***
Утром дня, подчёркнутого зелёным, не произошло ровным счётом ничего. Николь ожидала, что это утро будет каким-то особенным. Но оно в точности походило на то, что было все эти двенадцать лет. Она встала в десять, потому что её никто не разбудил. Спокойно умылась, причесалась и спустилась на завтрак. Мама приготовила блины, как часто делала все прошлые года. Отца не было за столом, хотя даже Норт уже был внизу. Вот это уже случалось редко — глава семейства пусть часто уходил по делам, но по утрам чаще всего ел с ними. С улыбкой он рассказывал им о том, что будет делать сегодня, задержится ли, во сколько планирует прийти… — У папы появились дела. К вечеру вернётся, — ответила мама на немой вопрос Николь. Девочка пожала плечами и устроилась рядом с Дейлой. В итоге за круглым столом оказались только дети. Норт всегда сидел рядом с папой, как и мама. Разница была в том, что брат Николь устраивался по правую руку от него, а Нира — по левую. Николь всегда сидела рядом с мамой, а Дейла — между ней и Нортом. Такой маленькой и уютной компанией они проводили утро, смеясь и переговариваясь за завтраком. К приходу гостей, конечно, родители начасовывали другой стол, побольше. Но Николь ни за что бы не вспомнила, как он выглядел: настолько редко он появлялся в их столовой. Сейчас Дейла нервно постукивала пальцами по столешнице: она, наверное, тоже рассчитывала, что посвящение будет с утра. Норт внешне был спокоен, как удав, но глаза выдавали его беспокойство. Мама же, как обычно, мурчала под нос нехитрую мелодию, готовя блины. Николь сцепила руки в замок и положила их на стол. Настроение брата с сестрой не предрасполагало к разговорам, и она ждала завтрака. В обычный день она бы напросилась маме в помощники, но Нира уже заканчивала готовку, и потому Николь посчитала это неуместным. Вскоре перед ней опустилась тарелка с красиво оформленным завтраком. Один блин был свёрнут трубочкой и находился в центре тарелки. Из него сверху торчали две зубочистки, на которые были наколоты вишни. По бокам от него лежало четыре блина, свёрнутых так, что походили на крылья. Они уже были украшены различными ягодами и вареньем, что придавало пестроту «бабочке» из блинов. Николь понравилось такое оформление, и она вооружилась вилкой. — Чего это вы такие хмурые сегодня? — поинтересовалась мама, присаживаясь. От неё, конечно, не укрылось настроение детей. Она запустила себе в рот малину с крыла «бабочки» и оглядела всех младших Огневых. Начинать никто не спешил. Тишина прерывалась только постукиванием вилок. — А когда будет посвящение? — пискнула Дейла. Мама улыбнулась и ответила: — Когда папа приедет, тогда и будет. А зная его, он постарается прибыть пораньше. Николь приободрилась. Значит, папа всё-таки будет на посвящении! И оно будет до обеда или раньше, если отец поспешит. Она с удовольствием приступила к трапезе. После маминого заявления наладилось не только настроение Николь, но и разговор. Обрадованная Дейла щебетала о том, что хочет надеть платье на посвящение, Нира отвечала ей, что лучше не рисковать — мало ли, что может произойти. Из их диалога Николь узнала, что у каждого разная реакция на часовое зелье, которое нужно будет выпить. После этого они смогут, наконец, узнать свою часовую степень и получить стрелу. Такую же, как у мамы и папы! Также Нира поделилась небольшим секретом: вечеринка должна была пройти вчера, но у отца были какие-то проблемы с сегодняшним днём, и потому он перенёс мероприятие на целую неделю назад. Норт заинтересовался этой темой и вслух делал предположения, одно нелепее другого, о том, что могло сподвигнуть отца на такой шаг. Дейла улыбалась в тарелку, как и мама, а Николь говорила ему, что всё это — чушь, и что таким темпом он никогда не угадает. Впрочем, она тоже улыбалась и даже хихикала, но поддеть брата — дело святое…***
