«Доброе утро, учитель Шин. Я сегодня не буду присутствовать на Вашем занятии, немного приболела»
Ответ не заставил себя долго ждать:«Вонхо: хорошо, понял.»
Вот и славно. Кажется, физрук сегодня тоже не готов ко мне. Я облегченно выдохнула и снова откинулась на мягкую подушку, блаженно прикрывая глаза. Сон, наконец, настиг меня.***
Проснулась я от осознания, а позже от чуткого ощущения того, что на меня кто-то смотрит. Чей-то пристальный взгляд буквально вытянул меня из глубин сладкого вязкого сна, и я резко распахнула глаза. - Так-так-так… - пропела склонившаяся надо мной Пак Лиён. – Кто это у нас тут прогуливает? Я резко приподнялась, вынимая из-под головы подушку, и кинула её в подругу, четко попадая в цель. Лиён рассмеялась и блокировала удар выставленными вперед руками. - Вот, решила попробовать денек пожить твоей жизнью, - говорю я с таким не тонким намёком на то, что в последнее время Пак действительно часто прогуливает учёбу. - Ну, и как тебе? - Пока, - я развела руками, - как видишь, скучновато. - Так, - Лиён вскочила на ноги, - поднимай свое тощее тельце вместе с тухловатым настроением! Я покажу тебе, как надо прогуливать! - Эй! Никаких клубов! Я не готова к этому сейчас! – крикнула я уже исчезнувшей в дверях соседке. - Не ной! Звони Кихёну! – ответила она мне, хлопая дверью ванной комнаты. Я улыбнулась. Кажется, Пак Лиён – единственный на свете человек, способный так легко делиться со мной своей энергией, заряжая сумасшедшим позитивом. Я быстро привела себя в порядок и позвонила Кихёну, чтобы пригласить его пойти с нами, но тот всё еще был чернее тучи, разговаривать особо не хотел и отказался, сославшись на какие-то дела. Конечно, я понимала, что никаких важных дел у него нет, он до сих пор переживает какие-то трудности, о которых не хочет говорить, и это стало беспокоить меня сильнее. Всё-таки стоит собраться духом и попробовать осторожно достучаться до него, не влезая насильно в душу. Но сегодня я решила отбросить подальше все грустные мысли и максимально отдаться отдыху с подругой. Когда я еще решусь прогулять? Надеюсь, никогда.***
Мы с Пак Лиён проколесили весь центр города. Она таскала меня по торговым центрам, где мы провели уйму времени и потратили столько же денег на одежду и всякие побрякушки. Она часами не выпускала меня из примерочных, заставляя выбрать тот или иной наряд, подобранный лично ею. Сначала мне было не очень комфортно, но постепенно я вливалась в этот сумасшедший ритм, выбивающий из меня ненужные мысли. Мы много болтали ни о чем, смеялись, обсуждали общих друзей, носясь из одного магазина в другой, по пути заглянули в кинотеатр, посмотрели какую-то глупую бессмысленную комедию, наелись карамельного попкорна. Где-то в ближе к концу фильма Лиён схватила меня за руку и в ужасе посмотрела на мои ногти – это закончилось тем, что мы сбежали из кинотеатра под недовольное ворчание потревоженных нами зрителей в ближайший маникюрный салон. Погода постепенно портилась, но это не мешало мне наслаждаться днём. Тучи? Да, пускай! Всё нипочем, когда на душе мягко светит солнце. Ближе к вечеру я, откровенно говоря, перестала чувствовать ноги. Они ныли и гудели, прося заслуженного отдыха, и мы с Лиён, счастливые, красивые, с кучей пакетов засели в уютном ресторанчике на открытой веранде. Здесь всё было такое милое: белые плетеные кресла с такими же кружевными круглыми столиками, ненавязчивые украшения с маленькими цветочками лавандового цвета, нежное освещение. Тучи становились тяжелее, готовились вот-вот пролиться на землю, ветерок окутывал лёгкой, но бодрящей свежестью, трепал мои распущенные волосы. Я улыбалась ему и заправляла пряди за уши. - Где ты была вчера? – спросила я, когда мы сделали заказ, и официант, забрав меню, вежливо удалился. - У Минхёка, конечно. Где же еще? – ответила Пак, ковыряясь в своей сумочке. - И… всё хорошо? – Лиён перестала рыться в вещах и уставилась на меня. - Мне