Иная параллель

      Маленькая Николь бежала по коридорам замка. По пути ей попадались завалы из древнего мусора, через двери виднелись полуразрушенные помещения. За ней кто-то бежал — девушка, образ которой Николь помнила лишь смутно. В то же время, она была абсолютно незнакома русоволосой, и она не могла понять, откуда вообще «помнила» её. Та, в свою очередь, явно её узнавала — окликала по имени, пыталась задать вопросы, которые девочка не слышала. В пору бы испугаться (как часто вас зовут по имени незнакомые люди?), но Николь чувствовала, что именно за этим она тут и оказалась. Провести её в нужное место, показать, направить…       Николь вбежала в просторную светлую залу. Её она видела расплывчато, и единственное, что для неё было чётким — это две лестницы, идущие полукругом от балкона. Она точно знала, что ей нужно забежать под них и открыть дверь, которую она сейчас не видела… Она почти достигла её, даже увидела контур косяка двери, как вдруг что-то заставило её обернуться…

***

      Николь очень часто видела сон, и всегда просыпалась именно на этом месте. Она хотела ещё полежать, обдумывая те же мысли, что всегда одолевали её после таких снов, но сегодня солнце играло против неё. Луч света пробивался через окно и падал прямо на лицо русоволосой девочке, заставляя её морщиться и искать положение, в котором он не доставал до неё. К несчастью, такого она не нашла, и пришлось вылезти из уютной постельки навстречу новому дню.       Выбравшись из кровати, она закуталась в своё золотистое одеяло, натянула пушистые тапочки на ноги и вышла в коридор. Свет проникал через окно, освещая серые стены обычного остальского дома. Николь уже привыкла к такой обстановке, она даже казалась ей в какой-то степени родной. Наверное, сказываются двенадцать лет жизни в этом доме… Шутка ли — она жила здесь с рождения, а старшие брат и сестра — с двух лет. Стоило бы обвинить в этом отца, но Николь слишком любила его, чтобы навешивать на него ярлыки вроде «преступника» и «предателя». Именно поэтому она, в отличие от их редких гостей, без возмущений прошлась по коридору и уже собралась было ступить на лестницу, как её окликнули.       — Николь! — Девочка оглянулась, чтобы найти источник звука.       Им оказалась Дейла, старшая сестра Николь. К её удивлению, та выглядела опрятнее, чем обычно по утрам — волосы были расчёсаны и собраны в хвост, вместо пижамы она была одета в прогулочную одежду. Белая кофта с рукавами три четверти, подол которой был обшит кружевами, с принтом чёрного кота по центру, а также тёмно-синие джинсы и белые балетки. Это всё хорошо сочеталось с её серыми глазами, в которых сейчас отражалось беспокойство. Разве что не с бледной кожей и светлыми волосами, которые как-то сливались с белыми элементами её одежды. Правда, Николь гораздо более заботило как раз-таки настроение сестры. Она заметно нервничала и почти что с ужасом взирала на утренний вид младшей родственницы. Девушка прикусила губу, взяла младшую сестру за руку и без слов утянула её назад в комнату.       — Дейла, ты чего? — поинтересовалась Николь, с удивлением наблюдая за ней.       Та в это время снова вышла за дверь, воровато оглянулась по сторонам и скользнула обратно в комнату. Не отвечая на вопрос Николь, она критически оглядела её внешний вид и пошла к дальней стене обители младшей сестры. Там располагались её кровать с полупрозрачным балдахином и большой платяной шкаф, служивший Николь гардеробом. Дейла бесцеремонно открыла его створки и залезла внутрь чуть ли не наполовину, стараясь выудить что-то из бардака, царящего внутри. Николь встала в центр круглого бежевого ковра, лежащего на полу рядом с кроватью, и скрестила руки на груди.       — Если ты сейчас же не расскажешь мне, по каким причинам ты копаешься в моих вещах, я пожалуюсь папе на то, что ты вмешиваешься в моё личное пространство! — вальяжно заявила младшая Огнева, пристально смотря на старшую сестру. Та перестала рыться в её вещах и теперь с искренним удивлением взирала на девочку. Потом она тряхнула головой (отчего отдельные светлые волосинки выбились из причёски) и выпалила:       — Сейчас внизу готовятся к вечеринке! Нас попросили не мешать, но также предупредили, что могут в любой момент зайти к нам.       