***
Прошло три недели. Три недели тщетных поисков, задержаний, арестов. Всё бесполезно. Все ведомства тайной полиции Дарлинга не прекращали работы ни на минуту. Москва превратилась в осаждённый город, в который невозможно было ни въехать, ни выехать из него. Армейские части днём и ночью патрулировали мосты, проспекты, площади. КПП на выездах из города стали настоящими цитаделями, преодолеть которые и с военной техникой получилось бы с трудом. Члены правительства передвигались по городу в соответствии со строгими стандартами конспирации, меняя машины и внешность. На улицах редко можно было встретить обычных гуляющих прохожих. Атмосфера царила будто бы перед началом бомбардировки города. Дворец Народов в эти дни по всему периметру был окружён несколькими рядами заграждений и колючей проволоки. А караульных было столько, что если бы они встали вокруг дворца и взялись бы за руки, то создали бы непрерывную сплошную цепь. В воздухе присутствовала какая-то давящая сила, не позволяющая улыбнуться. Все развлекательные мероприятия в городе были отменены, все массовые скопления людей были запрещены. Действовал комендантский час. Все факты говорили о том, что при физическом побеге, футанари бы не успели покинуть черту города. Значит, по мнению руководства, они находились в «клетке», как, впрочем, и сами руководители. На поиск «вероломных захватчиков» была брошена вся доступная техника. В прошлом, в 2030-е, всех до единой футанари удалось обнаружить лишь благодаря спутниковым системам. На них были размещены приборы, устанавливающие биологические особенности существ, настроенные на ДНК футанари. «Всевидящее око» могло обнаружить девушек и в зданиях, и под землёй. От них было невозможно укрыться. Исключения составили лишь несколько малочисленных группок футанари, ушедших глубоко под землю, в многочисленные пещерные системы Северной Америки. Их удалось разгромить лишь в 2050-е годы. Но на территории Москвы таких пещер не было. Девушкам физически некуда было деваться. Но на удивление, спутники ничего не показали ни на первый, ни на второй день, ни на последующие. Всё указывало на то, что их нет в Московском регионе, как и во всех остальных регионах. Ни в одной части Земли их след не был обнаружен. Многочисленные академики и профессора вторили руководству, что биологические характеристики существ не могли измениться — это были всё те же представительницы футанари, что и столетие назад. Но и они не могли объяснить причины такого поистине фантастического исчезновения. Спустя почти месяц после инцидента, паника и страх в руководящих кругах стали спадать. Жизнь в городе начала возвращаться к естественному ходу. О футанари вспоминали теперь реже, и то, лишь как о страшном сне. Многим стало казаться, что и не было вовсе этого инцидента, так молниеносно он свершился. О мерах предосторожности, конечно, не забывали — металлические пластинки «Ангара» уже будто бы вросли в черепа всех сотрудников Дворца Народов. Согласно инструкции, снимать их было не положено. Наконец, «блокада» города спала. Дороги и въезды в столицу были открыты. Истощённые тяжёлым графиком солдаты вернулись в казармы. Свою деятельность не прекращал лишь ЦентрИсполКом, хотя нагрузки, конечно, были уже несравнимо меньше. Министерство Пропаганды ровно через месяц после ввода Чрезвычайного Положения известило граждан о том, что «вероломные инопланетные захватчики» больше не угрожают столице Империалистического государства. Правительство также работало теперь в штатном режиме.***
Гелировский и Пиотровский стояли на залитой дневным светом террасе во Дворце Народов, располагавшейся «на высоте птичьего полёта». На небольшом кофейном столике стояли две чашечки, испускавшие ароматный запах. Весь город был как на ладони. Где-то вдалеке виднелись дымящие заводы и фабрики, ближе — кварталы жилых зданий стиля «ампира». Пиотровский поднял чашечку и сделал глоток. — Что ж, можно отрапортовать о том, что кризис преодолён. — Что-то подсказывает мне, что нам придётся ещё поволноваться, — Гелировский был более сдержан. — Не сквозь землю же они, в самом деле, провалились. — Меня, друже, больше тревожит роль Дарлинга во всей этой истории, — Пиотровский сделал ещё один глоток. — Сначала он «нежничает» с этими заключёнными — не может даже язык развязать. Затем вообще умудряется их упустить… Ты знаешь, в Совете Министров поговаривают… что Дарлинг уже не справляется со своими прямыми обязанностями. — Прекрати, Даник. Я доверяю ему как себе. — Но ты же сказал… — Конечно, сказал. Пусть не расслабляется, — Гелировский тоже взял свою чашечку. — Не забывай, чем мы обязаны Грегору. Без его ведомства не стоять бы нам сейчас и не смотреть с умным видом вдаль… — Многие… некоторые полагают, что на роль директора ФСБ подошла бы Меричковская. Да-да. Она уже долго возглавляет управление внутрипартийной разведки, и в делах намного успешнее Дарлинга. Безупречный послужной список, а отец её… — Я не сомневаюсь в талантах Евгении Михайловны. Она прекрасно выполняет свою работу. Благодаря её «таланту», мы решили многие внутренние задачи. Но Дарлингу она не ровня. Не думаю, что в обозримом будущем ему найдётся замена. Тем более она женщина. Время женщин-высоких руководительниц, думаю, к счастью, уже прошло. Мимо террасы пролетела какая-то крупная птица. — Дрозд, кажется, — обратил внимание Пиотровский. — Вот ведь вольное создание. Летит куда хочет. Не то что мы… — С каких пор ты стал таким сентиментальным? — А с каких пор ты стал таким сентиментальным? Думаешь, со стороны не видно? Ты ведь глаз не отводишь от своей этой стажёрки. Зацепила она тебя, да? — Ой, что бы ты понимал. — Я-то. Ха-ха. Я-то многое понимаю. Три раза был в разводе, — Пиотровский помедлил. — А она действительно… ничего. Если зацепила, то действуй, не медли. — Тоже мне. Эксперт любви. Где она и где я. Я старый человек. У меня уже праправнуки есть… — Формально, вы с ней одного года рождения… Я уточнил. Так что де-юре — вы ровесники. Будет о чём поговорить, к тому же. — Перестань. Как это будет выглядеть со стороны? — А как это выглядит, когда Сторч, наш Сторч, заводит подружку?.. Чего уж тут таить, я и сам не безгрешен… — Не знаю… Может… Может ты и прав… — Только мы творим свою судьбу. Помнишь? Путилин любил это повторять. На город легла пелена вечера. Кое-где уже зажигались огни. В нескольких кварталах от дворца, в Большом театре, сегодня должна была состояться премьера нового спектакля. — Я сегодня приглашён на представление, — весёлым голосом пропел Пиотровский. Он как-то резко повернулся в сторону двери, и вдруг раздался звук упавшей монетки. — Ах, чёрт, опять отклеилась. Уже не первый раз эта «Ангара» слетает, — Пиотровский наклонился, поднял устройство, обтёр о бок пиджака и вернул на прежнее место. Гелировский не заметил этих слов. Он продолжил невесело смотреть на вечерний город. — А кто тебя пригласил? — вдруг опомнился он. Но Пиотровский уже вышел.