.
5 марта 2018 г. в 10:08
— Где Майк?
Это первый вопрос, который задает Уилл, когда просыпается и видит Нэнси, стоящую здесь, и она прикрывает свой рот руками так, будто только что увидела что-то, что шокировало её до глубины души. Но Майка здесь нет. И мгновения до ответа пронзают его кожу, как самые острые иглы, и холодный ужас наполняет его.
— Майк в порядке, дорогой, — говорит его мама, улыбаясь, её рубашка и волосы пропитаны потом, но морщины на лице расправляются от облегчения. — Он вместе со всеми твоими друзьями ждет нас и Элевен дома.
Что-то в животе Уилла бухает вниз.
— Элевен?
— Да, она вернулась. Она ходила с Хоппером делать то, что ты нам сказал. Закрывать врата, — отвечает вместо мамы Джонатан и тяжело приземляется на пол возле кровати. Он выглядит куда старше, чем Уилл помнит его.
Новости не успокаивают Уилла, скорее вертятся у него в голове, как назойливые мухи, неспособные затихнуть, и он отталкивает мысли обо всем этом куда подальше, не желая иметь с ними ничего общего.
Он падает обратно на подушки и выдыхает.
*
Дни тянутся медленно, вслед за осенним листопадом друзья Уилла с восторгом ожидают Весенний бал. Дастин и Лукас продолжают думать о лучших способах пригласить девчонок на танец, и каждый их новый подкат как минимум в сотню раз смешнее предыдущего.
— Что на счет «Почему бы тебе не потанцевать со мной, малышка?», а? — спрашивает Дастин, поправляя свой воображаемый галстук и подмигивая. — Кто сможет ответить «нет» на это?
Все фыркают.
— Ага, нет, Дастин, ни одна девушка не захочет танцевать с тобой после того, как услышит это, — ухмыляется Лукас, сидя на кресле.
— А ты сам-то как вообще собираешься их на танцы приглашать? — отвечает Дастин и оборачивается к Майку. — Что ты скажешь Эль, Майк?
Уилл вздыхает и отводит взгляд на окно. Вид, к которому он так привык, кажется ему куда более интересным со своими почти голыми деревьями, теряющими последние листья с каждым новым дуновением ветра, чем постоянная болтовня о девочках, романтике и отношениях. Каким-то образом со всем, что творилось вокруг, Уилл упускает момент, когда их привычная рутина изменилась, и ей на смену пришло все это.
— Я просто спрошу у нее, не хочет ли она со мной потанцевать.
Уилл оборачивается, только чтобы увидеть Майка, неспособного сдерживать собственный восторг.
— Ну так это только потому, что Эль сама без ума от тебя! — восклицает Лукас, раздраженно взмахивая руками, и щеки Майка горят все ярче, пока он продолжает сидеть и счастливо улыбаться.
Уилл сидит прямо напротив него, ничего не говоря, лишь наблюдая за Майком с легкой, вежливой улыбкой. Чувства Майка исходят прямо из сердца и очевидны абсолютно всем в этой комнате. И Уилл должен быть счастлив за него, он не понимает, почему все это тревожит его настолько, почему ему приходится убеждать самого себя. Он счастлив за Майка, разве нет?
Он счастлив.
Майк представил Уиллу Элевен после пары дней отдыха, которые потребовала Джойс. И ямочки на щеках Уилера были заметны издалека, даже несмотря на то, что тот пытался не выглядеть странно, когда Уилл и Элевен присматривались друг к другу. Она была тихой, как и он, Элевен внимательно оглядела его и лишь кивнула в ответ на тихое «привет» Уилла.
— Они никогда этого не признают, но Уилл — лучший друг Майка. Они знают друг друга с детского сада, — вмешивается Лукас, протискиваясь в дверь на пару с Дастином, с огромным количеством еды в руках. В его словах, однако, нет ни капли враждебности, Лукас просто констатирует это как всем давно известный факт.
В остаток вечера Элевен смотрит на Уилла лишь иногда, украдкой, в те моменты, когда она не занята разговором или Майком. Уилл же, наоборот, не может дождаться, когда же вечер закончится, и он сможет вернуться домой, в свою комнату и к своим рисункам. Подвал Майка ещё никогда не казался Уиллу настолько маленьким и удушающим, даже во время рассказов остальных об его собственном исчезновении, которые он слышал до этого уже бесчисленное количество раз, как в этот вечер, когда все только и делают, что расспрашивают Элевен об её силах. К этому моменту Уилл уже в курсе, что она, должно быть, по-настоящему потрясная, раз Майк ею так сильно увлечен.
Уилл знает это.
Он не одержим Демогоргоном, больше нет. Уилл очень надеется, что всё осталось позади, даже если его подсознание не может так просто отпустить это, напоминая обо всех ужасах ночными кошмарами. Но, в конце концов, это всего лишь кошмары, и какими бы ужасающими они не были, он всегда просыпается в холодном поту и бодрствует после, и вся грусть со страхом выплескиваются на подушку, и как бы он ни мечтал поговорить с Майком, он никогда этого не делает.
Весь день Уилл звонит Майку, и нежный голос Миссис Уилер отвечает ему Оу, его нет дома, дорогой, он пошел проведать- к Джейн, а затем она обещает передать Майку, что Уилл звонил.