Весь день они провели во дворе. Мама выгнала их из дома, сказав не мешать ей готовить всё к посвящению. На прогулку она выдала им целую миску эфларских пряников, футбольный мяч и стопку книг. Среди последних была даже «Часовая энциклопедия», в которой Норт обнаружил целую главу о часовом посвящении. К несчастью, там было только то, что они уже знали, и вскоре «Энциклопедия» вернулась в стопку. Пряники были съедены быстро. Так как они были любимым десертом Николь, она умяла добрую половину. Совесть не позволила ей закончить начатое, и потому Дейле с Нортом тоже достались пряники. Когда «циферки» (как называли их ребята в детстве) были съедены, стало скучно и брат с сёстрами решили чем-нибудь заняться. У Дейлы первой появилось занятие — она ловила бабочек и прятала их в банку. Наполнив сосуд, она с визгом выпускала их и смотрела на пестрые мелькающие тут и там крылья освобожденных бабочек. Норт затеял игру в футбол с Николь и выигрывал с большим отрывом. Русоволосая уже не боролась за победу, а пыталась сократить эту разницу — и на том было бы спасибо. Но парень упорно отстаивал свою позицию и не давал ей забить больше голов. Потом к Николь присоединилась Дейла и вдвоем они смогли немного сократить отставание их команды. В конце-концов они выдохлись и легли прямо на траву. Заскучав, они начали смотреть на облака и искать в них фигуры. Чтобы усложнить небольшую игру «Кто точнее определит форму» они начали давать дополнительные очки за часовые фигуры. Так они и нашли в небе часовую стрелу, крылатого человека и часы в стиле Дали. Среди обычных фигур были клишированные сердце и звезды, бегущий за псом кот и странный китайский дракон, атакующий силуэт дремлющей девы. За последнюю облачную картину Норт и Дейла договорились дать Николь сто баллов за воображение. У самих двойняшек было по двести очков: Норт назвал больше всех часовых фигур (Дейла заметила только часы), но силуэты сестры были больше и интереснее. Остановились на «ничьей» и продолжили наблюдать за движением облаков уже просто так. Идиллия прервалась звуком открывающихся ворот. Дети как один подскочили и рванули к забору. — Папа! — крикнула Николь, вырываясь вперёд и первой прыгая отцу в объятия. — Николь! — Нортон-старший улыбнулся, приподняв дочь над землей и потрепал её по голове. Волосы девочки, и так растрёпанные, не приобрели от этого более презентабельный вид. Вскоре подоспели и Норт с Дейлой, тоже получившие свою порцию объятий. — Какие вы все растрепанные! — всплеснула руками Нира, подходя к ним. Дети виновато посмотрели на маму и попытались пригладить хотя бы волосы. Нира вздохнула и поцеловала мужа в щёку. Тот только улыбнулся ей. Он взял её за руку и они пошли в дом, дети — за родителями.***
В доме вся семья пообедала (мама приготовила суп с вырезанными из овощей цифрами) и детей отправили переодеваться. Попросили не торопиться и подготовиться основательно, ведь «часовое посвящение — один из самых важных этапов человеческой жизни!» Николь охватил мандраж. Появился страх, которого она ни разу не испытала за весь день. — А что, если у меня не будет часового дара? — занервничала она. Дейла критически оглядывала выбранный Николь наряд (простое белое платье ниже колен с рукавами-фонариками, чулки того же цвета и черные лакированные туфли на маленьком каблучке), но от вопроса сестры встрепенулась и осуждающе поглядела на русоволосую. — С чего бы это его у тебя не было? — поинтересовалась блондинка, тряхнув головой. Николь прикусила губу и ответила: — Я не знаю… Но ведь это возможно, да? — Дейла закатила глаза. — Мама говорит, что он точно у тебя есть. — А если она ошибается? — Тогда ты не смогла бы сделать ту брошку! На это Николь было нечего возразить. Это вообще был странный случай… Однажды на неё накатило вдохновение, и она начала делать брошку из принесённых когда-то отцом материалов. Украшение получилось очень необычным — часовая стрела, обвитая плющом, на котором расцвел алый цветок. Отец очень удивился и спросил, откуда ей