тройной флип, вот выходит в гранд батман четко параллельно Ичиго, вот ее шпагат уходит за сто восемьдесят градусов, и от столь умопомрачительного зрелища у Гриммджоу должны были слететь все тормоза, но он продолжал следить за парой неотрывно, без слов и менявшихся эмоций в лице. Он видел то же, что и Тацуки — Орихиме лезла из кожи вон чересчур. Напрасно Ичиго вчера посвятил ее в подробности разговора с Ичимару Гином: теперь это заметно ее волновало и подстегивало, будто Орихиме и впрямь выходила на лед в последний раз, а завтра — привет, и у нее вместо коленных чашечек пригоршня разбитых костей. — Никто мне ноги не ломал! — Тацуки пыталась убедить ее, что никакой угрозы команда Айзена для них не представляла. — Трепачи и всё тут. Лучше на, поешь. Орихиме уверенно мотнула головой, отказываясь от чипсов со вкусом сыра, которые одним запахом и ярко-желтым цветом уже вызывали обильное слюновыделение. Вместо праздника живота девушка села на выступе крыши отеля, куда все трое забрались втихаря далеко за полночь, и обняла себя за коленки. Ичиго пожал плечами, без церемоний забирая пачку вредностей себе. Ясный пень, он так же, как и Тацуки, не собирался ни сдаваться, ни бояться; они успели через многое пройти за свои восемь лет, разве что битого стекла в конек никто им еще не подсыпал. Угрозы и шантаж в их мире — дело обычное, нередкое, и то, что Орихиме ни разу не оказывалась в подобной ситуации, — скорее исключение из правил. — Давайте решать проблемы по мере поступления, хорошо? — Тацуки подвела черту. Она окинула взглядом океанскую гладь, которая надвигалась на остров с приливом, будто тоже запугивая и требуя сдаться. Дух противоречия включался в Тацуки в такие моменты особенно; как говорил Ичиго, она всё-таки боец. А еще она совмещала в себе две роли: подруги и помощницы тренера. Первая — заставила ее подойти к Орихиме и обнять, утешительно пригладив по макушке. Вторая — требовала здравых аргументов и мотивации на завтра для всей команды. — Послушай, всё, что тебя должно волновать сейчас, — произвольная программа и высший балл за нее. Если вы не попадете в тройку, то не поедете на Гран-при, то не повысите рейтинг и не отправитесь на Олимпиаду. И тогда вся наша работа — Гриммджоу под хвост. И его гнева я бы, на твоем месте, опасалась бы больше, чем мифических обещаний Гина. Орихиме тяжело вздохнула, сжимаясь в ее объятьях в тугой клубок. Тацуки слышала сквозь куртку, как бешено тарабанило ее сердечко. Бросив красноречивый взгляд на Ичиго, которому не мешало бы именно сейчас вставить свои пять копеек, Тацуки принялась попутно убаюкивать подругу, как маленького, испугавшегося кошмара, ребенка. — Да ясное дело, он пришел воду помутить, — хмыкнул рыжий, — паскуда! Если б на мне были штаны, я б ему тоже много чего сказал — кулаком промеж глаз, в стиле нашего долботренера. Все знают: это хороший психологический ход перед выступлением — тявкнуть что-то и уйти в туман, а ты расхлебывай потом это дерьмо в голове и пытайся свести на льду ноги в кучу. Я считаю, хрен им, а не проигрыш. Не для того ты через столько прошла, Иноуэ, чтобы… Куросаки запнулся и оторопело хлопнул глазами. — Браво, — съязвила шепотом Арисава, — я аж прониклась. Парень фыркнул: жаль, что не прониклась ее подруга, которая посапывала у нее сейчас на груди, так и не выпустив из рук того длинноухого плюшевого кролика. Куросаки озадаченно почесал затылок: он думал, что только Рукия с ума сходила по этим «зверям», но, видимо, это — общедевчачья фишка. Ну, почти. Все игрушки, которые выбрасывали на лед им с Тацуки, последняя отдавала его сестрам. Ичиго отложил чипсы в сторонку и, вытерев руки о полотенце в сумке, опустился рядом с девчонками. — Думаешь, они сделают это снова? — кивнул он на ногу Тацуки. — Бред, — не скатывалась в пессимизм та, — не такого вы пока высокого полета птицы, чтобы устранять вас как прямых конкурентов. Может, что-то вычудят на Гран-при, хотя мы понятия пока не имеем, с кем вы станете сражаться в его турах. Может, если мы прорвемся в сборную, начнут вставлять палки