Всё по плану

Тонкий девичий пальчик задумчиво водит по прихотливой вязи строк – как бы Томи ни силился, он не понимает ни рожна в написанном. Но зато понимает, что книга эта в переплёте из золоченной телячьей кожи, украшенном медальонами с драгоценными камнями стоит дороже, чем его, Томи Подвисельника, жизнь. Как, собственно, и всё, что находится в этой комнате – начиная от пышных, по щиколотку, ковров, заканчивая изящно затканными кисейными занавесями, лениво колышущимися под знойным калимпортским ветерком. Но главное сокровище, по мнению полурослика, сейчас уткнулось в эту дорогущую книженцию, задумчиво приоткрыв алый рот, так и зовущий к поцелуям. «Тьфу, чур меня, чур!», - окорачивает себя самый прославленный вор Калимпорта, в который уже раз напоминая, что он здесь по делу. - Убьёшь мага при первом удобном случае, - велела его нанимательница медуза. - Агась, - согласился Томи. Томи считал, что любая случайность должна быть тщательно спланирована – наобум пусть действуют дилетанты, он же был профессионалом. И потому нанялся к магу-визирю Сабаллану Вихайеду поварёнком. Работенка, хоть и хлопотная, но зато никто не обращает внимания. Там-то он и столкнулся однажды с дочкой предполагаемой жертвы. Драя на карачках кухонный мозаичный пол, живописующий пирующего царя Навухудоносора, он упёрся взглядом в прелестные пальчики с перламутрово поблёскивающими ноготками. Слегка обалдевший, полурослик поднял голову и убедился, что остальная картина не менее завораживающая: стройные ноги в прозрачных муслиновых шароварах, плавный изгиб талии, высокие нежные груди, обрисованные вышитой короткой жилеткой. С точеного личика сердечком смотрели влажные как у лани глаза, на округлые плечи спадали волны каштановых кудрей. Гурия взяла с блюда инжир и, улыбнувшись Томи, исчезла. А Томи остался гадать, не пригрезилась ли она ему. Медуза нервничала, а случай всё не предоставлялся – Сабаллан отбыл из дворца далеко и надолго. Томи, хоть над ним и висела угроза быть превращённым в садового гнома, был рад отсрочке – ему хотелось поближе познакомиться с Саидой. Он видел её не так уж часто: девушка почти не забегала на кухню, Томи почти с неё не выходил. Но сама Тимора благоволила ему: однажды дочь визиря не спустилась к обеду, и главный повар, забив тревогу, велел Томи отнести ей еду. Ругая на все корки снабдившего его тяжёлым подносом повара (Томи тщетно пытался втолковать ему, что хрупкая девушка вряд ли съест разом перепёлку, фаршированную грибами, запечённые с брынзой и паприкой баклажаны, медовую коврижку с кунжутом, лимонные меренги, плюс кувшин фруктового вина), полурослик постучался в дверь комнаты Саиды. - Ах, войдите! – в ответе явственно слышалось недовольство. Томи, силясь не уронить снедь, вошёл. Позолоченная лившимся в витражное окно солнечным светом, Саида лежала на кушетке, читая книгу и что-то бормоча. - Кушать подано, - возвестил полурослик, сгружая свою ношу на изящный столик. Девушка, не отрываясь от книги, нетерпеливо взмахнула рукой. - Сейчас, последняя страница осталась. В принципе, Томи ничего больше не держало, и можно было покинуть комнату, вернувшись к недомытым тарелкам - но разве мог он упустить такой шанс? Покуда девушка дочитывала, Томи опытным взглядом окинул комнату, прикидывая цену имеющихся здесь безделушек. От приятных подсчётов его отвлёк вопль Саиды: - Он её бросил! - Кто кого куда? – насторожился полурослик. Саида села на кушетке, свесив босые премиленькие ножки, и нетерпеливо мотнула головой, отчего тугие локоны дразняще запрыгали по плечам. - Сапожник Ибрахим бросил Аблу, поверив, что она ему изменила, а виноградарь Амджад уехал в Сулдолфор, потому что… Томи поскрёб затылок, слушая её полную негодования речь и недоумевая, какое дело дочери визиря до каких-то там сапожников и виноградарей, откуда она вообще их знает? - Извиняйте, госпожа, - озадаченно промолвил он. – Не знаю я никаких Ибрахимов и Амджадов, разве что… Госпожа сделала страшные глаза