Терпеть его не могу!

Печенье из бумажного пакета расходится по рукам за считанные секунды. Мы с командой сидим в центре зала и бессовестно крошим на пол, смакуя каждый кусочек. - Все-таки Исин божественно готовит, - замечает один из ребят и ловит отвалившийся кусочек шоколада. Я не успел сказать, кто готовил печенье. Просто зашел в зал с пакетом и тут же оказался в центре внимания. - Да, - согласно тянут остальные. - Печенье пек Бэкхен, - кратко сообщаю я и в следующие несколько секунд наблюдаю за тем, как вытягиваются лица и открываются рты. - Бэкхен? - неверящим тоном спрашивают альфы. - А что вас так удивляет? Команда переглядывается, рассматривает остатки печенья в своих руках и упирается взглядом в пустой пакет. - Внезапно. Я прекрасно понимаю, что это общее впечатление. Они не привыкли оценивать Бэкхена с хозяйственной стороны. И вкуснейшее печенье повергает их в шок, потому что вдруг оказывается, что этот омега может не только стервозничать и вилять задницей. Да, он сверхталантливый, и те, кому он демонстрирует хотя бы некоторые свои стороны, безмерно ему за это благодарны. - А он классно готовит, - доносится со стороны. - В курсе, - отрезаю я. Через несколько минут на площадке уже переодетая команда ждет моих указаний. Им немного неловко, но вскоре они забывают об этом. Крис приходит посреди тренировки, садится рядом и протягивает руку: - Ты не мог все сожрать и мне не оставить. Вот ведь засранец! Но я все равно достаю из кармана толстовки целофановый пакетик с тремя печеньками и незаметно отдаю другу. Видели бы вы, как он пытается незаметно их сожрать, повернувшись к залу спиной. Вообще без палева. - Ммм, слушай, а Бэкхен охеренно готовит. - Крис облизывает пальцы и сетует, что добавки не будет. - Еще один, - вздыхаю я. - Не, я понимаю, что он должен хорошо готовить, но это печенье просто оху... - Крис спотыкается о мой взгляд. - Чудесное, чудесное печенье. - Вот-вот, - киваю я в знак одобрения и как бы невзначай указываю другу на ботинки, усыпанные крошками из пакета. - Только не слизывай. Стервозность тоже воздушно-капельным путем передается? А то где-то я эти формулировки уже слышал. Бэкхен снова дежурит у постели Исина. Температура спадает и вновь возвращается, поэтому Крис боится куда-то омегу везти. Бэкхен развлекает его всеми силами. Они даже смотрят на планшете сериал и позволяют присесть рядом, когда я заглядываю проверить больного. Нет никаких лишних разговоров и слов. Они находят какие-то нейтральные темы, и Исин слушает про вчерашние приключения с разрыхлителем и мукой. - Чанель, ты такой молодец, - сквозь смех хрипит Исин. Горло болит, и ему неприятно, но он не может остановиться. - И как ты его не убил? Бэкхен пожимает плечами: - Представил, что потом надо будет заново оттирать пол, а еще где-то его закапывать. Оно мне надо? Исин хохочет, из-за больного горла почти беззвучно, а следом сильно закашливается. Бэкхен бежит за стеклянной баночкой. - Подоткни ему подушки, - бросает он мне, набирая сироп в ложечку. - А ты открывай рот, - это относится уже к Исину. И тот послушно глотает травяной сироп и ложится обратно под одеяло. Бэкхен моет ложку и бегом возвращается к своему подопечному, прикасается ко лбу и недовольно цокает языком. - Опять температура? - догадываюсь я. - Угу. - И Бэкхен обеспокоенно рассматривает Исина. - Давай-ка ты поспишь еще, а? - Только не уходите. Можешь сесть ко мне на кровать, включить что-нибудь. Если я усну, не страшно. - И Исин хлопает рядом с собой по одеялу. - Не хочу спать один. - Будто кто-то собирался уходить, - недоумевая бурчит Бэкхен, но тапочки возле кровати оставляет. Он садится поверх одеяла, подложив под спину подушку, подставляет Исину свое плечо и принимается за поиск следующей серии. Я тем