знаком этот символ. Девочка пожала плечами и сообщила, что он ей приснился, и от этого папа нахмурился и долго что-то обсуждал с «коллегами» в своем кабинете. Мама тоже нахмурилась, заметив «символ» (что же он значил для них?..), но отнеслась к этому более лояльно. Она похвалила дочь за хорошую ювелирную работу и сказала, что такой талант может быть связан с большим часовым даром. И что это может быть одно из его проявлений, поэтому брошка и получилась так хорошо… Только на совещании отца с «коллегами» её голос звучал встревоженно и обеспокоенно. Жаль, что нельзя было разобрать слов… Двойняшки отреагировали очень бурно — восхищались тонкой работой («Ты же такая маленькая, а уже такая!..») и долго рассматривали брошку. Это помогло Николь хоть немного отвлечься от мыслей о её родителях и их странных реакциях на простое украшение. Дейла тем временем обняла сестрёнку и выпорхнула из комнаты. Ровно семь шагов прозвучало в коридоре до того момента, как раздался скрип открываемой двери. Потом она с таким же звуком закрылась, и стало тихо. «Пошла готовиться» — отстранённо подумала Николь, откидывая мысли о той злосчастной брошке, и начала одеваться. Волосы она быстро заплела в две косички, а чёлку зацепила детской заколкой с цветочком. Не сильно заморачивалась — её одолевали более важные думы! Например, какая будет её реакция на часовое зелье. Вроде бы она должна быть своя у каждого человека, если верить книгам. Или повторяющаяся в редких случаях… Какая у неё будет степень? Мысли о том, что она бездарна, всё ещё посещали её, но атаковали уже не так активно. Всё-таки она сделала ту брошку! Значит, у неё должен быть этот дар! А если есть дар, значит есть и степень. Интересно, какая? А у Норта с Дейлой? Что, если она всё-таки бездарна? Нет-нет, она ведь уже пришла к выводу, что это невозможно! Это просто игра нервов, вот именно… Николь остановилась. А почему, собственно, белое платье, если изначально она планировала надеть розовое? Вон оно, даже на вешалке висит — постиранное, поглаженное, приветливо сверкающее блёстками на подоле. Почему-то она проигнорировала это платье (на минуточку, любимое платье!) и выбрала вместо него вот это. Странно. Ну да ладно, белый ей ещё больше идёт. Так говорила и мама, вечно покупающая ей платья именно этого цвета, и Дейла, разбирающаяся в моде, и даже папа с Нортом, которые ничего в этом не смыслят. Девочка покрутилась на месте. Юбка платья легко поднялась на пару сантиметров выше колен и сверху стала похожа на цветок. Николь улыбнулась такому сравнению, и в эту секунду ворвалась Дейла с просьбой дать ей какое-нибудь ожерелье. Русоволосая закатила глаза и пошла к своей шкатулке, которую мама заботливо наполнила украшениями. Это наверняка займёт много времени…***
Тикали изящные часы-домик на стене, трещали поленья в камине… В гостиной раздавались только эти два звука. Николь нервно теребила подол платья и косо поглядывала на всех присутствующих. Двойняшки сидели по обе стороны от неё на диване, накрытым синим плюшем. Норт не сильно заморачивался с костюмом — он надел белую рубашку, а также тёмно-синие брюки и туфли. Пиджак был того же цвета, как и галстук, насильно повязанный вокруг его шеи Дейлой. Брат сильно ослабил узел, и сейчас это украшение буквально висело на нём, так ещё и криво. Поэтому он сильно смутился, узнав, что в комнате помимо них будут присутствовать и посторонние люди, и сейчас пытался незаметно поправить свой галстук. Дейла была одета в чёрное платье без рукавов с оранжевым бантом вместо пояса. На ногах у неё были туфельки на небольшом каблучке. На шее — нитка янтарных бус, которые Николь выбрала сестре под платье. Блондинка перебирала крупные камни и изредка приглаживала волосы, которые она небрежно собрала в хвост. В комнате находился и Марк, поэтому она жалела, что не придумала причёску получше. Тот, в свою очередь, сидел на трёхногой табуретке возле камина. Он одел