в колеса уже непосредственно там. У Айзена не так много пар в команде, и, если он просто хочет нас устранить, — это просто его терки с предателем Джагерджаком. Тогда пускай этот говнюк сам думает, как нас уберечь. На кону — его королевская честь, а за это, как и за нас, он перегрызет всем горло. Тут я уверена в нем на сто десять процентов. …И Гриммджоу грыз. Пока — только организаторов и менеджеров арены; перед решающим прокатом у Гриммджоу всегда подгорало. — Арррисава! Мать твою, где копия нашей минусовки?! Она выложила на барьер два диска. Третий, запасной, еще оставался у нее в рюкзаке. — А нитку с иголкой ты взяла, вдруг платье пойдет по швам на ней? Небось вместо одного пять шейков вчера выдудлить ей позволила? Где вы лазили до тренировки?! — Учили наизусть элементы в раздевалке, — соврала не моргнув Тацуки. Гриммджоу выкатил на нее шары, потом шумно выпустил пар из ноздрей: — Очень смешно, блять. Оборжаться просто! Ты костюмы проверила? — Да. — А коньки их осмотрела? Наточила левый зубец рыжему педриле? — Да. — А сигареты мне купила? — Опять? — Не опять, а снова! И не пререкаться со старшими! Что я, зря тебя за собой таскать должен?! Хоть какая-то будет польза… Ауч! Гриммджоу потер бедро, куда Тацуки приложила его тростью. Будь она Орихиме, уже бы три раза разрыдалась и умчалась в номер, но она Арисава Тацуки, и ее отец держит додзе в Каракуре. Если бы из нее не вышло фигуристки, то первое место по каратэ она бы завоевала рано или поздно. — Не смей меня оскорблять! — сверкнула она нехорошо глазами. — Я здесь по доброй воле, потому что ты три часа пьяный валялся у меня в коленях на пороге и умолял поехать. Я хрен знаю, на кой я тебе тут сдалась — с работой Золушки ты прекрасно справлялся сам все эти годы, — но мое терпение небезгранично. Так что, кончай биться в припадке, у меня тоже плохая чуйка! Иди лучше укурись в хлам, а я пока присмотрю за нашей парочкой! Тренер хитро сузил глаза и, повернувшись лицом к помощнице, смерил ее с головы до пят, будто увидел впервые, будто увидел в ней… женщину. Тацуки вскинула брови. Джагерджак наклонил голову набок и продолжил пялиться своими блядскими глазами, отчего по загривку Арисавы пробежал холодок, а внизу живота что-то ухнуло. «Не-не-не, — мысленно запротестовала она, — я на твою удочку попадать не собираюсь!» Вслух девушка хмыкнула и вернула все внимание на лед — до разминки пятерки сильнейших, куда входили ее друзья, оставалась половина текущего выступления. — А че это ты покраснела? — подтрунил ее Гриммджоу, задевая плечом и занимая место рядом. — Да замерзла я, ясно? — Она покашляла для убедительности и обалдела, когда на ее плечи тут же опустилась олимпийка, пропитанная дымом сигарет и ароматом рома пополам с бергамотом. — Ой, не надо на меня смотреть как на бога, — оскалился долботренер, — без кофты я смотрюсь круче. — Облокотившись о бортик, он поиграл грудными мускулами и напряг бицепсы, да так, что девчонки из пар, состязавшихся в пятерке лучших, как по команде сглотнули и уставились только на него. — Тактическое оружие, — шепнул Джагерджак на ухо Арисаве, и та не смогла не усмехнуться. Хорошо памятуя про друзей — ведь наблюдала она Джагерджака и в футболке и без футболки уже два года каждый божий день, — Тацуки отдала последние наставления перед разминкой: — Четверной не прыгайте, Ичиго, не дури. И поменьше выпендрежа на разогреве, как ты любишь, — пускай номер до конца останется для всех загадкой. Немного раскатались, немного покружились, пара поддержек и тройной сальхов на камеру. Договорились? Этот чемпионат для нас — трамплин, вам тут и так нет конкурентов. Уровень сложности — средний. Рыжий кивнул. Они не раз так делали сами, но он не стал ворчать на этот счет: теперь с ним в паре стояла другая партнерша. Ей нужно было дополнительно всё пояснить, а ему — как ни прискорбно — запихнуть на время свои амбиции куда поглубже. — Орихиме, — Тацуки взяла ее за руки, — помни о победе. Это всё, что нас интересует, остальное — чепуха. Ладно? Ничего не бойся, мы рядом, мы команда. Джагерджак