Глаза Николь округлились. Неужели сегодня?! Она мельком зыркнула на календарь с красивыми картинками, олицетворяющими каждый месяц, и прикусила язык. Помеченная красным кругляшком дата сразу же приковывала внимание, а она даже не потрудилась передвинуть на неё бегунок. Дейла проследила за её взглядом и притворно вздохнула, прежде чем вернуться к экспедиции по шкафу Николь. Вскоре она выудила оттуда какое-то платье, не глядя кинула его на кровать и попросила его надеть. Николь с интересом посмотрела на него, пытаясь припомнить, откуда оно у неё. Серо-коричневое прямое платье, открывающее плечи, с рукавами три четверти, расширяющимися к низу. Все срезы были красиво отделаны светлой, почти белой тканью с узорами, а на рукавах были ещё и оборки. На Николь оно очень хорошо сидело, она даже покружилась в нём. Дейла, в это время пытавшаяся достать светло-бежевые балетки из недр шкафа, улыбнулась сестре.       Николь подошла к ней и, проделав какие-то хитрые махинации с вечно падающими предметами гардероба, вытащила те злосчастные балетки. Дейла улыбнулась ей и сказала обуться, пока она «покопается в её бижутерии». Сестра и вправду прошла к той стене, в которой располагалась дверь. Там стоял её письменный стол, на котором она расположила шкатулку с украшениями и многие другие вещи, которыми почти не пользовалась. Постоянно востребованными на нём были только ручка, карандаши и скетчбук.       Николь нравилось, конечно, пользоваться своей бижутерией, но больше ей нравилось их рисовать. В её скетчбуке было много зарисовок украшений, и некоторые из них даже отец, относившийся ко всему со скептицизмом, признавал очень красивыми и хорошо продуманными. Мама же с восторгом относилась к каждому украшению, нарисованному её дочерью, и просила сделать ей такое же в будущем. Именно из-за просьб Ниры она и решила пару лет назад, что будет ювелиром, и пока от этого отступать не собиралась. А когда они вернутся на Эфлару… Николь даже зажмурилась. Отец говорил ей, что с помощью часовой магии она сможет сотворить и не такие изделия, которые рисует сейчас в скетчбуке. Девочка много раз представляла себе, как размахивает такой же часовой стрелой, как у Нортона-старшего, и создаёт такие украшения, которыми все восхищаются… Но её посвящение пройдёт только перед самым их возвращением на Эфлару, а до этого после вечеринки должна пройти ещё неделя. Хотя после долгих двенадцати лет такой срок — просто звук для Огневых.       Пока Николь мечтала о своём часовом будущем, Дейла выудила из её шкатулки металлическое украшение и ловко нацепила его на шею сестре. Она очнулась, только когда щёлкнула маленькая застёжка, и быстро сунула ноги в балетки. Старшая сестра удовлетворённо кивнула и сказала:       — Теперь можно пойти за Нортом.       Николь кивнула, и сёстры тихо вышли в коридор. Он пустовал, хотя теперь младшая слышала, как переговаривались какие-то незнакомые голоса внизу. Николь даже удивилась, как не обратила на них внимания раньше. Дейла прокралась к комнате Норта и постучалась в дверь. Николь последовала за ней, и вскоре они уже вдвоём долбились в дверь старшего брата.       (Конечно, он был старше Дейлы лишь на несколько минут, ведь они являлись двойняшками, но в данной ситуации это было абсолютно неважно.)       В итоге из глубины комнаты раздались какие-то звуки и шорох. Им открыл заспанный Норт, у которого на голове оказалась подушка. Брат окинул их долгим возмущённым взором и, кажется, не совсем понял, по какой причине они его разбудили. Но, если Дейла просыпалась первой, то Норт спал до последнего, и он не любил, когда его будили раньше положенного. В конце-концов брат сообразил, что сёстры стоят возле его двери не просто так, и даже не из желания поиздеваться над ним с утра пораньше, и впустил их в свою обитель.       Сколько Николь себя помнила, в комнате брата всегда был бардак. На полу вечно лежало что-то, чего там точно не должно было быть, и найти нужную вещь, даже при желании, было абсолютно невозможно. Правда, Норт ориентировался в этом хаосе воистину по-хозяйски: он знал, что и где валяется, и яро убеждал сестёр и маму в том, что у этого есть своя логика. За двенадцать лет Николь так и не поняла, в чём именно она состоит, и продолжала проверять наличие у себя каких-либо вещей, которые могут легко потеряться, перед входом в обитель Норта. Поэтому она автоматически похлопала себя по бокам, совсем забыв об отсутствии карманов на платье. Дейла покосилась на неё, но уже через полсекунды набросилась на брата:       — Ты что, ещё спишь?! Ты хоть помнишь, какой сегодня день?! — Норт посмотрел на сестру. Судя по выражению его лица, он отчаянно пытался понять, о чём она говорит, но явно в этом не преуспел. Поэтому он вздохнул и спросил:       — Ну и какой? — Дейла чуть было не задохнулась от возмущения. Николь, которая в свою очередь тоже забыла о празднике