белую рубашку и чёрные брюки — видимо, парень заморачивался над нарядом даже меньше Норта. Рядом с ним, в кресле, восседала Елена Мортинова. Она была как всегда великолепна в своём изумрудном платье, вот только взгляд её холодных голубых глаз отталкивал. Николь невольно поёжилась, перехватив его. В такие моменты она особенно ясно видела сущность Елены, холодную, как лёд, пусть и скрытую за мишурой красивых нарядов и причёсок. В углу, за её креслом, дремал человек в сером плаще. Родители назвали его Мандигором, и сказали, что он «официально засвидетельствует их результаты». После этого мама с папой вышли за дверь и некоторое время переговаривались, после чего ушли — в коридоре прозвучали их шаги. Они до сих пор не вернулись, и Николь всё больше нервничала в этой обстановке. Но вот девочка услышала стук маминых каблуков за дверью, и родители вошли в комнату. Все дети подскочили на месте и лишь усилием воли остались на диване. Марк вяло кивнул им, Елена вежливо помахала рукой, а Мандигор даже привстал со своего места в приветствии. Родители улыбнулись всем и прошли в центр комнаты. Только сейчас Николь заметила, что мама держала в руках большую шкатулку. Она поставила её на столик возле камина, и дети подались вперёд, чтобы рассмотреть эту вещь. Это оказалась даже не шкатулка, а чёрный объёмный сундучок с резной крышкой. Он твёрдо стоял на своих четырёх изогнутых ножках. Тем временем отец начал говорить. — Норт, Дейла и Николь! Сегодня — самый важный день в вашей жизни, который изменит её навсегда. После стольких лет вы наконец-то попадёте на Эфлару, вашу настоящую родину. Сегодня окончательно проявится право наследства… — Наследником должен быть Норт! — перебила его Елена. — Он — старший сын в семье. Я думаю, часы лишь подтвердят это… — Мы Вас не спрашивали, многоуважаемая госпожа Мортинова, — вежливо улыбнулась Нира, перебивая в свою очередь блондинку. Та возмущённо глянула на русоволосую, поправила своё платье, но больше ничего не сказала. — Думаю, я могу продолжить? — поинтересовался Нортон-старший. Мама кивнула ему, после чего он снова заговорил. — Также, как вы знаете, в нашем роду издревле передавалась особая сила. Редкий, удивительный дар, обладать которым — удел избранных… Бывает, он может проявить себя ещё до часового посвящения, поэтому по традиции я должен спросить, не было ли у вас необычайных проявлений? Скажем, при вспышке радости или гнева — неяркое свечение, россыпь искр… Может, нечто, похожее на огненные цифры, стрелы или механизмы?.. — Он медленно обвел детей взглядом. Конечно, все они знали о часовом флёре. Но, увы, ни у кого из них такого волшебного дара не наблюдалось. Конечно же, папа знал об этом — но он же сам сказал, что это традиция, а значит, он обязан был это спросить. Дети просто вразнобой покачали головами. Хотя у Норта при этом было противоречивое выражение на лице — словно он знал, что надо сказать правду, но очень хотел соврать, что этот дар у него есть. — Как жаль… — медленно произнёс отец. По нему нельзя было понять, о чём он думал в этот момент. Повисла тишина. Николь стало отчего-то неловко, словно она виновата в том, что не владеет этим даром. — Что же, начнём испытание! — сказала Нира, нарушив всеобщее молчание. Нортон-старший кивнул и подошёл к столику. Дети невольно подобрались. Отец нажал на крышку сундучка, и та с лёгким щелчком открылась. Внутри на ярко-синем бархате обнаружилась большая пузатая бутылка из тёмного стекла, а также несколько кубков. К сундучку подошла мама. Она достала те кубки и раздала их детям. «Серебряный, » — отметила Николь, которая уже давно завела себе привычку называть про себя металлы, которые видит в повседневной жизни. Также кубок был тяжёлым и тёплым, по его краю шёл узор из драгоценных камней. Глаза девочки загорелись — ей всегда нравилось всё блестящее и красивое, а находящаяся в её руках вещь подходила по обоим параметрам. Краем глаза Николь