временем устраиваюсь на полу и кладу голову на край кровати. Палец омеги зависает над экраном планшета. Все же он чувствует меня не хуже, чем я его. - Чанель? - Голова раскалывается, - признаюсь я. Бэкхен задумывается: - Лекарство дать? - Не надо: само пройдет. - Как хочешь, - хмыкает он и продолжает поиски. Пусть хмыкает сколько угодно, пока вообще интересуется, что со мной. - Да не эту я просил, - рычит на планшет чудо и морщит нос. Приложение не хочет, чтобы омега нашел нужную серию. Он так увлечён этим занятием, что даже не замечает, что Исин все это время не сводит с него глаз. И если я еще могу угадывать, о чем думает Бэкхен, то выражения лица Исина для меня в семидесяти процентах случаев непереводимы. Уверен, будь тут Крис, он бы не глядя сказал, что происходит в голове его омеги, но то Крис. Пусть для меня Исин - хороший друг, но расшифровывать его мне не дано. У меня уже есть один недорасшифрованный объект, предлагающий таблетку от головной боли. Сложность в том, что он же и вызывает напряжение, к ней приводящее. Но он же - мое лекарство. На экране начинается заставка очередной серии, и Исин, хрипя, пытается сделать ставку, кого же увидел главный герой, что в конце предыдущей серии так переменился в лице. Бэкхен предлагает свой вариант, и они с замиранием сердца ждут развязку ситуации. Исин засыпает посреди серии, и Бэкхен сперва делает тише, а потом и вовсе выключает, потому что я тоже клюю носом. Глаза закрываются, и мне хочется избавиться от головной боли, но она не желает исчезать. Бэкхен позволяет Исину совсем во сне сползти с подушки и мягко прикасается к его волосам. Я пришел только проведать омегу и должен был бы давно заниматься своими делами. Но уходить от них мне не хочется, так что я так и остаюсь сидеть, пока Бэкхен позволяет. Первое прикосновение к голове заставляет меня сжать кулаки, лежащие на коленях. Бэкхен осторожно перебирает прядки на затылке и не останавливается, когда я поднимаю на него взгляд. Он мягким нажимом заставляет меня повернуться обратно и продолжает касаться волос. Головная боль капитулирует. Она просто не может мучить меня, пока Бэкхен рядом. Лучше любой пилюли, сильнее любого сиропа, он лечит меня просто тем, что сидит рядом. И я почти проваливаюсь в сон, когда омега делает глубокий вдох - и колыбельная пригвождает меня к полу. Тихо и спокойно, Бэкхен напевает мотив, иногда вплетая в него слова. И я, как отчаявшийся параноик, ищу в каждой ноте обращение к себе. Мне кажется, будто он поет не для Исина, не для себя, будто он поет только мне. И весь остальной мир не слышит, потому что это что-то секретное и зашифрованное. То, что только я один на всем белом свете могу разгадать. Я не замечаю, как засыпаю под легкими прикосновениями его руки. Одно могу сказать точно: мне снится нечто светлое и радужное, ясное, теплое и родное. - Они тебя в плен взяли? - голос Криса над головой меня будит. Бэкхен слышно улыбается и шепотом рассказывает альфе, что они с Исином делали эти несколько часов и какой была температура в последний раз. Я открываю глаза и не торопясь поднимаю голову. - А тебя к себе не пустили, да? - Крис протягивает мне руку, помогая встать, и предлагает выпить всем по чашечке чая. Но сперва прикасается к щеке Исина пальцами и укладывает его поудобнее, пока Бэкхен слезает с кровати. - Мне и там было неплохо, - отвечаю я, когда мы с другом набираем воду в чайник. Бэкхен почти беззвучно возится с чашками в комнате. - Все в порядке? - одними губами спрашивает Крис и обеспокоенно следит за выражением моего лица. Я киваю и тепло улыбаюсь. Голос Бэкхена до самой ночи будет петь в моей голове. Исин просыпается под звон ложек и требует свою порцию. Когда я ухожу, Крис с Бэкхеном стоят над омегой и ждут сигнала