Overtime

- Ваше приглашение, сэр, - басит широкоплечий секьюрити и Чанёль отрывает взгляд от экрана мобильника, недоуменно глядя на застывшего в дверях громилу. В недобром прищуре маленьких глаз агрессивно настроенного сотрудника безопасности читается недоверие вперемешку с легким скепсисом. Пак сдувает со лба мешающую прядь и, задорно улыбнувшись угрюмому вышибале, быстро прохлопывает ладонями все карманы в поисках злосчастного приглашения. Взгляд охранника обещает ему все муки ада. - О, вот же оно, - восклицает Чанёль и вытаскивает из заднего кармана мешковатых джинсов сложенный в три раза измятый листок. Наличие приглашения никак не отменяет полыхающих в темных глазах глубин ада, что ждут его когда-нибудь однажды, зато его наконец-таки пропускают внутрь. Выставочный зал такой же раздражающе белый, как и прочие, а от обилия стекла и хрома хочется размозжить себе голову о ближайшую сверкающую поверхность, внеся хотя бы легкое разнообразие в окружающую стерильность. - О, мистер Пак! – Распорядитель светится неподдельным восторгом и Чанёль почти верит его слащавой улыбке, натянуто улыбаясь в ответ. Громила на входе хотя бы был искренен в своем желании насадить его на вертел и предать анафеме. - Мистер Гурич, - Чанёль старается не запнуться о непривычные звуки забугорной фамилии распорядителя, всматриваясь в блеклые глубоко посаженые глаза на немолодом тощем лице. - Как жаль что вы не успели к первой части! Как жаль! Фуршет уже в самом разгаре, ждем только вас! – тараторит Гурич, утягивая его вглубь угнетающей белизны. - Только меня и ждете, да, - шепчет Чанёль, кривовато улыбаясь, но судя по восторженному лицу Гурича тот далек от тонкостей сарказма. Фуршетный зал битком набит гостями. Пак едва успевает выхватывать в толпе знакомые лица и тут же теряет их из виду. В воздухе витает тяжелый аромат дорогого парфюма и терпкого алкоголя. - Мистер Пак Чанёль! – Провозглашает Гурич, словно и так каждый в этом зале занят не тем, что пялиться прямо на него. Хотя, наверно так и положено на собственной выставке. Чанёль неуверенно взмахивает ладонью, краем глаза замечая размазанную по запястью и пальцам масляную краску и темное крошево угля на рукаве свитера. Зал аплодирует. Наверно это хороший знак – думает Пак и уверенней машет перепачканной рукой. Словно прочитав его мысли, рядом материализуется официант с подносом маленьких забавных бутербродиков на разноцветных шпажках и парой бокалов шампанского. - Канапе? – Учтиво интересуется официант и Чанель нагребает с пяток крохотных бутербродов, с горечью осознавая, что быть ему на этом фуршете голодным. Не то что бы он пришел сюда пожрать, но все же. Забрав с подноса один из бокалов с шампанским, он закидывает в рот парочку мелких закусок и уверенно шагает вглубь зала. Его цель обнаруживается почти сразу. В самом центре событий. Сехун стоит оперевшись локтем о барную стойку. В тонких пальцах пузатый бокал с темным янтарем напитка. Черный костюм то ли мал, то ли до неприличия заужен. Черная же рубашка и галстук превращают весь силуэт в один плавный изгиб. Выбеленные пряди кажутся еще более контрастными на фоне темной ткани и Чанёль готов продать душу всем богам и демонам мира за кусок холста и огрызок угля! - Мистер Пак! – Сехун наконец замечает его или просто мастерски отыгрывает удивление – непонятно. Салютует бокалом грозя разлить благородный напиток. - Мистер О, - скалится Чанёль вкладывая в безобидную фразу как можно больше яда и раздражения, что клокочет где-то в горле, перекатываясь на языке горьковатым послевкусием. А может все дело в маленьких гадких бутербродиках что он сжевал по ходу. - Итак, звезда нашего вечера, дамы и господа, - снова салютует Сехун. - Не смею отбирать ваши лавры, мистер О, - звучит резковато, но кажется никто не обращает внимания. - Ну что вы, ведь все мы здесь сегодня именно благодаря вам и вашему таланту, мистер Пак, - пугающий оскал неудавшейся улыбки замирает на тонком лице и Чанёль почти физически чувствует скопившееся в воздухе напряжение. Но, судя по расслабленным позам и гулу голов, его чувствует только он. Если бы кто-то спросил у Чанёль прямо в это мгновение, какая нерадивая кошка пробежала между ним и известным меценатом – О Сехуном, то Пак скорее съел бы за раз все мерзенькие канапе что разносят здешние официанты, чем смог бы дать ответ на данный вопрос. Может быть потому, что ответа попросту не было. Наверное, так сошлись звезды или как там говорят, когда не могут найти никакого оправдания имеющемуся положению? Так и тут. Просто О Сехун терпеть не мог Пак Чанёля, а Пак Чанёль терпеть не мог О Сехуна. Боготворил его. Но выносить более пяти минут был не способен. Чанёль бы посмеялся, если б так сильно не тянуло не то