Не в ту больницу попал...

Жгучее знойное солнце жаркого летнего дня никому не идёт на пользу. Вторые сутки уже продолжалось бессмысленное сражение за неподелённый кусочек территории, а люди продолжали умирать, не выдерживая сумасшедших нагрузок. С одной стороны, спасать раненых и утилизировать трупы — было его работой, с чем он, конечно же, не спорил, это его осознанно выбранная профессия. Но с другой стороны, постоянно наблюдать за павшими телами, успокаивать рыдающих родственников и возлагать на себя все надежды — тот ещё стресс, так и до ручки дойти можно. Вот и сейчас он работал над очередным своим пациентом, пострадавшим от глубокого ножевого ранения в живот. Удивившись, как тот вообще выжил, врач принялся творить под воодушевляющие крики коллег. Гениальность, что досталась ему от рождения, позволяла вершить чудеса на ровном месте, используя подручные средства. Но то, что было даром в юные годы, когда тот только начинал прославляться своими чудотворными спасениями, оказалось его проклятием, обернувшимся в обязанность, при которой он должен будет всю свою жизнь спасать людей. Вы задумывались, какого живётся людям, которых высшие силы наградили даром? Жизнь в богатстве и роскоши, всеобщие почёт и уважение, бесплатная земля и сотни тысяч рабов — именно так среднестатистический крестьянин представляет себе существование такого «счастливчика». Но будьте уверены, что зачастую это обычные люди со средней зарплатой, проживающие в небольшом домике вдали от всех, потому что «богом прокляты», как любят говорить бабки из деревень. И вместо столь желанного почёта, они всё больше утопают в работе, получая от людей равнодушное «спасибо». А бывают и вовсе недовольные попадаются, видите ли, его зашили некрасиво или лекарство неподходящее дали. Вот так, исцеляешь людей, а получаешь в ответ неблагодарность… Впрочем, работать на войне было не так уж и плохо. Зарплата здесь повыше, да и люди искренне тебя благодарят за спасение, не то что те, деревенские. Врач достал из-за пазухи имевшуюся иголку с ниткой, а в карманах нашёл неплохое обезболивающее. Отобрав у одного из сослуживцев бутылку водки, он продезинфицировал рану солдата, насухо вытирая платком и тут же зашивая подтянутую кожу. Приложив к месту уже другой платок, он пришил и его, дабы тот не отвалился при активных движениях. Проводив раненого до выхода, врач помахал ему рукой и пожелал удачи в сражении. Ему было всё равно, кто победит, лишь бы их, военных врачей, не трогали. А им остаётся лишь работать и радоваться жизни. Пока существует война, у них есть работа, а пока есть работа, они счастливы. В определённое время врач выходил на поле боя, прикрываясь белым флагом, чтобы его никто не трогал, и начинал выискивать пациентов, находящихся в критическом состоянии. Как-то раз он излечил целую группу солдат, просто приложив к их ранам подорожник, правда, в случае с открытыми переломами, этот трюк уже не работает. Засмотревшись на пылающий горизонт, он и не заметил человека под ногами, в результате чего тут же полетел на землю. Приподнявшись, врач подполз к раненому, что еле дышал. Мужчина средних лет наверняка уже дожидался старухи с косой, готовясь отойти в мир иной. Врач считал своим долгом спасти этого беднягу, как можно быстрее доставая всё, что успел захватить с собой из базовой аптечки. — Беги, дурак, — солдат мёртвой хваткой вцепился в руку доктора, не давая тому достать лекарство. — Твоё время ещё не пришло… — не успев договорить, он дико застонал от боли, отключаясь без сил. Поступок благородного человека, что пытался всеми силами спасти врача, вызывал у него ещё большее желание спасти страдальца. «Будь у тебя хоть чума, я всё равно найду лекарство», — оптимистичный настрой придавал ему