ничего не сказал — все слова он припас до их произвольной. Пара Иноуэ-Куросаки выступала последними, как возглавлявшие турнирную таблицу после короткой программы. Их соперники уже выступили на уровне, но ни одна из пар не впечатлила Тацуки ни техникой, ни хореографией, ни артистизмом. У ее друзей объективно оставалось больше шансов сразить судей и публику по всем параметрам, и Тацуки уже не терпелось проверить это всё наяву. — Ну, дети мои, — Джагерджак ухватил своими лапищами обоих рыжих за затылок, — если вы каким-то чудом запортачите мою охрененную постановку, то, клянусь, я разобью ваши бошки как орешки. — Он легонько столкнул их лбами, но потом неожиданным рывком прижал обоих к груди и похлопал каждого по плечу: — В бой, гамадрилы! Арисава прыснула смехом и, закрыв за друзьями барьер, метнула взгляд в долботренера. — Че? — Какой-то ты стал сентиментальный. Стареешь? Джагерджак взлохматил ей макушку вместо ответа, доводя помощницу до бешенства. Она собралась обложить его тридцатитрехэтажным матом, но тут «Агапе» накрыло каток, и оба запнулись так же, как публика, у которой сразу перехватило дух. Это была не тема, а бомба, начиная от эффектных костюмов и заканчивая миксом музыки и ритма повествования истории. Извечная борьба добра и зла, ангелов и демонов — их долботренер знал, на чем сыграть, если авторитет пары — где-то около нуля. Правда, теперь это казалось сном, так как зрители не сводили глаз с фигуристов, творивших сущую вакханалию на льду. Тацуки сказала бы, что быстрый вариант аранжировки тоже больше был ей по душе, но в нежных мотивах она наслаждалась грацией и гармонией пары, тем, чего так не хватало им с Ичиго даже в лучшие годы их катания… Она не завидовала, на удивление, — мысленно скрестила кулачки за обоих рыжих и с замиранием сердца ставила галочку в уме напротив каждого выполненного ими элемента. Вот они справились четко с выбросом, вот вышли и подкрутка, и параллельный прыжок. Поддержку под бедро они репетировали раз двести и тоже не утратили равновесия на чужом льду и под обстрелом тысячи взглядов с десятками камер. Вращение, обводка, такой трудный для пары тодес — всё прошло на ура; с этими крыльями на косюмах любой из элементов выглядел сказочно-потрясающе. Оставались две сложных поддержки и между ними — каскад, при мысли о котором интуиция Тацуки буквально вопила и требовала что-то сделать. Она бросила тут взгляд на таймер, затем — на пару, и испуганно покосилась на Джагерджака, который тут же метнул в нее молнии из глаз. — Что они творят, два идиота? — процедил он, и Тацуки увидела, как эти самые «два идиота» недопустимо переговаривались во время танца. Они пропустили каскад, но дальше вроде бы всё шло по плану, хотя время сдвинулось и музыка сдвинулась с заданного такта тоже. Тацуки услышала, как захрустел рядом край борта в руках Джагерджака, готового в любую секунду вылететь на каток и разорвать в клочья подопечных, посмевших испоганить его постановку. Она бы присоединилась к нему, отчетливо понимая, что без каскада паре светило лишь четвертое место даже при всех надбавках, но… тут чудо произошло: немного сбившись и не в ритм Орихиме и Ичиго таки выполнили каскад до окончания музыки. — Тьфу, блять! — от борта у Гриммджоу остались щепки в руках. Приблизительный балл пары был далек от личного рекорда Куросаки в паре с Арисавой, но мог все ещё вывести их на первое место после повторного просмотра спорных моментов. «Первое место» загорелось на табло через пару минут, и зал взорвался аплодисментами. В уголке же слез и поцелуев воцарилась гробовая тишина: никто не радовался из их команды, хотя камеры продолжали снимать раскрасневшиеся лица рыжиков, скептическую мину Тацуки и перекошенную злобой рожу Гриммджоу. — Похоже, у нас всё получилось, — наконец озвучила Тацуки, но тренер послал ее и недофигуристов нахер. Скандально покинув комнату у всех на виду, он отвел душу в интервью первому попавшемуся каналу… Тацуки надеялась, что за это его-таки упрячут в тюрьму хотя бы на сутки, иначе за сохранность друзей она не ручалась.