Присутствующий

Старик устало сел на траву, ноги гудели, а тело болело, зря он затеял это путешествие, он слишком стар для этого, а не возможность применять магию делала его ситуацию почти безвыходной. Старик собрал сухие ветки и не с первого раза сумел развести огонь. Он сел у занимающегося огня, вытянув руки, и некоторое время сидел и грелся, погрузившись в свои мысли, затем взялся за приготовление каши. Даже здесь ему приходилось трудно, как же он жалел, что когда-то решил осесть в столицы, а ведь мог обойти весь мир и уметь готовить. Каша вышла недоваренной и слишком солёной и была проглочена без всякого удовольствия. Вся тяжесть дня и собственное бессилие слились в отчине, которое встало в горле и давило на грудь, не давая сделать глубокий вдох, страх брал верх над сознанием и Хейвуд зашептал: — Тот, кто присутствует, прошу в час страха и бессилья, помоги мне, дай успокоение душе моей … — на этом старик остановился, ему стало легче, хотя лучше было бы обращать её Смотрящему, но разве он хоть раз обращал внимание на свои смертные творения? Было немного страшно обращаться с такой мелкой просьбой к тому, кто её услышит. Ночь сгущалась, свет костра ненамного рассеивал её мглу. Внезапно из темноты послышались шаги, Хейвуд инстинктивно схватился за кинжал и громко спросил: — Кто здесь?! Я вооружён! Из темноты выступила фигура в грязном рваном плаще и замызганной рубахе с тёмными волосами и в стоптанных башмаках. Он остановился на границе света, с какой-то страной улыбкой посмотрел на старика и произнёс: — Я зла вам не причиню, позвольте погреться у вашего костра в эту холодную ночь. Хейвуд взглянул на оборванца с одной стороны в нём билась осторожность, но с другой ему было его жалко и как бы ни был не предусмотрителен этот посыпок, но оставлять этого человека без огня в такую холодную ночь он не мог. — Присаживайтесь. У меня осталось немного каши, я могу поделиться с вами, — произнёс Хейвуд, убирая руку с кинжала. — Я благодарю вас, — ответил оборванец. Старик соскрёб с миску из кастрюли остатки каши и протянул её человеку и случайно дотронулся до его руки, его будто обожгло энергией, но вмести с этим, он ощутил некое облегчение: — Мне кажется, что я… — Вам не спокойно, — ответил собеседник. — Из собственного опыта я понял, что человеку проще помочь, явившись перед ним, — произнёс он, а затем ответил на незаданный вопрос старика, который вертелся у него на языке, но он не осмеливался его произнести. — Я хотел проверить, не забыли ли вы своей доброты. — Я никогда не забуду её, — констатировал Хейвуд, ему так хотелось вновь дотронуться до заката, по наитию он чуть подался вперёд, но, тот, кто явился, чуть отстранился. — Не стоит вашей душе стремиться ко мне, вы сгорите, — произнёс он. — И стоит изменить своё самое заветное желание, я боюсь, что не смогу его исполнить. Старик сел на место, некая непонятная обида и злость дотронулись до его сердца. — Устность и отчаянье слишком гложет вас, порождая иные чувства. Однако сегодня вы сможете отдохнуть, я буду охранять ваш сон. Ложитесь стать. Старик послушно лёг на свой плащ и укрылся одеялом. Собеседник сел рядом с ним, у изголовья импровизированного ложа. Хейвуд долго не мог найти удобное положение, тело было избито долгими переходами, а в сознание пульсировали проблемы следующего дня и пережитые неприятности того. Внезапно он почувствовал, как на лоб опустилась ладонь, чуть прикрывая глаза. Смятение улеглось, мысли затихли, осталась лишь приятная усталость. — Вы же говорили… — тихо начал Хейвуд — Это всего лишь нечто похожее на магию, малое усилие воли, похожее на дуновение ветра в жаркий день, — ответил тот, кто присутствует. — Не нужно говорить, просто спите. Последние слова старик слышал уже сквозь пелену первого сна. Он видел лес с высоты средних ветвей, а затем ухаживал за своими бельчатами, нося им орехи и веточки для ремонта дупла. Как же Хейвуд отвык видеть сны и теперь даже не совсем осознавал, что с ним происходит, но это ему определённо нравилось. Снилось ему много разного и странного. Наступало утро, тот, кто присутствует всё так же сидел рядом с ним, тут он неожиданно заговорил: «Вы люди плохо относитесь к оборотням, хотя они первая раса, созданная моим собеседником, а вы лишь их потомки, избавленные он звериной сущности. Ненависть к ним порождена страхом, который родился из-за недопонимания. Да они сильнее, более ловки, но вам людям дано было более грозное оружие — ум и умение изменять этот мир. Магия дана обеим расам, но оборотни связны с лесом и до появления людей никогда не рубили деревьев и строили дома под землёй