Миина ошибка

Спустя пару десятков минут, вся компания уже заходила в холл больницы, названной полицейским, и направлялась к стойке администрации. Подойдя к стойке, за которой сидела миловидная брюнетка, Бустаманте-старший обратился к ней с нетерпением: — Подскажите пожалуйста, в какой палате Мия Колуччи? Девушка, которую привезли сегодня. — Она в реанимации, это прямо по коридору и на лифте на второй этаж. — Спасибо.       Не дожидаясь разрешения, вся процессия чуть ли не бегом отправилась по указанному администратором адресу. Взлетев на 2 этаж, все направились к двери, на которой красными буквами светилось слово «Реанимация». Но внутрь их никто не пустил. Дежурившая там медсестра сказала, что девушке делается сложная операция и если кто-нибудь отвлечет от неё доктора, то она может не выжить. Немного успокоившись, компания расположилась на стульях, стоявших неподалеку. Никто не произносил ни слова. Только Пабло и Кристофер злобно косились на Мануэля, пожелавшего поехать вместе со всеми. Соня, тихо всхлипывающая на плече мужа, легко поглаживала руку рядом сидящей Мариссы. Бустаманте-старший пытался ободрить свою супругу. А родители Кристофера пошли в кафетерий на первом этаже купить кофе. Ночь обещала быть длинной. Спустя несколько мучительных часов, показавшихся вечностью, из операционной, наконец, вышел измученный врач. К нему тут же ринулись Пабло, Марисса, Соня, Франко и Серхио. — Доктор, что с моей дочерью? — Обратилась к врачу Соня, поддерживаемая мужем. — Девушка перенесла тяжелейшую операцию, от нанесённых ей увечий пострадал ребёнок. Мы не смогли предотвратить выкидыш. — Что с ней случилось? О каких травмах вы говорите? — В ужасе воскликнула Марисса. — Сеньорита несколько раз была подвергнута насилию — спокойно поведал доктор, — после таких увечий мало кто вообще остаётся в живых. В любом случае, сеньорите придется дать показания полиции, как только она окрепнет. После операции она несколько часов проспит, пока не пройдет действие снотворного, а затем я смогу пропустить вас к ней. Первые две недели ей необходимо находится под наблюдением врачей. Иначе без определенной медицинской помощи девушка не сможет в будущем иметь детей. А теперь, если вы не возражаете, я вернусь к другим пациентам. — Доктор, сколько их было? — Дрогнувшим голосом спросила Соня. — Пятнадцать. — Собравшись, было уходить, врач добавил: — Да, и кому-то придётся сообщить сеньорите Колуччи о потере ребёнка.       До конца не осознавая весь масштаб трагедии, Пабло кинулся на Мануэля с кулаками: — Это из-за тебя. Это был твой ребёнок.       Нещадно колотя обидчика его принцессы, Пабло хоть немного приходил в себя. Его успокаивала мысль о том, что его малышка осталась жива и что с медицинской помощью они смогут ещё завести ребёнка. К слову, никто из присутствовавших не пытался остановить Бустаманте-младшего. Спустя несколько минут, в течение которых лицо Мануэля напоминало маску из фильма ужасов, Франко будто очнувшись, встал и оторвал Пабло от брюнета. — В чём ты обвиняешь Мануэля? — Возмущённо начал отчитывать будущего зятя Франко, — в том, что моя дочь предпочла тебя ему?       Марисса тихо не то вскрикнула, не то всхлипнула: — Вы же ничего не знаете. Мия никому не рассказывала о причине их расставания кроме нас с Пабло. — То есть как это? — Соня оторвалась от созерцания белых стен больницы. — Она решила не тревожить вас и боялась волновать тебя, мама — продолжила Марисса тихим голосом. — Всё это началось около трёх месяцев назад. Она стала чувствовать, что ацтек от неё отдаляется, он перестал приходить к нам в дом, они совсем перестали гулять. Будучи совершенно наивной, она не могла поверить, что Агирре мог завести кого-нибудь на стороне, особенно, после проведенных каникул на Галапагосских островах этим летом. Потом вроде всё наладилось, и она успокоилась. Но спустя месяц Мию стало тошнить и утром, и ночью. Она перестала толком есть, спать, была бледной и измученной. Стала много плакать. Чаще стала закрываться в своей комнате и реже бывать, где бы то ни было за пределами своей спальни. Потом она решилась сделать тест на беременность. В