видела озабоченность на лице Дейлы и откровенное удивление во взгляде Норта. Они сейчас также крутили в руках свои кубки, как и их младшая сестра, осматривая. — И… что нам делать, пап? — пискнула старшая девочка. — Выпить напиток, — он улыбнулся и указал рукой на бутылку, которую уже взяла в руки мама. Судя по тому, как напряжены были руки Ниры, сосуд оказался тяжелее кубков. — Всё очень просто, — подтвердила мама. Она тоже ободряюще улыбнулась детям. Норт сильно побледнел, его подтрясывало. Дейла глупо улыбалась, но тоже заметно нервничала. Николь проглотила подступивший к горлу ком. Все вдруг поняли, что эти минуты решат их последующую жизнь. Отец забрал бутылку из рук матери. Она тряхнула руками и благодарно посмотрела на супруга. Тот, в свою очередь, откупорил сосуд. И произошло что-то удивительное. Из горлышка бутылки пополз лёгкий золотистый туман. Он развеялся во комнате, и казалось, что сам воздух заблестел от него. Хотя, скорее всего, так оно и было. Мама легонько подула на них и они закружились в хороводе, образуя сверкающее кольцо… Дети не верили своим глазам — прямо перед ними в воздухе появились гигантские золотые часы. У них был прозрачный циферблат, тонкие чёрные изогнутые стрелки, указывавшие ровно на двенадцать. Все цифры, в свою очередь, были арабскими. Они переливались чёрным и золотым и приветливо поблёскивали. Казалось, что часы дышат и пульсируют, словно живые… Николь стало не по себе от этого ощущения. — Норт! Пожалуйста, подойди сюда, — вдруг попросил отец. Брат вздрогнул и вскочил с дивана. Он быстро подошёл к столику. Папа наполнил кубок старшего сына густой тёмной жидкостью из сосуда. Николь невольно сравнила её с сиропом. Интересно, на вкус она такая же?.. Нира скосила глаза на мужа, но ничего ему не сказала, хотя видно было, что она не одобряет объём часового зелья для сына. — Выпей, — подсказала мама Норту, который тупо глядел на свой кубок. Его руки так дрожали, что напиток едва не переливался за края своего нового сосуда. Блондин осёкся, услышав мамин голос, и осушил кубок. Долго, целую минуту, ничего не происходило. Дейла и Николь во все глаза следили за братом, пытаясь найти хоть какие-то следы реакции на часовое зелье, о которых они узнавали из книг. Хотя, как они уже убедились за сегодня, читать и видеть своими глазами — это две разные вещи. А потом Норт вдруг упал на колени и, согнувшись в три погибели, завыл. Елена вся подобралась, вцепилась руками в подлокотники кресла. Марк отвлёкся от созерцания люстры и с интересом уставился на Норта. Уголки его губ поползли вверх и, если бы Николь увидела эту улыбку — видит свет! — она бы преисполнилась ещё большей неприязнью к другу Норта. Но они с сестрой синхронно отшатнулись от брата и почти с ужасом посмотрели на него. «Это ещё что такое?!» — Что с ним?! — пискнула Николь. — Видимо, доза велика, — пробормотал Нортон-старший, покачав головой. — Я же говорила тебе! — всплеснула руками Нира. — Говорила давать дозу поменьше! А ты льёшь, словно им по двадцать или больше! Николь удивилась было словам мамы. Зачем давать зелье для часовых посвящений двадцатилетним или старше? Неужели и такие случаи задержки с этим делом были? И она бы спросила, если бы папа вдруг не подошёл к сыну, не поставил его рывком на ноги и не повернул к циферблату. И стрелки двинулись! Сначала довольно быстро, но под конец очень медленно, они отмотали ровно девять часов. Николь моргнула, пытаясь зафиксировать в голове сам факт остановки стрелок. Длинная осталась на двенадцати, короткая нехотя доползла до девяти. Громкие хлопки вывели девочек из транса. Это Елена и Марк зааплодировали Норту. — Первая степень! — громко произнесла мама, улыбаясь. Её глаза светились счастьем. Папа тоже улыбался — гордо и радостно. — Лучше, чем я мог предположить, — констатировал он. — Разве что у него наблюдается явная непереносимость эферного напитка, может быть и аллергия… Отец