Терпеть его не могу!

По пути до общаги Бэкхен не затыкается про Кренделечка. Этот пушистый комок хоть иногда выходит у него из головы? Надеюсь. Не хотелось бы думать, что он может отвлекаться на котенка, с упоением терзая мои губы и почти откусывая ухо. Мне эгоистично хочется, чтобы в этот момент его голова была занята исключительно мной. - Накормить надо этого троглодита, - заключаю я. - А то так до утра слушать можно, где он там бедненький, где замерзший, ну и где голодный, естественно. - Конечно, голодный! Два дня без меня. Исхудал, наверное, - обеспокоенно бурчит Бэкки. - Похудел и сбросил! - поправляю я. - У него там такой запас за ушами, что пара дней диеты этой морде не повредит. И не думаешь же ты, что вы с Исином одни его подкармливаете? Да в распоряжении этого хвостатого лорда каждая вторая - ой, кому я вру! - каждая первая омега нашей общаги. А общага не одна. И ты представь, что к этому пушистому паразиту еще заморские делегации с колбасой кочуют. Простая арифметика, зайчик. Учитывая, что животинку нам заводить нельзя, а возле каждой общаги живет как минимум по два-три представителя фауны с ушами, хвостами и жалостливой моськой, вся нерастраченная энергия и безмерная ваша омежья, а иногда и не только ваша, любовь направляется на заботу о приличном количестве пушистых комков. Даже при рассчете, что кормите вы их каждые два дня, а отсчет первого дня знакомства у каждого добродетеля индивидуален, то при всей коварности теории вероятности и малости среднего арифметического все равно выходит, что по сравнению с нами Крендель и иже с ними жрут в итоге стабильнее и сытнее относительно массы, потребности и нормы. Он ж растет как на дрожжах. - Он маленький, ему надо. И за что ты его так не любишь? - дует губки Бэкхен. Как раз останавливаемся на светофоре. - Ревную, - признаюсь я, чмокая любимую ладошку. Чудо вытягивает руку и поправляет мой завернувшийся воротник. - К котенку? Серьезно? Ну ты дурак! - Ко всему. Не обращай внимания. Моя неадекватность в твоем отношении усугубляется только, а тут еще Кренделечек. Надеюсь, ты не думаешь о нем, когда я... когда мы... Бэкхен отстегивает ремень и дотягивается до моей щеки. Легкое прикосновение губ расслабляет. - Нет, в этот момент я не думаю вообще. А о Кренделечке тем более. - Это радует, - улыбаюсь я и чмокаю в ответ. Бэкхен возвращает ремень на место. Кренделечек, похоже, не сильно скучал без нашего отсутствия - обертки от двух сосисок, крышечка с йогуртом, печенька с повидлом - какой идиот до этого додумался? - красноречиво свидетельствуют о том, сколь многие в эти два дня озаботились существованием этого ушастого недоразумения. А Бэкхен тискает мурчащий комок и скармливает с руки ветчинную нарезку. Маленькие зубки профессионально кромсают мясные кругляши на кусочки, стремительно исчезающие с ладони. Не менее профессионально Крендель расправляется с молоком в крышечке и кусочком сыра, заботливо отломленном Бэкки от большой головки, купленной домой, кстати. Еще несколько минут я наблюдаю за этим безобразием и даже слегка чешу Кренделя за ушком, пока тот не цапает меня когтем за палец - нет, он не забыл, как мы топили его в раковине с шампунем и кто держал его маленькие лапы. Но вот прилив нежности окончен, котенок уложен на место и прикрыт шарфом, а остатки провизии припрятаны в дальний уголок. У меня сбор вещей занимает от силы минут десять. Бэкхен еще копошится и болтает с собирающим вещи Кенсу, когда я объявляюсь на пороге их комнаты. Омега приветственно кивает и шутливо машет рукой, разгоняя воздух под носом. - Ой, не надо. Я далеко от тебя. С наступающим, кстати. - И тебя, - улыбается сосед. - От него тобой сильно пахнет. - Я старался, - заговорщицки подмигиваю я. Они с Бэкхеном перекидываются парой слов, а я вспоминаю про некоторые планы. - Приедем обратно, в кино надо сходить. Собирались же вместе. Кенсу растерянно хлопает глазами. - С вами? Думал, ты забыл. - У меня не настолько хреновая память, - уточняю я, под пристальным взглядом Бэкхена, сам себе давая по губам. Тот улыбается. А сборы все продолжаются. На моих глазах омега укладывает в сумку теплые тапки, варежки и упаковку крекеров - вчера утром мы бессовестно про них забыли. Укладывает с тихой улыбкой, из-под челки поглядывая в мою сторону. Это наша маленькая тайна, родной. И мне с трудом верится, что столько всего произошло менее чем за двое суток. Как стремительно мы летим... к чему? Бэкхен примеряется к сумке - тяжеловата, и относит ношу к порогу. Я понесу, и пусть даже не возникает. А то вспоминаю, сколько весят зеркальце и подводка, и волосы встают дыбом по всему телу, даже там, где вставать им не положено. На ногах, например, извращенцы! Кенсу закрывает рюкзак, спускает с кровати большую сумку и обреченно вздыхает. - Нам из каждой комнаты надо телепортацию настроить. - Ты это все сам потащишь? - в ужасе разглядываю я груз. - Может, тебя подвезти? - Отец заберет, но позднее. Просто заранее все собрал. Навязчивая мысль щекочет затылок. - Поехали, - в итоге выдаю я. - Раньше дома будешь. Кенсу ловит взгляд Бэкхена, усердно кивающего головой, потом вновь смотрит на меня и, поджав губы, обдумывает заманчивое предложение. Цепляет с кровати рюкзак, щелкает выключатель настольной лампы и шутливо интересуется у Бэкки только одним: "А он нормально водит?". Бэкхен хохочет, ныряя в ботинки. - Лучше, чем мы с тобой. Я пока жив, как видишь. - Уговорили, - машет рукой Кенсу и пытается поднять свой багаж. - Куда?! - обрываю я. - Дверь закрывай, атлет. Подхватываю с пола две сумки и несу вниз, слыша, как эти двое хихикают и о чем-то шепчутся за моей спиной. Вот заговорщики!