и спросила: - Томи, так ты не читал «Страсть в серале», том двадцать пятый? Томи, собственно, вообще не умел читать – зато умел ставить крестик вместо имени, о чём гордо и поведал девушке. Некогда ему было обучаться грамоте, вместо этого он учился жизни в городских трущобах. Ну а разные зелья он по запаху различал, тут много соображения не надо. Саида издала какой-то странный звук, смотря на него как на заморскую диковинку. - Так значит, тебе незнакомы истории возвышенной любви Лайлы и Маджнуна, Орфея и Эвридики, Ланселота и Гвиневер, Эдварда и Беллы, Бертрана и Тифани, Эрека и Эниды? По мнению Томи, читать о любви большого проку не было - ею надо заниматься. Читают пусть те, у которых давно в Мемноне всё спокойно, а у Томи с этим был полный порядок. - Белла – это которая дочка стражника Чарли чтоль? – уточнил полурослик, обрадовавшись хоть какому-то знакомому имени. – Так у неё любовей этих сосчитать пальцев ни на руках, ни на ногах не хватит. А Эдвард – это не сын ли упырей с Большого Кладбища? - Томи! – ахнула Саида и воззрилась на него с жалостью, природы коей полурослик не понял. Потом вдруг протянула руку и потрепала по голове. - Бедняги, лишённые возможности прильнуть к сокровищнице мировой литературы. Томи, прильнувший взглядом к роскошным персям прелестницы, беднягой себя вовсе не чувствовал. Но вот Саида сказала решительно: - Я сама займусь твоим образованием, несчастное существо. Сия фраза знаменовала переломный момент в судьбе Томи, но, само собой, откуда ему было о том знать? Теперь «несчастное существо» постигало грамоту – повару Саида сказала, что экспроприирует полурослика для наведения порядка в отцовой библиотеке: огромной обители крошащихся пергаментов, пыльных корешков и катышков мышиного помёта. В восторге от новой придумки, дочка визиря рьяно принялась за дело. Теперь Томи был знаком с «Рыцарем телеги», «Влюблённым Роландом», кипящими в серале страстями и множеством других любовных приключений неугомонных книжных героев и их дам. Он немного буксовал, осваивая азбуку, и Саида в перерывах знакомила его с книжными новинками, с выражением читая вслух (кое-какие штучки Томи мотал на ус). Тыча пахнущим шафраном и розовой водой пальчиком в его каракули, Саида строжилась, но Томи не жаловался: сидеть с такой красоткой - это вам не жирные противни отмывать. И лишь одно смущало его мысли – сама учительница. Мелодичный юный голос, журчащий как прохладный ручей, милые ямочки на щеках цвета нежной розы весьма отвлекали от книжной премудрости. Уж он-то мог бы научить этот бережно взлелеянный садовый цветок науке страсти нежной! «Например, на сеновале… Чур меня!». Визирь снова был дома, а медуза явственно сгорала от нетерпения. Перспектива закончить свои дни в виде садовой статуи маячила перед Томи во весь горизонт. «Всё по плану», - успокаивал себя Томи, говоря, что ну не дикарь же он, сразу кидаться на Сабаллана с ножом. Потерпят немного – и жертва, и медуза. Алфавит вот он освоил, теперь ещё читать задарма как надо научится – дурак он что ли, такой шанс упускать? И совсем не годилось, ну ей-же-ей, не утешить напоследок такую милую девушку, которая обучила его грамоте и совсем скоро потеряет отца (порядочного мудака, кстати, но родителей, как известно, не выбирают) Саида сидит, облитая как мёдом янтарным светом, и книга в её тоненьких пальчиках похожа на крылья бабочек – так ярки расписанные искусными рисунками страницы.

Скрестив небрежно руки на груди, Так хороша, что слов не подберёшь, Босая смело к трону подойди: Сражен Кофетуа - великий вождь…

«Всё по плану», - говорит себе Томи, прикидывая, что вполне возможно потянуть ещё с недельку: наобум ведь действуют только дилетанты. Перед его мысленным взором вдруг проносится картинка самого себя в роли каменного истукана – прискорбная судьба, но чтоб Томи да не сумел выпутаться? «А, пропадать, так пропадать!», – с отчаянием решает он и, крепко зажмурившись, целует Саиду в губы, пахнущие сладким щербетом.