передал маме бутылку, поднял сына и сам вынес за дверь. — Куда они? — удивилась Дейла. — Норту нужен отдых, ваш отец понёс его в комнату, — объяснила Нира. А потом улыбнулась. — Дейла, твоя очередь. Да, воистину: читать что-то и видеть это — две абсолютно разные вещи! На негнущихся ногах Дейла подошла к матери. Та налила ей заметно меньше, чем отец Норту. Сестра пила мелкими глоточками, испуганно поглядывая то на маму, то на часы. Николь с некоторым страхом ожидала реакции Дейлы на это зелье. Какое-то время с ней также ничего не происходило… Кубок со стуком упал на пол. Сестра схватилась за живот и позеленела. Дейла начала медленно оседать на пол. Вернувшийся отец бережно поднял её и поставил лицом к часам. Николь машинально отметила, что когда перед ними никого не было, стрелки вернулись на свою позицию и обе встали на двенадцати. Когда же им показали Дейлу, произошло то же, что и в случае с Нортом. Только стрелки стали замедляться гораздо раньше, и остановились ровно на шести часах. — Вторая степень, — продекламировала Нира. Она улыбнулась дочери, которую Нортон-старший уже взял под руки. — Неожиданно и похвально, — подтвердил отец. — Пошли, пока тебя не стошнило… Он вывел сестру Николь из комнаты. Взгляд мамы медленно перешёл с с двери, за которой они скрылись, на самую младшую Огневу. — Твой черёд, Николь, — сказала Нира и ободряюще улыбнулась дочери. Та медленно встала и на негнущихся ногах прошла к матери. Сейчас её ждёт что-то новое. Что-то волшебное. Путь в новый мир сейчас откроется перед ней! Это одновременно и завораживало и пугало. Глаз прирождённого ювелира выхватил тот факт, что ей налили немного меньше, чем Дейле. Ничего страшного… Она медленно поднесла кубок к губам и отпила. Сначала немножко, потом чуть больше, а потом залпом выпила остаток. Эта жидкость оказалась не такой уж и противной, просто немножко кислой. Пить можно. Она терпеливо выжидала то время, как у Норта с Дейлой. Ведь действует не сразу, да?.. Больше всего она сейчас боялась почувствовать сонливость и упасть на этом месте. Ведь, если ты уснёшь от часового зелья, ты больше никогда не вспомнишь о часовом мире… Не хотелось бы это проверить на себе. Когда что-то начало происходить, она этого не осознала. Просто посчитала, что крутанула головой, оглядываясь вокруг… Но оказалось хуже. Её голова закружилась как карусель в обычном остальском дворе — сначала медленно, потом постепенно ускоряясь от усилий детей, и вот ты уже летишь и не различаешь предметов вокруг — только какие-то пятна. Николь замотала головой, пытаясь избавиться от этого мельтешения, но не получилось — всё вокруг слилось в одно разноцветное пятно, и девочка перестала понимать даже своё местонахождение в пространстве. В какой-то момент она почувствовала, что падает, хотя не была в этом уверена… Кто-то подхватил её. Значит, падала. Её бережно поставили перед чем-то чёрно-золотым, почти уткнув в это нечто носом. Она скорее догадалась, что это — те самые часы, чем увидела их. Непонятные полоски, ставшие ещё кривее, чем были, — Николь предположила, что это стрелки, — дёрнулись и закрутились. Девочка увидела сразу несколько пар таких полос, прежде чем почувствовала, что её обволакивает тьма. Прежде, чем она упала в обморок в чьих-то руках, она услышала мамин голос, но не поняла смысл её слов: — Одиннадцать. Так близко…***
