Что скажет Акааши?

      Акт 1. Вдох. Выдох. — Бокуто, задница ты пернатая, ты хотя бы понимаешь, что ты сделал и чем это чревато? — хмуро пробубнил Куроо, рассматривая свое недовольное отражение и виноватое — Бокуто. — Да там же почти ничего не видно! Если отойти подальше! И прищуриться! И свет выключить! Вот! — широко улыбнулся Котаро, довольный своим вариантом решения проблемы, которая, кстати, исчезать даже не думала. — Ну вот это ты Акааши и скажешь. Чтобы отошел подальше. И прищурился. И свет выключил. На улице. В час дня, — смоляная бровь скептически изогнулась, превращая радостную улыбку Бокуто в сконфуженную. Магия. Не иначе. — Я сам ничего против такого… эксцентричного украшения не имею, но Акааши нас убьет там, где увидит. — Думаешь? А мне кажется, что он оценит, он всегда был поклонником авангардного искусства, — гордясь тем, что вспомнил сложное слово, Бокуто подкрутил несуществующие усы, изящно оттопырив мизинец. — Если член на щеке, нарисованный несмываемым маркером и криво подписанный твоими инициалами, — это авангардное искусство, то Ойкава скоро переведется в Ширатори, — хохотнул Куроо, потыкав пальцем в часть тела, пострадавшую от творческих изысканий Котаро, — уж лучше бы засосов наставил, как в прошлый раз.       Поперхнувшись воздухом, Бокуто зашелся в конвульсивном кашле в кулак, стараясь не смотреть Куроо в глаза. Он знал наверняка, что ничего цензурного там не увидит. — Где? — загробным голосом произнес Тетсуро, боясь представить масштабы второго бедствия. — Ты сам виноват, нечего было вчера заставлять меня пить! — Это, мать твою, был просто вишневый сок. — А я, может, впечатлительный! — Хуерисовательный! Зеркальце тащи, я должен прикинуть размеры отговорок, которые мне придется толкать. — Не такие уж большие, — пробубнил Котаро, пристраивая зеркальце так, чтобы Куроо мог увидеть вереницу небольших, но ярких засосов, которые тянулись от уха к задней части шеи, теряясь за воротом футболки. — Да, ты прав, не такие уж большие. А теперь вспоминай всех богов по алфавиту, — резко развернувшись,       Тетсуро сгреб совеня в охапку и, пока тот не начал вырываться, опрокинул его на развороченную кровать, заваливаясь сверху и перехватывая запястья сильных рук, чтобы прижать их к подушкам. — А может, лучше не надо? — все-таки попытался выпросить себе помилование Бокуто, но Куроо был непоколебим. — Это ты будешь говорить Акааши, когда он мысленно будет ломать тебе руку, — брюнет наклонился ниже, уже буквально касаясь губами шеи Котаро, — а сейчас подумай, как лучше все это спрятать, — усмехнувшись, Куроо без особых церемоний прихватил зубами кожу чуть ниже уха, втягивая ее губами и игриво касаясь языком.       Хриплый выдох Бокуто, ладони на мускулистых бедрах Тетсуро и запрокинутая назад голова, опрометчиво открывающая светлую шею, на которой уже начал расползаться багровый засос на максимально видном месте.       Акт 2. — Да чтоб я еще хоть раз в жизни поил тебя вишневым соком! — То-то же! Я вообще апельсиновый люблю. — Хуесиновый! Из-за твоих вкусовых предпочтений в напитках у нас есть шанс свариться заживо.       Куроо активно обмахивал ладонью свое влажное от пота лицо, надеясь создать спасительные потоки прохладного воздуха. Получалось хреново. Может, виновато солнце, нагнавшее +36, а может, все дело в черной водолазке с воротом, натянутым едва ли не по уши, или, может, не стоило покупать чертов вишневый сок.       Моральное облегчение Тетсуро приносило только то, что мучился в итоге он не один, как это бывало обычно. Бокуто страдальчески возводил руки к небу, по-старчески сетовал на погодные условия и потешно пыхтел, повыше подтягивая ворот, чтобы спрятать коварные отметины by Kuroo. Единственным, что отличало их положения, был член на щеке брюнета, кожа вокруг которого еще и покраснела от попыток его стереть.       На лица прохожих оба решили не смотреть, чтобы не чувствовать свою интеллектуальную несостоятельность еще острее, предпочитая обозревать живописные урбанистические пейзажи, раскаленные солнцем до инфернальных температур.       Утешало только то, что оговоренная кафешка, где парни должны были встретиться с Акааши, находилась всего в десяти минутах ходьбы, и их страдания длились не так уж долго. Всего-то осталось пережить гнетущие взгляды и едкие комментарии друга.       Замявшись на пороге и перекинувшись взглядами, страдальцы набрали побольше сухого горячего воздуха в легкие и рванули входную дверь на себя. Прохлада кондиционируемого помещения тут же коснулась их лиц, вселяя желание жить и надежду на лучшее. Обменявшись приветствиями с деловитыми официантами, парни заозирались по сторонам и, заметив шатенистую макушку сидящего спиной к залу парня, они смело двинулись к нему.        Акааши практически полностью утопал в спинке мягкого дивана так, что было видно только его голову, поэтому, когда Бокуто и Куроо подошли поближе, все их заранее придуманные оправдания прилипли к нёбу и они чуть не сели на пол там, где стояли. Кейджи был в точно такой же водолазке с воротом до ушей. Не хватало только члена на щеке, чтобы вызвать неотложку для Куроо, схватившегося за сердце, и отряд психиатрической клиники для Бокуто, впавшего в кататонический ступор. — Оя-оя, вижу, ты тоже вчера занимательно провел вечер, — первым отошел Куроо, плюхаясь на диванчик напротив Акааши и за руку утягивая за собой Бокуто, у которого в глазах все еще читалось «error 404. Not found». — Явно не интереснее, чем вы, — красноречиво изогнул бровь тот, устремляя взгляд на разрисованную щеку Тетсуро, которую тот еще и рукой подпер, нагло ухмыляясь, — и даже не думай, никаких подробностей не будет. Но я больше никогда в жизни не куплю проклятый вишневый сок.