придушить мерзавца, не то банально выебать прямо на глазах у толпы. - Если бы не ваша безграничная щедрость, мистер О, - прозвучало как-то скомкано после затянувшейся паузы и Сехун одарил его сочувствующим взглядом доброго дедушки перевешивая чаши весов в сторону избиения. - Ну, что вы, что вы, не только мне все мы обязаны возможностью созерцать прекрасное и развивать нашу культуру и искусство! Слишком пафосно даже для тебя – зло подумал Чанёль, хватая с ближайшего подноса сразу два бокала. В одном оказалось снова шампанское, а во втором розовое вино. Не лучшее сочетание. Сехун ловко оттолкнулся от полированного дерева столешницы и, ловко маневрируя между гостями, направился прямо к Чанёлю. Пак залпом влил в себя розовое вино и отставил бокал. - Чем обязан? – Он против воли чуть склонил голову, сводя на нет небольшую разницу в росте, что была между ними. - Много чем, но у нас здесь праздник, а не деловая встреча, - улыбнулся Сехун, снова напоминая за что же Пак его не выносил! За высокомерие и показательную надменность. За бесящую самоуверенность и просто возмутительную вседозволенность! Внимательный взгляд пробежался по нему словно каленым железом. Сехун задержался на каждой детали лишь на мгновение: упавшая на глаза темная прядь, растянутый ворот свитера, разводы краски на запястье, пятно растворителя на правой штанине джинсов, остатки уличной пыли на светлых носках кроссовок. Быстрые колкие взгляды, каждый прямо в цель. Словно он заранее знал, куда надо смотреть! Чанёль привычным жестом оттянул край мешающего ворота. Тонкая вязка легко подалась. Насыщенный горчичный оттенок немного выцвел от времени, но на фоне строгого костюма Сехуна, черного, как и его мрачная душонка, и явно сшитого на заказ, он все равно выглядел несколько неуместно. - О, я очень люблю праздники, мистер О! – Громче чем нужно сказал Чанёль привлекая лишнее внимание близко стоящих людей. - Что вы тут опять затеваете, господа? – Гурич вырос, словно из-под земли и его бесцветные глаза снова оказались прямо напротив Чанёля, вынуждая всматриваться в их мутную бесконечность. По неясным Паку причинам Гурич считал их лучшими друзьями! Как безумному старикашке вообще удалось прийти к подобному выводу он старался не думать. - Наш дорогой Сехун снова, как и всегда предложил отличнейшею идею, мистер Гурич, - не удержался Чанёль, сваливая Гурича и его бесящий энтузиазм на не менее бесящего Сехуна и с интересом наблюдая что же тот ответит приставучему старику. - Да… кхм… Я, собственно… предложил мистеру Паку организовать еще одну выставку, - секунды радости сошли на нет и уже во всю вовлеченная в обсуждение толпа уставилась на него полными ожидания глазами. Чанель бросил на Сехуна полный ярости взгляд. На бесстрастном лице не дрогнул ни мускул. Только темные глаза светились неподдельной радостью. Почти детским восторгом. Краешки губ приподнялись в намеке на улыбку. Сехун радовался так откровенно, что это было видно невооруженным взглядом. Эта гнида отдала его на растерзание толпы богатеньких толстосумов и прихлебал! Не то что бы сам Пак не пытался сделать то же самое минуту назад, но это все равно выводило из себя. Гурич уже начал дергать его за рукав от нетерпения, грозя к чертям стянуть с него старенький и немного великоватый свитер. - Что ж. Да. Мистер О весьма щедр. Так что… да. Выставка будет! – Слова складывались в некое подобие текста, но Чанёль еще и сам не понимал, какой смысл хочет в них вложить. Сехун приподнял брови в заинтересованном жесте и даже немного наклонился вперед, словно в желании лучше разглядеть и расслышать, как же Пак будет выворачиваться из сложившейся ситуации. Где-то рядом пару раз щелкнули затворы фотоаппаратов и моргнули яркие огни вспышек. Прекрасно! Значит, его заявление пойдет в прессу! Именно об этом он и мечтал сегодня утром, выбираясь из теплой постели в своей мастерской. Все что ему было нужно сделать - это пережить пару часов скуки, немного невкусной еды и Сехуна. А не вот этот вот все! Замершая в ожидании толпа загудела как потревоженный улей. Фотоаппараты защелкали активнее. Сехун ухмыльнулся. У него ничего нет для новой выставки. Он это знает. Сехун это знает – лично следивший за вывозом полотен из мастерской. - Да! Так вот…, - Чанёль открыл рот, не зная, что сказать дальше. Еще один щелчок камеры. Рукав сильнее сполз с плеча под напором едва не прыгающего на месте в ожидании продолжения Гурича. Знакомый колючий взгляд обжег кожу. Чанель чуть повернул голову, переключая внимание с толпы на Сехуна. Тот замер, вытянувшись напряженной струной. Кажется, еще немного и он как Гурич заскачет на месте от нетерпения. Светлые волосы растрепались, пряди упали на острое лицо рваными росчерками. Верхняя пуговица черной рубашки выскользнула из петли, и ворот немного разошелся, обнажая белое горло и кадык. Контраст белого с черным. Светлого с темным. Белила и шунгит.