Терпеть его не могу!

Ставлю машину напротив его дома. - Приехали. За тобой заехать завтра? - Сам доберусь, - щекочет мою коленку Бэкки. - Только без сундука, ладно? Бэкхен отстегивает ремень и тянется ко мне. Нежно ведет пальцами по щеке и вовлекает в поцелуй. - Постараюсь. Заправляю за ухо прядку. - Позвони, если с сумками будешь, хорошо? Отстегивает меня и, помогая отодвинуть сиденье назад до упора, перебирается ко мне на колени. Придерживаю, по-хозяйски расположив лапищу на его заднице. - Не отстанешь, да? - удобно устраивается Бэкхен. - Не отстану, - подтверждаю я, прихватив губами нежную кожу за ухом. - Хорошо, я позвоню. Он улыбается, прикасается губами и отвлекает нас от всех проблем на ближайшие, черт его знает сколько, минут... Никакими словами, сколько бы ни пытался, не смогу описать, насколько люблю прикосновение этих губ. Насколько безвольной тряпкой становлюсь, стоит чуть приобнять меня за шею и пробежать пальчиками вниз, от уха до ключицы. И как замирает сердце, если юркий язычок мажет по мочке, оставляет влажный, небрежный след. Пара подобных приемов, глубокий, чувственный поцелуй - и Бен БэкХен с чистой совестью может поставить меня во главе любой военной операции, даже нелегитимной. Я слова не скажу. Буду занят безуспешными попытками отыскать крышу во всех четырех направлениях света. И я ее вряд ли найду, надо заметить. Цветочная поляна расцветает на моей коже, нарисованная аккуратно подточенными ноготочками. Розовые полосы расчерчивают шею. Расстегнуто несколько пуговиц на рубашке, и перед омегой - целый холст. Он рисует на груди, украшает ключицы витиеватыми узорами и иногда задевает соски раскрытой ладонью, "стирая" свои шедевры, успокаивая, поглаживая. Целует нежно, чувственно. Пару раз ощущаю, как дрожь проходит по телу, пробивает от макушки до пяток. И я даже несильно дергаю ногой, словно получив молоточком по колену на медицинском осмотре. Бэкхен хихикает над моими особо откровенными реакциями до тех пор, пока я не даю волю рукам. Одна ладонь проходится вверх по спине, с силой прижимая ближе, а вторая и вовсе по-хамски откровенно устраивается под пуловером на груди. Подушечки пальцев находят горошину соска, а Бэкхен в ответ резко выдыхает мне в висок и ерзает на коленях. Я совсем плюю на приличия, опуская оба кресла в лежачее положение и заваливая Бэкхена на спину. Омега улыбается, обнимает за шею и покрывает поцелуями мои щеки. После быстро ориентируется и устраивается сверху вновь, стянув ботинки и сжав мои бока коленями. Я не сбегу, мой драгоценный, - никогда и никуда. Легкий пуловер тянется вверх - омега остается в простой майке. Ремни вытягиваются, чтобы массивные пряжки не травмировали нас. Бэкхен укладывается сверху, одновременно дорасстегивая на мне рубашку. Последняя пуговичка сдается этим ловким пальчикам, и омега блаженно ведет одной рукой вверх. Ловлю тонкое запястье и чмокаю в середину ладошки. Бэкхен смущенно кусает губу и в ответ только целует меня в висок. Лежу и балдею от самого момента: тягуче медленно и сладко, интимно и сокрушительно нежно - мы целуемся с полчаса, просто удобно развалившись на сиденьях. Прикрыв глаза, отдавшись во власть ощущениям, ненавязчиво касаясь кончиками пальцев оголенной кожи. Густой аромат кофе висит в воздухе. А Бэкхен все продолжает сводить меня с ума. Запах молока и ванили кружит по салону, мешаясь с моим. А я все продолжаю осыпать поцелуями тонкую шею, улыбающиеся губы и любимые руки. Мы стоим друг друга. Все это время омежка не перестает хихикать и напоминать о своем ангельском характере: мочка уха изгрызена кровожадным хомячком, волосы взъерошены, и на шее и ключицах почти не осталось не помеченных Бэкхеном участков. Он беспощадно кусает мои пальцы и губы. А потом в приступе одуряющей нежности считает и холит длинные реснички. Наслаждаемся друг другом и никак не ожидаем стука в боковое стекло. Бэкки недовольно отрывается от меня, тычется носом в шею и вытягивает назад одну ногу, восхитительно изящным и ловким движением попадая по кнопочкам на руле. В цирк его работать пристрою, потому что с третьего раза окошко открывается... Появляется лицо взрослой омеги. Тот, не скрываясь, вдыхает насыщенный аромат, с потоком свежего воздуха вырвавшегося из салона, и приветливо улыбается. Словно так и должно быть. Бэкхен, лежа на мне, замирает, а мне видно, как пальчики вцепляются в обивку кресла. - Вечер добрый. Темнеет на улице. В супермаркет уже доехал, а вы все сидите. Эм... Лежите. Бэкхен, пригласил бы домой. У нас пирог ягодный к чаю и пара конфет на закуску. В общем, жду к столу. Только пакеты разгружу из машины. Бэкхен сокрушенно выдыхает. - Па, иди в дом, мы все принесем. Оценивающий взгляд пробегает по мне, и омега, кивнув, уходит. Внутри все обрывается, когда до меня доходит весь масштаб катастрофы. Омега все это время наблюдал, успел доехать до супермаркета, вернуться. Как же мы увлеклись? И теперь я лежу в одних джинсах и расстегнутой, помятой рубашке, сверху на мне - его чадо с задранной майкой и фиолетовыми губами. И всем этим мы занимались едва ли не под окнами их семейной кухни. Кто там готов был под землю провалиться? Ты, Бэкки? Двигайся, я готов к путешествию в преисподнею прямо сейчас.