кажется, ты что-то хочешь от меня, - сказала она, подозрительно прищуриваясь. Я отмахнулась рукой и сделала глоток воды. - Нет-нет, ничего не хочу, - и зачем я только затронула эту тему, теперь чувствую себя как-то неловко. – Просто… Думала, почему вы до сих пор не встречаетесь официально? Это из-за твоего отказа переехать? Ох, понесло тебя, Ким Нарим. Обходными путями, извилистыми дорожками, да не в ту степь. Пак Лиён задумалась, накручивая осветленную прядь волос на палец. - Пусть всё остаётся так, как есть. Мы обе задумались, зависая каждый в своих мыслях. И только вкусная еда, которую подали через несколько минут, заставила в миг оживиться и накинуться на неё. После таких длительных прогулок аппетит разыгрался не на шутку. Но не успели мы усмирить свой голод, как вдалеке сверкнула молния, а веранду окутал сильный порывистый ветер, поднимающий в воздух пыль и сухие листья. Официанты тут же предложили нам перебраться внутрь заведения, что мы и сделали, быстро подхватив все свои вещи. Едва за нами закрылась дверь, как раздался приглушённый раскат грома. - Вот это погода разгулялась! – покачала головой Лиён, усаживаясь на мягкий диванчик с кучей подушек. – А ведь не обещали сегодня. - Да, это странно, - я села напротив подруги, на такой же воздушный светлый диванчик, спиной ко всему залу, и смотрела по сторонам, привыкая к незапланированной смене локации. Здесь всё было такое же милое и нежное, как и на веранде, разве что массивная барная стойка в другом конце зала немного не вписывалась в общую концепцию, хоть и была выполнена из светлого дерева. - Нарим-а-а-а… - привлекла моё внимание Пак, и я повернулась к ней. Она впилась восторженным взглядом во что-то в зале и, на ощупь поймав губами трубочку в стакане с молочным коктейлем, сделала глоток. – Обернись. Я повернулась и не сразу поверила своим глазам. Я часто моргала, будто пытаясь перелистнуть картинку на другую, будто это – просто мираж. Осознание нарастало и обрушилось вместе с новым раскатом грома, так же медленно и страшно. Воздух застрял в легких, превращаясь в мелкие иголки, но я не могла заставить себя отвернуться. - Обалдеть! Правда? – комментировала восхищенная Пак Лиён, а я всё никак не могла набрать новый глоток воздуха. На противоположное стороне зала за столиком в углу сидели доктор Чон и учитель Шин. Вместе. Рядом. Физрук, подперев голову рукой, смотрел на доктора, которая что-то оживленно щебетала, наклоняясь и постоянно касаясь его. - Они так круто смотрятся! Чон наклоняется прямо к лицу, и Вонхо улыбается ей в ответ, мягко, как умеет только он. Теребит в руках салфетку и откидывает её в кучу других, уже истерзанных его пальцами. Смеется. - Напишу в чат, все попадают! Еще один раскат грома и мне кажется, что небо упало прямо на меня, раздавив остатки здравого смысла. Доктор Чон перехватывает руку физрука в свою, и я зажмуриваюсь, так сильно, будто смогу выдавить воспоминания из головы. - Ты уже доела? – спрашиваю я, повернувшись к Лиён, и всеми силами стараюсь говорить нормальным голосом, но он всё равно звучал сдавленно и хрипло. Руками нащупываю свои вещи, пытаюсь собрать их и всё, чего я хочу, - это как можно скорее уйти отсюда. - Ты, что, хочешь уйти? – удивляется Пак. – Сейчас? Там льет, как из ведра, давай… - Слушай, - перебиваю я, не дав закончить говорить, - может, выпьем?***