в их доме, попыталась приободрить брата понимающей (с её точки зрения) улыбкой. Тот ответил ей недоумевающим взглядом и, кажется, с новой ясностью осознал, что сёстры пришли к нему по какому-то важному поводу. Который он, к тому же, наверняка знал и благополучно забыл. Норт открыл рот, чтобы вновь задать свой вопрос, уже второй сестре, как вдруг Дейла обрушилась на него с тирадой:       — Как это «ну и какой»?! Мы же вчера ещё об этом говорили! Двенадцать лет ждали этого дня! Это же ориентир нашего будущего, показатель скорого возвращения на родину! — девушка показательно возвела руки к потолку. Николь в который раз подумала, что её сестре надо бы играть в театре, либо книги писать. К сожалению, ни тем, ни другим Дейла заниматься не собиралась, оставив все планы для Эфлары и часового мира в целом. Норту, правда, было не до таких мыслей — он в ускоренном темпе вспоминал, что именно забыл этим утром. Наконец, его лицо осветилось пониманием, и он выскочил в коридор. Потом вернулся, нырнул в шкаф и, выудив оттуда какую-то одежду, пулей вылетел за дверь.       — Переодеваться пошёл, — удовлетворённая результатом, сказала Дейла. Она подошла к кровати Норта и начала её расправлять. Николь точно видела, как оттуда полетели крошки, упаковка чипсов и даже какой-то комикс. Она подняла его и осмотрела обложку. Фу, опять эти супер-геройские истории! Норт ей все уши прожужжал, какие они классные, и что ей надо бы их почитать. Девочка, в свою очередь, не увлеклась ни одной из них, и каждое их упоминание только усиливало в ней неприязнь к такого рода историям. В конце-концов, они и так живут (точнее, будут жить) в волшебном мире, так для чего вообще им эти комиксы? Она кинула их туда, откуда взяла, движимая давним страхом нарушить «идиллию хаоса». Так выражалась мама, когда шла убираться в комнату Норта: «пойду разрушу эту идиллию хаоса». Маленькой Николь очень нравилось это выражение, но сама она повторять подвиг матери боялась. Сейчас она и сама бы не вспомнила, почему именно: наверное, потому что не хотелось лишний раз раздражать и без того нервного старшего брата…       — Эй! — возмутился Норт, вошедший в комнату. Николь перевела на него взгляд, и очень удивилась, как у парня получилось достать такие подходящие вещи с первой попытки. Выглядел он вроде бы просто (белая клетчатая рубашка и светлые джинсы, на ногах — кроссовки), но такая одежда ему вполне подходила. Норт подошёл к Дейле и начал возмущаться по поводу того, что она перемешала «нужные ему вещи» с «этим ненужным хламом». Сестра, тряхнув головой, смело заявила:       — Если эти вещи тебе не нужны, убери их на место!       — Они на месте!       — Какое же это место, если они на полу?       — Их место на полу, чего уж тут непонятного?!       Николь переводила взгляд с сестры на брата и обратно, следя, как они перекидываются фразами. Несмотря на слегка повышенные тона, её веселили споры двойняшек. Мама когда-то сказала им, что они могут ругаться с зеркалами, чтобы не портить друг с другом отношения. И вправду — Норт и Дейла были похожи друг на друга, как две капли воды. Они одинаково морщились, очень похоже удивлялись, радовались… И даже краснели во время споров абсолютно одинаково и в одно время. После этого Николь не раз видела, как брат или сестра ожесточённо доказывали что-то зеркалам, что её особо веселило. В особый раж её ввёл тот момент, когда на Норта, доказывавшего зеркалу, что он имеет больше права на печенье, вывалилась госпожа Мортинова. С её слов, она просто решила зайти на чай и поделиться последними новостями часового мира. Папа подтвердил, что дал Елене разрешение воспользоваться зеркальным переходом, и посмеялся над обоими участниками происшествия. После того случая Норт и Дейла снова стали спорить между собой, чтобы снова случайно не попасть в такую странную ситуацию.       Внезапно в коридоре раздался стук. Двойняшки притихли и одновременно посмотрели в ту сторону. Николь медленно развернулась лицом к двери. Оттуда раздался мужской смех, после чего кто-то пару раз постучался. Не дождавшись ответа, загадочный «некто» вошёл и оказался Мираклом, лучезарно улыбавшимся всем троим. Из-за его плеча в комнату заглядывала Елена Мортинова собственной персоной, заметно раздражённая. Наверное, ей не нравилось торчать наверху, в то время как внизу что-то явно начиналось.       — А вот и наши ребятки! — удовлетворённо проговорил Миракл, по очереди оглядев каждого из ребят. Найдя их внешний вид приличным, он хлопнул в ладоши и сказал: — Ну что, детвора, спускаемся! Вечеринка уже начинается!