Морская кровь

      Сотканная из бледных солнечных лучей, что пробиваются утром сквозь оконца. Слепленная из рассыпчатой глины и песка на берегу моря. В крови бежит эссенция морской воды и растворенная в ней любовь ко мне. Поэтому наши касания так обжигают друг друга. Милая Кристин. Даже редчайшая, выловленная со дна самого глубокого моря, раковина не сможет мне сказать столько, что взбудоражит меня, сколько говоришь ты. Ты не видишь меня, но знаешь, что я ношу очки. Однако и без них я знаю каждую твою родинку, складку, возвышенности, равнины и низменности. Мои руки бесстыдно скользят под твоё полинявшее платье цвета мёда. Не может твоя кожа быть менее сладкой при всей её солоноватости. Юные бугорки под кружевным воротничком, как они манят тем, что под ними, как под толщей воды, бьётся ядро жизни — маленькое, любящее и любимое сердечко. Ровные, тонкие и необычайно изящные бледные ножки с лёгким пушком на них, грязные в мокром песке стопы. А вот и угловатые холмы твоих коленей. Я готов их целовать, сидя пред тобой, целовать как обезумевший, пока мои руки совершают дерзкое поползновение к твоему лону. Ты вздрагиваешь, дрожишь, и я чувствую, как стало под пальцами мокро — вот оно. Я добиваюсь своего, и с победоносной улыбкой сажаю тебя в кресло, чтобы потом устроиться меж твоих ножек. Девственно-белоснежные трусики уже намокают, я уже чувствую огонь в своих чреслах, но — о, видят боги, — превеликим трудом держу себя в руках. О, моя малютка, ты едва сдерживаешь свои томные вздохи, позволяя мне целовать твои губки, похожие цветом на распустившийся бутон, светлые волоски на плоском лобке, поджимающийся от моих касаний губами живот. Рваные вздохи. Громкое сопение. Я дотянулся руками до твоих грудей. Они ещё совсем крохотны, но так прекрасны. Как ягодки клюквы на горке из сливок виднеются соски. Это выглядит так потрясающе, так возбуждающе, это так эстетически прекрасно, о, моя милая Кристин, ты сводишь меня с ума!..       Ты так юна, и так невинна. А вместе мы упадём в самую грязь наших желаний, хотя кто знает, ведь всем известно, что самые красивые цветы растут из грязи. А что ж я?.. Впрочем, плевать. Ты хочешь близости. А я, близкий тебе как никто другой, должен тебе помочь. Поэтому, отбросив все посторонние мысли, я прижимаюсь лицом к источающей сок вагине и провожу языком по ложбинке под тканью. Ты чуть отодвигаешься, неуверенная и застенчивая, а я крепко, но ненавязчиво, сжимаю там бёдра цвета испуганной нимфы. Ты сама как нимфа, моя душа, мой мир, моё море!..       Махом мы меняемся местами. Ты ёрзаешь, сидя на моих бёдрах, а я жмурюсь и тяжело дышу, когда ты своими тонкими холодными пальчиками расстёгиваешь мою рубашку, как ты касаешься моего разгорячённого тела. Я уже говорил, что наши касания подобны взрыву вулкана? Они словно разрывают кожу, выпуская наружу кипучую лаву. Ты такая трогательно-хрупкая под моими руками, как фарфоровая кукла, только ты живая, тёплая, в тебе течёт моя кровь. Да, та самая, с растворёнными в ней крупицами моря и любви ко мне. Мы целуемся, и твои руки в моих волосах и лице, мои — везде: на щеках, тонкой шейке покатых плечах, в локонах, на острых, как крылья, лопатках, на тщедушной груди; пальцами я чуть щипаю розоватые соски, поглаживая затем их ореолы в качестве извинения. И тут — под моей ладонью стук, и ещё, и ещё. В какой-то момент мы сокращаем расстояние между нами, и наши тела оказываются так близки друг к другу, что даже становится тяжело дышать нам обоим — рёбрам некуда двигаться: они зажаты друг другом. Столкновение морских волн порождает бурю наших чувств и ощущений, их брызги подобны искрам — о, я вижу, как мы невольно сами создаём их собой — в воздухе витает небывалый аромат соли и чувствуется электризация. Мы предаёмся бесстыдству, и сами рады этому. Ритм наших сердец словно сливается в одну мелодию любви. Они бьются, разливая морскую кровь по нашим жилам. И нашу любовь тоже.

Кристин. Моя милая Кристин. Мой мир, моё море, мой утренний свет. Моя Кристин.