В такси я, отвернувшись от подруги к окну, смотрела в одну точку. На улице шел сильный дождь, капли тарабанили по крыше автомобиля особенно громко, когда тот останавливался. Все еще были слышны раскаты грома, но я уже не реагировала на них, будто это что-то ежедневное. Я очень боялась, что, покидая кафе, нас могут заметить. Странно, правда? Обманываю не я, а страшно мне. Пак Лиён, кажется, почуяла что-то неладное, но в этот момент мне уже было всё равно. Пусть о нашей связи с физруком узнает хоть весь мир, если это поможет заглушить боль растоптанной души хоть на мгновение. Дома у нас, видимо, специально для таких случаев была припрятана пара бутылок соджу. Я еще никогда не прибегала к подобной помощи, но ведь кому-то это помогает? Несколько стопок быстро вселяют мне ложное чувство легкости и беспечности, но это действует странно, потому что иногда слёзы начинали скользить по щекам сами по себе. Почему вы катитесь, мне ведь хорошо? Но на утро мне было по-настоящему плохо. Болело тело, и по-прежнему болела душа. Голова, руки, ноги, опухшие от слёз глаза. Вчерашний алкоголь лишь усугубил действительность, совсем это не чудодейственное средство… Полнейшая глупость. Я проспала полдня, хотя прекрасно понимала, что снова прогуляю занятия в институте. Мне было все равно, словно весь мир вдруг перестал значить для меня что-то, потускнел и в конце полностью превратился в белый блеклый лист. Безжизненный и сухой. Пак Лиён все время была со мной, отлучившись лишь минут на двадцать, чтобы дойти до ближайшей аптеки за лекарствами. Она протянула мне пакет, объясняя, что и как принимать, но я закидывала в себя по одной таблетке из каждой пачки одну за другой, запивая водой. Они же мне помогут, правда? Снимут боль и вернут жизнь в прежнее русло. Подруга не расспрашивала меня ни о чем, но, судя по обрывкам в памяти, я поняла, что сама рассказала ей многое. Как же я не хотела, чтобы это произошло, не хотела грузить её своими проблемами. В таком состоянии я провела еще два дня. Ни разу не выходила на улицу, не ела – думать о еде было тошно, только пила воду, лежала, смотря в потолок, и много спала. Сон был единственным успокоительным, находится в нем гораздо легче, чем бодрствуя. Телефон давно разрядился и выключился. Я вспомнила о нем лишь на третий день, когда поняла, что мне необходимо позвонить Кихёну и предупредить о том, что я хочу взять отгулы на работе. Как только я подключила мобильный к зарядке и включила его, экран засветился множеством оповещений: пропущенные звонки и смс. Одно сообщение от мамы, несколько от старосты, куча спама и… от Вонхо. Сначала я думала откинуть телефон, не читать, но всё же зачем-то пересилила себя и дрожащими руками открыла чат.«Вонхо: как ты себя чувствуешь? Тебе лучше?» «Вонхо: когда вернешься?» «Вонхо: пожалуйста, не молчи» «Вонхо: я чувствую себя виноватым, правда.» «Вонхо: я обещаю, что больше подобного не произойдет.» «Вонхо: я буду держать себя в руках, обещаю! Только ответь, пожалуйста»
Я закрыла чат, не в силах больше читать его, и горько усмехнулась. Да, учитель Шин, Вы абсолютно правы. Вам не стоило появляться в моей жизни, спасать меня, вести себя так и, тем более, играть с моими чувствами. Несмотря на всё это, я не смогла сдержать себя и вновь взяла в руки телефон, продолжая читать сообщения от физрука.«Вонхо: давай встретимся и поговорим» «Вонхо: открой, я у твоей двери»
Я посмотрела на время последнего сообщения - оно было отправлено вчера около одиннадцати часов вечера. Я даже не помню, что я делала в этот момент, наверное, спала. Но ведь дома я была не одна… Я вышла на кухню, где Пак Лиён, развалившись на диванчике, смотрела телевизор. - Лиён-а, - тихо позвала её, отрывая от занятия. – Вчера кто-нибудь приходил? - Ага, - ответила она, закидывая в рот хрустящий чипс. Я почему-то насторожилась. - И? Пак отложила в сторону шуршащую упаковку и серьезно взглянула на меня. - Физрук приходил, да. Ты это хотела услышать? Я развернула его. С одной стороны, я была рада, что со мной была Лиён, способная защитить меня от нежелательных разговоров сейчас, но с другой, моё сердце почему-то забилось чаще.***