итоге, тест оказался положительным. Затем, для большей уверенности моя сестренка обратилась к врачу, который наблюдает маму. Та подтвердила, что Мия беременна. Срок был около месяца. Она сначала жутко испугалась. Как такое могло случиться? И ей всего 17. Как отреагируем мы и в особенности её парень, поскольку отношения между ними охладели. И она опасалась, что Агирре от неё уйдет — Марисса специально не называла брюнета по имени, показывая тем, что он потерял всякое её расположение, — и в тот день, когда они помирились, по мнению Мии, она бежала с утра к нему в комнату, чтобы сообщить, наконец, приятную новость, и застала его кувыркающегося с Соль. А перед тем мы с Пабло, заметившие её состояние выяснили, что отношения Ривароллы и Агирре не мимолетная интрижка. На тот момент они обманывали мою сестру уже третий месяц.       На этих словах Пабло опять рванулся к брюнету, но был остановлен рукой отца: — Нечего о него руки пачкать, сынок. Поверь, все обидчики Мии ответят в той или иной степени. Я об этом позабочусь.       Немного успокоенный словами отца, Бустаманте-младший отошёл к Кристоферу, облокотившемуся о стену. Марисса уткнулась в плечо жениха и тихо всхлипывала. Соня, после рассказа дочери, нервно теребила край новомодной блузки. На слёзы сил уже не было. Достав из сумочки успокоительное, которое ей прописала врач, женщина протянула одну Мариссе. — Так, значит, вы с Мией не по-настоящему собирались жениться? — Обратилась к Пабло молчавшая до этого момента мать. — Почему? Я её люблю, она меня тоже. Я сделал ей предложение, она согласилась. Что в этом не настоящего? — Недоумённо воскликнул её сын. — Значит, это все из-за тебя, Мануэль? — Строго обратился к тому Франко.       Молчавший Агирре, казалось, сразу поник и осунулся. Но всё же нашел силы заговорить: — В какой-то степени да. Но чем дольше я был с Соль, тем больше она мне надоедала. И сегодня я расстался с ней. Пришел к вам. Хотел поговорить с Мией. — Зачем-то стал оправдываться мексиканец. — Ты не имеешь никакого права говорить с ней, даже смотреть в её сторону не смей — сквозь крепко сцепленные челюсти прорычал Пабло. — Ты знал, что моя дочь носит твоего ребёнка? — Не обращая внимания на блондина, продолжил Франко. — Нет — удручённо ответил Агирре. Теперь он начал осознавать всю тяжесть своей вины перед Мией. Франко замолчал, тяжело дыша, будто пробежал марафон. Но продолжать допрос не было смысла. В конце коридора показался врач. Подойдя к компании, он обратился к Колуччи-старшему: — Сеньор, ваша дочь перевезена в палату и скоро должна отойти от наркоза. Вы можете её навестить, но не всей толпой — грозно оглядел мужчина всех, кто стоял в приёмном покое. — Девушке нужен покой и любые излишние эмоции ей противопоказаны. Ей предстоит долгий путь реабилитации. Но под нашим надёжным присмотром мы поднимем её на ноги.       Было решено, что сначала к Мие пойдут Франко и Соня. Потом Марисса и Кристофер, потом Пабло (надо сказать он рвался первым), а затем и остальные, кроме Агирре. Ему ясно дали понять, что видеть Мию ему не в кокй мере нельзя.       Спустя несколько минут, Франко и Соня уже заходили в палату к дочери. Вид её, их ужаснул. Вся в проводках и с кислородной маской на лице, Мия казалась настолько маленькой и хрупкой, что почти сливалась с больничной койкой. Глаза девушки были закрыты, аппарат, к которому была подсоединена девушка, мерно пищал. Подойдя ближе, Соня опустилась на рядом стоявший стул и аккуратно взяла Мию за руку. А Франко встал за спиной жены.       Спустя пару секунд Колуччи начала приходить в себя. Глаза её как будто налились свинцом, каждая клеточка болела, голова гудела, а горло нещадно разрывал кашель. И, наконец, сделав усилие, Мия Колуччи распахнула глаза. Пока всё, что она увидела — это белый поток, взгляд опустился ниже — белые стены. Повернув гудящую от боли голову, блондинка увидела родителей. С трудом она сжала руку, которую до сих пор нежно сжимала Соня, проговорила: — М, а м а. — Да, солнышко. Я тут — Соня была счастлива, что Мия пришла в себя и к тому же первый раз она назвала её «мама» с тех пор как они с Франко поженились.