Когда Николь открывала глаза, больше всего она боялась не то понять, что забыла всё о часовом мире, не то снова увидеть то мельтешение цветов. Оба эти варианта отмелись сразу. Во-первых, если она боится забыть о часовом мире, значит, она всё ещё его помнит. Во-вторых, стоило ей открыть глаза, как её комната предстала перед ней в той же ясности, как и всегда. Хотя голова ещё немного побаливала. — Очнулась! — радостно крикнул Норт, внезапно оказавшийся рядом. Выглядел он гораздо лучше, чем на посвящении, и уже не такой серый. — Не мельтеши, — буркнула Дейла, усаживая брата на стул неподалёку. Она ещё немного тряслась, но тоже выглядела оправившейся от часового зелья. Сама она присела рядом с ним (откуда они взяли эти стулья?) и пристально глянула на сестру. Через несколько секунд Николь это надоело, и она села в постели. — Вы чего тут делаете? — спросила она чисто ради приличия, хотя в душе была рада компании. — Это как бы моя комната… — Мы пришли, чтобы узнать, что с тобой случилось, — прямо заявил Норт. — Мама очень переживала, — подтвердила Дейла. Николь задумалась. — Кажется, у меня закружилась голова… очень сильно, и я упала в обморок, — пробормотала она. — А какая у тебя степень, ты успела узнать? — поинтересовалась Дейла после некоторого молчания. Норт тоже подобрался — видимо, сам он просто не решался задать этот вопрос. Николь отрицательно покачала головой. — Первая, хотя очень близко к высшей, — раздался голос из коридора. Дети подпрыгнули. Дверь отворилась и в комнату вошёл отец. Он сиял от гордости. — Часовая стрелка остановилась на одиннадцати. Высшая степень — это двенадцать, но всё равно похвально. И довольно неожиданно, признаюсь. Норт удивлённо присвистнул, Дейла захлопала в ладоши. Николь захлопала глазами. — Правда? — пискнула она. — Правда-правда, — кивнул отец. Но тут его взгляд стал серьёзней. — А теперь нам с вами нужно забрать часовые браслеты. Дети спрыгнули на пол. Все они в предвкушении переглянулись. — Пока только Норт, — предупредил папа. Брат недоумённо оглянулся на сестёр, но пошёл за отцом. Девочки вновь переглянулись, а потом вздохнули и уселись на кровать Николь. Они болтали около часу, когда вернулся отец. В этот раз он забрал Дейлу, и младшая дочь страдала уже одна. Она думала о разных вещах, например, каково это — иметь первую степень. Или высшую, раз она почти её получила. И куда отец забрал брата с сестрой, и почему они всё ещё не вернулись… — Пошли, — вдруг окликнул её папа. Николь подпрыгнула от неожиданности, оторванная от своих дум, и резко села на кровати. Нортон-старший кивнул ей и поманил за собой в коридор. За окном уже начинало темнеть, когда она вышла за дверь своей комнаты.***
В гостиной всё ещё витал тот дымок, который выполз из бутылки. В наступающих сумерках он сверкал ещё ярче, невольно приковывая к себе взгляд. Часов не было — наверное, они стали этим туманом. В руке отца неожиданно появилась часовая стрела. Николь помнила её ещё с детства, папа часто показывал различные фокусы с её помощью. Например, перемещал предметы и возвращал их на место. В этот раз он начал шептать какие-то непонятные слова. Он вывел в воздухе странные символы и поднял часовую стрелу вверх. Она наполовину окунулась в туман. После этого папа начал круговое движение рукой против часовой стрелки, не опуская часовую стрелу. И — о чудо! — туман пришёл в движение, потянулся за ней, закрутился спиралью. Внезапно отец дёрнул часовую стрелу вниз. Дымок последовал за ней. Папа несколько раз крутанул своей стрелой, и они вместе с Николь оказались в центре тумана. Он обволакивал их и светил так ярко, что рябило в глазах. Всё прекратилось также неожиданно, как и началось. Туман вокруг них рассеялся и опустился вниз. Николь охнула — они оказались в абсолютно другой комнате, и тут всё было уставлено часами! Напольные, настенные, с кукушкой — каких тут только не было! Но главной их особенностью были стрелки. У некоторых их вообще не было, у некоторых было по дюжине или около того. И все были минутными, длинными. Ни одной короткой часовой или очень тонкой секундной. Причём, а половину из них был встроен странный символ — круг, разделённый волнистой линией на белую и чёрную половину. На каждой из них было по стрелке противоположного цвета, указывающий на другую половинку. А вокруг них кипела работа. Вырезались новые стрелки из жести, другие прилаживались к циферблатам, в третьи вставляли тот самый символ… — Где это мы? — пискнула Николь, инстинктивно