Время шло, я потихоньку пришла в себя, а также к выводу, что ни один мужчина не должен ломать мои мечты и планы на будущее. Я, конечно, не знала, как себя вести с физруком, что говорить, как объясняться, когда он меня, в любом случае, принудит к разговору. Рассказывать о том, что я всё знаю, что видела их с доктором Чон, мне не хотелось, это бы показало все мои истинные чувства, которые я навечно собираюсь закрыть. Не хочу раскрывать свои слабости, будто и их не было никогда. Со мной поиграли? Что ж, жаль, и не более. С этим настроем я рассматривала расписание в Университете и выбрала день, в который нет физкультуры. Надо с чего-то начинать, начну с легкого. Но, кажется, я уже говорила, что судьба – вещь несправедливая? Так случилось и в этот раз, когда я пришла на учебу совершенно спокойная, лишь иногда озираясь по сторонам, боясь увидеть устрашающую белую «13» на черном, из кабинета в кабинет перебегала очень быстро и даже не ходила в столовую. Но к концу предпоследней пары мне пришло сообщение в общий чат нашей группы о том, что последняя пара по иностранной литературе отменена и заменена…физкультурой. По всей аудитории пронеслась волна всеобщей радости, а моё сердце рухнуло вниз, руки задрожали. Сначала всё внутри меня кричало: «Уходи! Уходи, прямо сейчас!». И я собиралась послушаться, но другой голос заставил остановиться. Почему из-за каких-то… не очень хороших людей, которые играют с чужими чувствами, я должна портить свою учебу? В конце концов, как Вонхо сказал однажды – нас связывают отношения учитель-ученик, и никаких привилегий. И я решилась. Сжав руки в кулаки, я собрала вещи и твердым шагом направилась в раздевалку.***
Как только я вышла к стадиону, я уставилась в ноги, боясь поднять глаза, и все время старалась держаться за кем-то, сливаясь в толпе, прячась за чужими спинами. Перед уроком всю группу, как обычно, построили в одну шеренгу, но сегодня осмотр был проведен с самого конца, то есть – с меня. Я также не поднимала взгляда, но чувствовала, что Вонхо смотрел на меня особенно долго. Ему пришлось пройтись и по остальным, а когда он дал задание приступать к разминке, я всё же решилась посмотреть на него и сразу поймала его взгляд. Я испуганно отвернулась, не зная, куда себя деть, снова притерлась к группке девочек, вставая рядом с ними. Все потихоньку приступали к выполнению упражнений, а физрук явно порывался подойти ко мне. Об этом говорил его пристальный взгляд, обеспокоенный и встревоженный. Моё сердце колотилось, как сумасшедшее, кислорода не хватало, голова начала кружиться. Я видела, как Вонхо разобравшись с ребятами из группы, определенно точно направился в мою сторону. Мелкими шагами я отходила всё дальше и дальше, даже не представляя, что делать, но, к моему счастью, физрука перехватила одногруппница, о чем-то мило с ним заговорив. Я поняла: или сейчас, или всё пропало, и со всех ног побежала со стадиона. Я неслась так, что ветер свистел в ушах, пронеслась по ступеням наверх, забежала в здание Университета. Мне было страшно, вдруг физрук решит последовать за мной, но ведь у него там занятие и целая группа студентов, которую по всей преподавательской этике нельзя было оставлять без присмотра. Эта мысль заставила меня, наконец, остановиться и попытаться отдышаться. Решение пришло в голову тут же – медкабинет, и я бросилась к нему. Выпрошу справку у доктора Чон и со спокойной совестью отправлюсь домой. Смешно, еще несколько минут назад я была полна решимости, но стоило мне только увидеть Вонхо, как вся моя решимость превратилась в пепел. Я забежала в медкабинет и сразу захлопнула за собой дверь, прижавшись к ней спиной. В кабинете не было других пациентов, как и доктора Чон – её телефон разрывался мелодичной песней на столе. Ничего, подожду. Я зашла за одну из ширм и села на койку, все еще тяжело дыша. Мне было так плохо, больно и стыдно из-за самой себя. Неужели я настолько слабая? Почему сломать меня оказалось так легко? Всего лишь, по сути, какой-то незнакомец ворвался в мою жизнь не в самый лучший момент, и всё покатилось по наклонной. Телефон доктора замолчал на несколько секунд и снова громко заиграл, отвлекая меня от мыслей. Я посмотрела на стол. Интересно, кто может так настойчиво звонить? Я старалась