энергии и мотивации для спасения. Не успел он и нитку в иголку вставить, как раздался грохот, и ударная волна снесла всё в радиусе ста метров. А следом ещё и ещё один… Не успел доктор и опомниться, как взрыв произошёл прямо под ним, разнося куски его худощавого тела по разным углам земли. И мелькнула мысль его, что вот он, тот самый момент, когда наконец он увидит тот свет, будет передан в руки бога и жить счастливо и припеваючи… Ан-нет, не в этой вселенной, видимо. Он проснулся от чьего-то писклявого голоса над ухом, что совершенно не уважал чужой сон. Приоткрыв глаза, доктор понял, что лежит уже не на земле, а в холопской больнице, куда сбрасывали каждого нищего. Однако, что странно, люди были одеты в какие-то лохмотья, сшитые наспех из всего, что под руку попадёт, будто бы и не знакомы с модой вовсе. В Европе каждый уважающий себя крестьянин носил рубашку и подпоясывал её вручную расшитым красным поясом, но эти люди будто бы вышли из четырнадцатого столетия, где ещё никто не имел понятия о красивой одежде. Присмотревшись к разбудившему его человеку, он понял, что тот и европейцем-то не является. Полностью заросший чёрными волосами, словно животное, оно жестами пыталось что-то объяснить, так как его язык, похожий на турецкий, был врачу незнаком. Забив на незнакомца, доктор попытался вспомнить, как он здесь оказался и почему не умер. Неужели из-за его дара высшие силы ему и умереть спокойно не дадут? Снова бросив свой взгляд на уже кричащего от безысходности человека, он обратил внимание на небольшую язву на его животе. Тут же бросившись к нему, он зарисовал её внешний вид, прощупал и понюхал выделившийся гной. — Чёрт меня побери, это же чума! — восторженно воскликнул врач, неизвестно чему радуясь. Однако, он всегда мечтал опробовать свои силы против этой болезни, поэтому, попросив своего новоиспечённого пациента не уходить, быстрым движением приложил к язве первый попавшийся ему на глаза листочек. Как по волшебству, язва начала рассасываться, отваливаясь вместе с засохшим гноем. Однако в этот раз что-то пошло не так, и на месте язвы образовалась новая, ещё больше, а область вокруг неё принялась кровоточить, испуская из больного последний дух. Вскоре, с мучительным воплем и скрюченным от боли телом, неизвестный упал без сил, успев проклянуть врача. Это была первая смерть на счету доктора Штейна. Оправившись и с трудом сбежав из больницы, что по неясной ему причине усиленно охранялась, доктор отправился исследовать местность. Горы трупов тут и там, что бесславно пали под коварной чумой, чёрной смертью. Торговцы, находившиеся рядом, на всю улицу кричали о каком-то волшебном спасении. Заинтересовавшись, Штейн подошёл к одному из них, расспрашивая о товаре. Благо, торговец был немного образован и понимал его язык. — Что ты продаёшь в этом пакетике, уважаемый торговец? — Великая магия и сила целебных трав соединилась под воздействием покорного слуги Мехмета, что обязался служить народу верой и правдой! «Н-да, народная медицина, не иначе». Пройдя немного вперёд, он заметил небольшое зеркало, стоявшее среди товаров грубого мужика. — Почём товар будет? — Ты по-турецки не говорить — я тебя не обслужить, — отрезал он, даже не смотря в сторону доктора. Но уже боковым зрением Штейн заметил в себе перемены: шрам на всё лицо, полученный на своей первой войне, исчез, морщины разгладились, а глаза играли ярким блеском. Да и место, где он оказался, не предвещало ничего хорошего. Неотёсанные крестьяне, варвары и те, кто зовут себя магами (типичные шарлатаны) — все они, казалось, и не подразумевают о наличии медицины, что будет получше пакета с травами. И что, спрашивается, делать в этом мире гениальному военному врачу? Действительно, вселенная умеет шутить.