градусника. - Доброй ночи. Исин, надеюсь, что завтра тебе будет лучше, - бросаю я, завязав шнурки. - Доеду - позвоню. Крис с Бэкхеном хором угукают, а Исин со страдальческим лицом машет мне рукой на прощание. Крендель греет мне одеяло, пока я принимаю душ, а потом почему-то недовольно мяукает, когда я его благодарю и перекладываю на другое место. И чего он возмущается? Утро пятницы начинается неплохо. Крендель трется о ноги, тактично намекая на добавку, и кофе даже не кажется отвратительно горьким. Казалось бы, как можно испортить готовый напиток, в который требуется лишь добавить воды, но иногда я умудряюсь накосячить и в этом. Подушечка на сиденьи напоминает о недавнем происшествии. Хотя сильнее всего напоминает об этом синяя мошонка, но я стараюсь не смотреть на нее при каждом посещении ванной, чтоб не расстраиваться. В ответ на сообщение для Исина звонит Крис. Пока у омеги нет температуры, он везет его домой, не смотря на протесты сонного сокровища. Исин хрипящим голосом требует вернуть ему телефон, но Крис велит спать и не выглядывать из шарфа. - Третьи сутки только и делаю, что сплю! - возмущается Исин. - Привет хотя бы передай. - Ему тоже. Пусть поправляется, - отвечаю я раньше, чем Крис успевает продублировать слова омеги. - Слушай, хотел узнать, чем отблагодарить Бэкхена, - произносит Крис. - Он так помогал эти два дня. Что ему понравится? Может, конфеты какие или торт? - Ему понравится, если ты больше не будешь в нем сомневаться, - прямо говорю я. - Понял, - вздыхает Крис. - И все-таки, какие конфеты он любит больше всего? - С орешками. - И я улыбаюсь в трубку, вспоминая, как омега хомячит кусочек за кусочком, а потом уточняю: - Только не с фундуком. Он не любит фундук. Но шоколадка с дроблеными орешками будет в самый раз. - Дробленые орешки, - повторяет друг. - Хорошо, я понял. А по поводу моего отношения: мне стыдно за это. - Скажи это не мне. - И я выворачиваю на проспект. Крис согласно мычит и кладет трубку. Две пары пролетают стремительно. Мы только и успеваем записывать за профессором, а он строчит мелом по огромной доске и иногда объясняет что-то сам себе под нос. Рупор ему на юбилей подарить, что ли. Через три часа такой активности и напряжения очень хочется есть. В потоке студентов я спускаюсь по широкой лестнице на первый этаж, краем глаза замечая две макушки. Они двигаются по узкой лестнице, и мне слышен голос Кенсу, немного беспокойный. Он всего на секунду ловит мой взгляд прежде, чем толпа тащит меня через холл в сторону столовой. Я прохожу всего десяток метров, когда за спиной слышится пронзительный крик. - Чанель! Голос Кенсу никогда не казался мне таким оглушающе громким, таким страшным. Потому что что-то в его интонации заставляет сотню студентов остановиться. Поверх голов я высматриваю омегу и стремительно пробираюсь обратно. Сумка, как на назло, несколько раз срывается с плеча. Но я напуган больше, чем раздражен. Голос Кенсу не идет из головы. Да сколько времени нужно, чтобы пройти десять метров? Чертовы десять метров по коридору! Студенты на лестнице жмутся к перилам, и я наконец нахожу Кенсу. Омега стоит на площадке между этажами и выглядит таким беспомощным, что я не сразу понимаю в чем дело. А когда понимаю... В ушах грохочет, и пальцы дрожат от ужаса. Бэкхен лежит у ног Кенсу, и мое сердце срывается вниз вместе с россыпью карандашей, которые в наступившей тишине со звоном катятся по ступеням. - Чанель, - сдавленно повторяет Кенсу, ища хоть какого-то ответа. Клянусь, больше никогда в жизни я не хочу слышать свое имя таким голосом. Я хочу вообще перестать слышать, а потом забыть. Забыть, как страшный сон, потому что я нашел свой самый страшный кошмар. Он лежит у ног Кенсу, а карандаши с грохотом катятся, катятся, катятся...