успокоиться, прислушиваясь к мелодии, но мобильный снова замолчал и вновь зазвонил. Это, конечно, не моё дело, но вдруг что-то случилось? Я взглянула на закрытую дверь, убедившись, что хозяин телефона так и не появилась, встала и подошла к столу, заглядывая в светящийся экран. Как часто я не верю своим глазам? На телефоне высвечивалось: «Мой Хомячок», сердечко и фотография… розововолосого Кихёна. Я попятилась назад, ошарашенная увиденным, и воспоминания посыпались на меня, словно водопад из камней, прибивая к полу. Она старше его на пять лет… Он никогда не показывал даже её фотографий. «Профессиональная помощница» - говорил Джухон, ковыряясь в аптечке, и был сразу заткнут Кихёном. «Моя Минджу…» Я выбегаю в коридор и смотрю на дверь с обратной стороны. На ней висит аккуратная табличка с надписью: «Медицинский работник Доктор Чон Минджу». Нет-нет-нет, это не может быть правдой, просто совпадение. Не может быть так, чтобы мы оказались обмануты одними и теми же людьми. Не может быть, чтобы я оказалась настолько слепа к близкому человеку, постоянно причиняя ему боль своими рассказами… Я вспомнила подавленный голос Кихёна в нашем последнем серьезном телефонном разговоре, и моё сердце сжалось так, что вместе с болезненным вдохом вырвался звучный всхлип. Я вернулась в кабинет, подошла к столу и взяла телефон доктора Чон в руки. Рассмотрела сквозь пелену слёз зеленую кнопку «ответить» и нажала, медленно поднося трубку в уху, и молясь, чтобы не услышать там голос Кихёна. Но он раздался, душераздирающе, в унисон с внезапным раскатом грома за окном, с моим новым всхлипом и слезой, разбившейся о кафель медкабинета. - Минджу-а! Я закусываю губу, чтобы не разрыдаться прямо в трубку. - Нет, Кихён-а…***
Кажется, наступил неизбежный сезон дождей. Небо почернело и опустилось, воздух наполнился прохладой, порывистом ветром срывая всё, до чего мог дотянуться. Люди быстрее спешили укрыться где-нибудь в теплых помещениях, но не я. Я бежала и не видела ничего вокруг: ни грозных туч, ни ветра, раскрывавшего на мне джинсовую ветровку, опаляя холодом грудь, ни мелких капель дождя, которые становились всё крупнее и чаще. Я с трудом разбирала цвет светофоров на переходах, с трудом ощущала своё тело. В голове беспрерывно звучал печальный голос Кихёна, с каждым словом выдавливая из меня новые слезы. Я не поняла, как оказалась у своего дома и зачем туда пришла. Мы ни о чем не договаривались, я просто знала, что он будет здесь. Дождь разошелся и шумно хлестал по асфальту. Всё промокло, одежда стала тяжелой, короткие волосы прилипли к лицу. Я резко остановилась, когда заметила худую фигуру, сидящую на ступеньках моего дома. Кихён, будто почувствовав моё присутствие, медленно поднял голову, стянул капюшон и увидел меня. Его одежда была насквозь промокшая, толстовка настолько прилипла к телу, что даже через слои ткани были видны его острые плечи. Я только сейчас поняла, что он сильно похудел. Он поднялся на ноги, а я пошла к нему, постепенно ускоряя шаг. Почему всё не могло быть по-другому? Почему всё так неправильно? Я останавливаюсь перед ним, совсем близко, смотрю снизу-вверх в его покрасневшие глаза и на искусанные губы, по которым сейчас скользили капли дождя или, может быть, слёз. Почему мы не могли полюбить друг друга? Почему полюбили совсем не тех людей? Кладу ладони на его впавшие щёки, и мы одновременно тянемся к друг другу, сливаясь в пылком поцелуе. Но пылал он не страстью и огнем, а болью и отчаянием, оглушал криком раненой души и мольбой о помощи. Его губы холодные и солёные от слез, и моих, и его, и весь Кихён такой холодный и безжизненный. Он не двигается, но мелко дрожит, от него слегка пахнет алкоголем и сигаретным дымом. Я углубляю поцелуй, будто так смогу достать его боль и хотя бы забрать её себе, даже не думаю о том, что это загладит вину. Мы оба хотим быть живыми. А в голове стучит одно: «Спаси себя, влюбись в него, влюбись!»