вцепившись в руку отцу. — Мы в моих владениях. Фабрика «Золотой Механизм», «ЗолМех» в народе, — торжественно объявил Нортон-старший. Он улыбался. — Здесь мы и подберём тебе стрелу. — Правда? — удивилась Николь. — Правда, — кивнул папа. — Обычно стрелы выбирают в специальных магазинах, но лучшие там быстро разбирают. Остаются либо самые худшие, либо самые лучшие. — А почему самые лучшие остаются? — полюбопытствовала русоволосая. Отец усмехнулся. — Потому что чаще всего опытные продавцы поднимают цену на них до небес. Бывает, за ту же сумму эфларов можно купить хорошего породистого тонкорога, если знать правильных заводчиков. Лучше я так и поступлю, а лучшие стрелы выберем здесь. Как хозяин этой фабрики и его дети, имеем право. Николь на всякий случай кивнула: «Звучит логично…» Папа улыбнулся и хотел ещё что-то сказать, как был бестактно прерван прошедшим через него работником. Глаза младшей Огневой полезли на лоб. Нортон-старший же поморгал, потом брезгливо поморщился и сказал дочери: — Не волнуйся, это нормально. Эферный туман часового зелья помогает нам перемещаться в разные места, в которых можно купить часовую стрелу. Но только в виде иллюзий. То есть, нас не видит и не слышит никто. Разве что владелец того места, в которое мы попадаем за стрелами — он-то и следит за тем, чтобы все платили за покупки. Николь немного успокоилась. И тут же поинтересовалась: — А как мы тогда заберём часовую стрелу? — Думаешь, это не предусмотрено часовой магией? — улыбнулся папа. — Всё, что ты забираешь из места, куда попадаешь, возвращается в реальность с тобой. А теперь выбирай стрелу, мы и так тут заболтались. Он кивнул на ряды часов. Николь перевела взгляд на них. Много часов. Много стрел. Как тут выбрать? Она задумалась… и вдруг что-то почувствовала. Её словно потянуло влево, к тем напольным часам, на которых было даже не двенадцать, а тринадцать стрел — как будто бы больше некуда их было повесить. Она вытянула руку, и внезапно с циферблата к ней скользнула одна стрела. Платиновая, с тем же круглым символом. Она овилась вокруг правого запястья девочки и полыхнула разноцветными искрами. — Отличный выбор, тебе под стать, — заметил отец. Девочка отстранённо кивнула. Стрела, казалось, пульсировала и только и ждала, чтобы выплеснуть поток магии. — Покрутись, вытянув правую руку вперёд, — начал наставлять её отец. Николь удивлённо посмотрела на него, но сделала как он сказал. И — ещё одно чудо, хотя, казалось бы, чему уж удивляться, — стрела оставила за собой целый шлейф из искр всех цветов. Он обволок девочку, погладил и успокоил. Всё хорошо, всё правильно… Было, пока этот шлейф не врезался ей в спину и не начал вгрызаться туда, прямо в позвоночник. Николь вскрикнула и упала на колени. Всё кончилось быстро, но сказался скорее шок и небольшое жжение. А также ощущение непонятной тяжести, которое внезапно появилось за её спиной. Она тяжело выдохнула… какой-то дымок. Она удивлённо проследила за тем, как он распался на небольшие клочки, из которых стали формироваться буквы… «Огнетень». — Огнетень, — эхом повторил папа, который внезапно оказался рядом. — Теперь это твоё числовое имя. — Моё что? — переспросила Николь. — Числовое имя. Твой личный числовой код в буквах, с помощью которого можно навредить тебе или помочь… а также пользоваться крыльями, у тебя ведь первая степень. — Чем? — удивилась вновь девочка. Папа кивнул ей за спину. Николь медленно повернула голову, чтобы увидеть что-то зелёное с чёрной, отливающей красным, каймой. Теперь и она вспомнила о том, что с первой степени по высшую часовщику полагаются собственные крылья… — Мамочки, — пробормотала она, с удивлением глядя на то, что было сейчас за её спиной. - А... Как летать? — Я научу тебя ими пользоваться, — сказал отец. - И летать, и драться... Николь кивнула, и шок уже уступил место предвкушению. Она — часовщица со степенью, часовой стрелой и крыльями! И это — главное.