или на деревьях, используя лишь поваленные деревья и сухие верки, а так же опавшую листву. Иногда вы считаете их зверьми, но разве не они создали основы магии? Разве не у них учились некоторые выдающиеся маги? Вы не любите их, считая убийцами и похитителями детей, но разве не вы истребляй их ради забавы? Разве не они спасали безнадёжно больных детей от смерти в те времена, когда ваша магия была не способна их спасти? Смотрящий вложил в вас стремление к разрушению, с которым вы должны справиться. В самом начале вы не могли лечить, а только трудами многих поколений и обучения у оборотней вы сначала стали собирать целебные травы, а затем изболели первые заклятья, к тому времени язык тела вам был чужд и вы только и делали, что проговаривали ритмичные скороговорки. Поэтому это они могли бы наградить людей этими прозвищами. Стая для людей не имеет смысла, она для него носит туже функцию, что и община, но для оборотня стая это его мир. Каждый её член, начиная со старейшины, заканчивая молодняком, постоянно борется со своим звериным началом. Один любопытный факт, колдуны оборотней чаще всего элуритропы, некоторые их них, которые имеют облик домашнего кота, обучаются магии весьма любопытным способом. Они селятся в здание Ордена Гола, днём делают вид, что охотятся на мышей, таскают еду с кухни, а ночью сидят за книгами в библиотеке. Однако не один котолак не признается, что ребёнком или подростком претворялся домашним любимцем и даже давал себя погладить какому-нибудь настырному магу любителю кошек. Но я думаю, что оборотням не надо учиться магии у вас, людей, ведь их родная магия так прекрасна. Да она не может превратить дерево в метал, или из камня создать кусок мяса, но зато она может заставить, идти дождь или не печь солнце так рьяно, помочь дереву вырасти и сделать почву плодороднее. Даже держать лесопилки у них выходит, не вредя лесу, ведь вырубая деревья, они сажают на этом участки новые, когда переходят на новый участок, так двигаясь вокруг деревни, они могут жить бесконечно. Да я люблю оборотней, так же как и вампиров, потому что чувствую себя их отцом, хоть первых создал и тот, кто смотрит, но я их воспитал, вторых «создал» я, но бросил, за это я чрезвычайно виноват перед ними. Мне очень обидно, что они, так же как и люди отвернулись от меня. Хейвуд, недавно мы говорили о чём-то подобном, но теперь я знаю, что своё дело вы должны начать именно с оборотней, попытайтесь понять их и они примут вас». Старик открыл глаза, костёр горел на прогоревших дровах, небо затянули высокие облака. Он чувствовал, что выспался, нечто приятное обволокло тело и не хотелось шевелиться, чтобы не спугнуть это чувство. Боковым зрением Хейвуд видел, что около него кто-то сидит. — Я благодарю вас на этот прекрасный сон, — произнёс он. — Вы проснулись? — ответил незнакомый голос. Хейвуд мгновенно вскочил, не произвольно кладя руку на рукоять кленка и смотря на совершенно не знакомого человека, не большого роста и достаточно субтильного телосложения, в тёмной мантии и простой рубахи со штанами, он сидел и завтракал. Была ли это шуткой Присутствующего, или он позволил кому-то занять место у костра? — Простите, я, наверное, напугал вас, — произнёс человек. — Ваш спутник позволил мне переночевать у вашего костра, а под утро ушёл, сказав, чтобы я проводил вас до конца вашего пути. — И что же вы согласились? — спросил Хейвуд, садясь на плащ, стараясь понять этот поступок Присутствующего. — Да, понимаете, мне некуда идти, в некотором роде я потерялся. — Кто же вы? — спросил старик. — Я Крезо Изгнанник, — с некоторой грустью ответил собеседник. — Я Хейвуд Монд, в некотором роде тоже изгнанник, а точнее маг, лишившийся магии. — Моя история более позорна, — положив голову на колени, ответил Крезо. — Вы оборотень? — прямо задал вопрос Хейвуд, который поразил собеседника. — Может не очень хорошо вот так на прямую. Хотя нет, можете не отвечать, просто знайте, что моё отношение к вам в любом не поменяется, я всецело доверяю своему «спутнику», если он поручил меня вам, значит, так оно и будет. — Да я оборотень, и этого скрывать не хочу. Больше скажу я — элуритроп, — ответил Крезо, а затем, помолчав, спросил. — Куда же вы идёте? — Я тоже ничего скрывать не буду, терять мне больше не чего, я иду в Храм Присутствующего, расположенный не далеко от города Китл. — Зачем же? — удивился оборотень. — Чтобы восстановить его, создать религию, какой когда-то была присуща оборотням, такой как она, была в начале мира. Вы всё ещё согласны идти со мной? — На самом деле мне всё равно. Если Жизнь так решил. Я провожу вас до храма.