* Тихий шорох угля о шершавую поверхность холста затмил все звуки вокруг. Образ распался на штрихи и тени, блики и полутона. - Выставка, - почти прошептал Чанёль, вынуждая всех вокруг притихнуть, чтобы расслышать его. Сехун встретил его немигающий взгляд, смотря с вызовом. С азартом. Почти с обещанием. - Имени О Сехуна, - договорил Пак. Тишина окутала зал. - Но что это значит, мистер Пак? – взвизгнул ничего не понимающий Гурич. Чанёль прервал зрительный контакт, возвращаясь в реальность, и окинув взглядом жаждущую хлеба и зрелищ толпу, прочистил пересохшее горло. - Я нарисую серию картин с мистером О Сехуном, который согласился мне позировать для новой выставки. Обнаженным. – Закончил Чанёль. Зал взорвался шквалом голосов и щелчками фотокамер. Пак немного потерялся от гомона и слепящих вспышек зеркалок. Но обескураженное, растерянное выражение на вечно безэмоциональном лице стоило даже его карьеры, которая теперь явно обречена! Ведь никакой выставки не состоится. Никогда. Об этом Сехун позаботится лично, Пак был в этом просто уверен. - Говорят, все художники немного безумны, - начал Сехун и все вновь притихли. Чанёль ловил каждое слово, смакуя тягучие интонации, не приправленные флером надменного снисхождения к собеседнику. – Боюсь наш уважаемый мистер Пак – не исключение. Но еще говорят, что безумие бывает заразным, так что, я решил, что иногда стоит поддаваться… искушению. Чанёль вдохнул. Внутренности ухнули куда-то вниз. В голову ударила разбавленная алкоголем кровь. Гребаный, мерзкий, изворотливый… Кто-то рядом оглушительно громко захлопал в ладоши. Пак был уверен, что это Гурич, но отвести взгляд от горящих вызовом глаз просто не было сил. Этот мелкий сученыш пытается взять меня на «слабо» – с каким-то пьянящим восторгом осознал Пак, все еще помахивая испачканной в краске рукой прямо в объектив чьей-то камеры. - Это прекрасная новость, господа, для всех нас! – Завизжал едва не доведенный до припадка слишком впечатлительный Гурич. Чанёль еще раз окинул Сехуна внимательным взглядом ища в его облике то ли подвох, то ли ответ. Но тот вновь выглядел достаточно собранным и даже привычно раздражающим. От количества людей на квадратный метр было тяжело дышать. Горло все еще драло. Пак отцепил от себя чьи-то пальцы, грозящие безвременной кончиной его любимому свитеру и прорвался в анфиладу путаных коридоров. Мысли в голове хаотично перескакивали с одного на другое. Его немного вело от выпитого алкоголя и нервного напряжения. Господи и за что ему вообще это все? Он же просто художник! - Сбегаешь? – Знакомый голос настиг слишком внезапно заставив вздрогнуть всем телом. - От тебя? Естественно! Хоть в преисподнюю, - ухмыльнулся Чанёль вспоминая громилу охранника, который его даже узнать не удосужился, хотя это, вроде как, вообще была его выставка. А приглашение которое он показал предназначалось для его +1. Хорошо, что он вообще не выбросил ненужную бумажку где-то по ходу. Это стало бы отличной шуткой! Не пустили на собственную выставку – забавно ведь и правда! Сехун преодолел почти весь коридор, пока Чанёль размышлял. Звон стекла о бетон привлек его внимание, возвращая в реальность. Это Сехун всего лишь поставил бокал на каменный подоконник у широкого арочного окна с видом на сад. - Если скажешь что не мечтал об этом, я тебе не поверю, - немного невпопад выдал О упираясь спиной о кирпичную кладку стены. - Если скажешь, что надеялся не на это, провоцируя меня – я тебе не поверю, - вернул колкость Чанёль, отпивая из чужого бокала. - Но мечтал же, - звучало как утверждение, а не вопрос, раздражая лишь еще больше. То ли своей правдивостью, то ли безапелляционностью с которой было сказано прямо в лицо. - Даже если и так, я пока недостаточно обезумел, - отрезал Чанёль и вопреки собственным словам прочертил указательным пальцем длинную линию от подбородка до впадинки между ключицами. Сехун вздрогнул под неожиданным прикосновением. - Да неужели, - усмешка вышла жесткой, хищной, почти издевательской. - По крайне мере мне так казалось, - Чанёль так и не понял, подумал он это или же произнес. Осталось только ощущение кожи под пальцами и вкус чужих губ вперемешку с привкусом добротного бренди. Пак Чанёль терпеть не мог О Сехуна. Каждую линию гибкого тела. Излом вечно искривленных в усмешке губ. И в каждом штрихе на шершавой поверхности холста он выражал свое нетерпение. В каждом мазке. В каждой неровной тени наложенной нервным движением руки. В каждом блике, утопающем в темной радужке. И нечто безумное было в том, что его нетерпение было столь взаимным.