Футуристичный тоталитаризм

В этом году август в Москве выдался необыкновенно чудесным. Летняя жара и зной спали, но природа всё ещё оставалась зелёной, пышной и по-своему притягательной. Яркие утренние лучи осветили монолитные московские здания. Тени от всевозможной лепнины и увесистых барельефов складывали причудливую мозаику на редких свободных участках фасадов. Улицы были сегодня пусты — редкость для такого густонаселённого города. По проспектам и многочисленным площадям гулял ветерок — предвестник наступающей осени. Но во Дворце Народов всё было совсем иначе. Он буквально кипел работой. В колоссальном по своим объёмам здании расположились сразу практически все основополагающие ведомства: Администрация президента, Генеральный Секретариат и Центральный Комитет Партии, Президиум Верховного Собрания, неофициально — совет министров, ряд министерств и так далее. Такая машина просто не могла не захлёбываться в работе. В главном кабинете страны, за дверью с золотой табличкой, шло заседание Генерального Секретариата. По традиции, Гелировский восседал во главе стола, а двенадцать секретарей — перед ним. В отдалённом конце довольно просторного помещения расположился вспомогательный персонал и младшие чины, занятые своей каждодневной работой. — Господа. Сегодня на повестке дня, — начал Руководитель, — несколько важнейших для страны вопросов. Значимость их сложно переоценить. Первое. Министерство текстиля сегодня спустило разнарядку по моде на следующий, 2141-й год. В моде в следующем году будут: платья серые, голубые и бежевые следующих моделей… Это касаемо женщин. Теперь по мужчинам… Предлагаю голосовать. Кто за утверждение, — Дмитрий Михайлович поднял руку, за ним — все остальные. — Единогласно. Второе. Более важное. Министерство Пропаганды вчера на пленуме ЦК представило новый набор агитационных песенных роликов для Часа культуры. Это было согласовано с комитетом ГосТелеИнтернетРадио. Предлагаю голосовать за утверждение. Единогласно. Прекрасно. Единогласные решения, без дискуссий и обсуждений, принимались последовательно уже на протяжении нескольких десятилетий. За этими двумя «важнейшими вопросами» последовал ещё десяток, не менее «важных», принятых, разумеется, единогласно. — Григорий Наумович, — Гелировский подозвал к себе помощника. — Эту резолюцию необходимо провести через Президиум и утвердить в качестве соответствующих положений. Приступайте. Руководитель помедлил и продолжил, лишь когда помощник скрылся за дверью. — И ещё, — продолжил Дмитрий Михайлович. — Необходимы некоторые реформы в экономической сфере. Я говорил с Советом министров. Есть убеждённость в необходимости деноминации и… Руководитель не закончил. Его перебил звук распахивающейся двери и быстрые шаги только что вышедшего чиновника. — Что такое, Григорий Наумович. Что-то экстренное? — Да. Да. Очень важное, — задыхаясь, произнёс он и вручил Дмитрию Михайловичу увесистую красную папку. При кратком взгляде в содержимое папки, на лице президента появился нескрываемый ужас и одновременно гнев. — Господа. Наше заседание окончено. Увидимся в следующий понедельник. Даниил Максимович, Андрей Михайлович. Задержитесь. А ты, Гриш, найди Грегора Теодоровича. Ах да, и Сторча тоже. — Дим, что случилось такое? — вопросил Премьер-министр Даниил Максимович Пиотровский, являвшийся давним, ещё школьным другом Гелировского. Тот лишь тяжёлым, будто свинцовым, взглядом посмотрел на товарища. Через несколько минут недостающие члены коллектива были в сборе. Настала обстановка некоторой секретности, несмотря на то, что в кабинете, в дальнем конце, всё ещё безмятежно работали люди. Среди них — и «временные безбилетники». — Сегодня, господа… сегодня, господа, — он не знал, как начать. — Мы стоим на пороге… возможных потрясений. Внутрипартийная разведка выявила сегодня утром… неслыханное… невозможное… — Что там, что такое?! — не выдержал Министр Пропаганды Правдин. — Они выявили… присутствие некоторых… инопланетных, я бы сказал, … представителей в нашем обществе, — набравши в грудь воздуха, он на выдохе продолжил. — Это футанари. На лицах всех присутствующих появился неподдельный, чистый, без примеси гнева, ужас. Сильные мира сего, увенчанные сединой и лысинами мужи дрожали и не могли вымолвить ни единого слова. За столами в конце кабинета работа тоже остановилась. Паузу прервал, не без дрожи в голосе, Министр Обороны Сторч. — Н-невозможно… их же… они же… — Их всех уничтожили ещё в 2032-м! — совладал с собой Грегор Теодорович, директор ФСБ. — И тем не менее. Их присутствие было зафиксировано в Подмосковье. А теперь это. Фотографии. — Можно взглянуть? — Я думаю, Даниил Максимович, вам не понравится… увиденное. — Но как они могли оказаться, здесь, у нас? Мы избавились ото всех. Всех до единой. Не осталось никого. Мы десятилетиями за этим следили. И вот теперь… — Вопрос не в том как, Андрей Михайлович, вопрос в том, что нам теперь делать? А я напомню вам. Свой взор, тогда в 30-х, футанари в первую очередь направили на нас, на высших руководителей. На него, — Гелировский указал на огромный портрет В. В. Путилина, висящий за его спиной. — Я и сейчас не уверен, что каждый из нас отдаёт отчёт своим действиям. Возможно, кто-то из нас уже под гипнозом. Я понимаю. Я понимаю. Никто из вас сказать об этом, конечно же, не сможет. Но тем не менее. Постарайтесь подать знак. Итак, если кто-то из нас попал в зависимость от этих… существ, пускай попробует сообщить нам. Сейчас. Повисла пауза. Никто из сидящих за столом не шелохнулся. — Что ж. Это ещё ни о чём не говорит. Ладно, в любом случае, вполне возможно, что это — никакое не вторжение, а единичный случай. Всё это, естественно, является Гос. тайной… И ещё. Воздержитесь от… интимных отношений с незнакомками. По крайней мере, пока всё не определится. Собрание закончено, — последние слова Гелировский произнёс как можно тише, практически шёпотом.