Это происходит раз. Второй.
Майк никогда не перезванивает.
Уилл отступает и дает ему пространство, несмотря на растущую тревогу и меланхолию, что преследуют его тенью и никогда не уходят.
Даже в школе, где Элевен — сейчас Джейн — отстает по учебе ото всех и не находится ни в одном из их классов, Уилл и Майк, если — что случается довольно редко, — и остаются один на один друг с другом, то они говорят об уроках или случайном фильме, который вся компания смотрела вместе, но никогда о чем-то более значимом. Уилл, не знающий, что ему делать, большую часть времени просто притворяется, что все в порядке.
А время идет.
Они празднуют четырнадцатый день рождения Дастина, Майка, до дня рождения Лукаса остается совсем чуть-чуть, а Уиллу, как самому младшему в их компании, остается лишь ждать.
*
Однажды его мама приходит домой и видит Уилла, сидящего в одиночестве перед телевизором. Она наблюдает за ним с кухни, но затем вздыхает и садится рядом. Джойс выключает телевизор и, наконец, заставляет Уилла взглянуть на нее.
— Эй, дорогой, я видела твоих друзей в городе. Они, вроде как, собирались пойти посмотреть фильм, — Уилл отворачивается, и она нежно касается его ладони. — Почему ты не с ними?
— Просто так, — отвечает Уилл, все ещё избегая взгляда. — Я не захотел идти.
— Почему нет? — продолжает она осторожно. — Ты поссорился с ними?
Уилл качает головой.
— Нет.
Мама притягивает его к себе и обнимает. Её близость, знакомый запах, заставляющий Уилла чувствовать себя в безопасности, и это заставляет что-то в глазах щипаться.
— Милый, ты же знаешь, что можешь рассказать мне что угодно, — она касается его лица своей ладонью, убаюкивая, и нежно треплет сына за щеки. — Что произошло?
— Это ерунда, — его нижняя губа дрожит, и ком в горле нарастает с каждым сказанным словом. С каждым признанием. — Просто… все больше не так, как было раньше. Они всегда идут с девочками куда только можно, а если те не рядом, они только и делают, что обсуждают их.
Уилл не похож на них.
Он поднимает свой взгляд.
— Мне кажется, что сейчас я не часть их компании. Я не знаю, о чем с ними говорить, и будто я только и делаю, что порчу им веселье, — они его единственные друзья. Горькие слезы текут по его лицу, достигая ладоней его мамы. Она аккуратно вытирает соленые капли с его щек. — Теперь, когда я с ними, мне кажется, что со мной что-то не так.
— Ох, милый, — шепчет Джойс, расстроенная страданиями сына, и утягивает Уилла в объятия, позволяя тому рыдать на её плече. — С тобой все в порядке, слышишь? Не смей даже думать иначе, — она гладит его по волосам, пока говорит. — Твои друзья похожи на тебя. Я серьезно! Просто они взрослеют, и совсем скоро и ты последуешь за ними. Ты найдешь человека, который будет тебе нравиться, и больше не будешь чувствовать себя странно среди своих друзей.
Уилл издает непонятный звук и замолкает, боясь сказать ей, что он не хочет никого находить. Он хочет своих друзей назад. Он хочет Майка назад.
— Я заметила, что Майк больше не вертится вечно где-то рядом. Из-за этого ты так расстроен? Попытайся побыть с ним наедине. Пригласи его к нам. Уверена, вам все ещё будет весело вместе.
Уилл не хочет объяснять ей, почему он не может этого сделать. Сейчас между ним и Майком будто бы есть стена, и все их пустые разговоры отскакивают от нее, никогда не пробиваясь дальше.
— Ага, — говорит Уилл, его голос хриплый, а лицо все ещё скрыто в мамином плече. — Может быть.
Джойс обнимает его ещё крепче, шепчет Мой прекрасный малыш взрослеет прямо в его волосы, а затем целует его в лоб и, наконец, отпускает. Уилл продолжает сидеть в кресле в позе эмбриона, обвивая руками ноги, просто размышляя и наблюдая за тем, как его мама готовит ужин.
*
Ничто, на самом деле, не меняется.
*
Приходит день рождения Уилла, и мама убеждает его пригласить всех к ним домой. Хоппер приводит Джейн и помогает Джойс с приготовлением блюд, и остаток вечера они сидят на диване, улыбаясь друг другу во время простой болтовни.
Уилл любезно принимает все подарки, благодаря за них, даже, если он не понимает, зачем вообще Макс подарила ему книгу про динозавров. Ему ведь больше не семь.
И как только Уилл открывает подарок Дастина, он замирает.
Это ещё одна книга.
— «Как найти Ту Самую Девчонку», Дастин, ты серьезно? — обращается Уилл прямо к тому, смущенный.
Все начинают смеяться, стоит Дастину только подпрыгнуть и воскликнуть:
— Ну и что?! Мне показалось, что это крутая идея, в этой книге полно хороших советов! Если бы не эта книга, я бы никогда не начал встречаться с девушками.
— Ты единственный из нас без девушки, приятель, — соглашается с ним Лукас, отскакивая от толчка Макс в живот, стоит ему только закончить предложение.
— Ты не обязан читать эту книгу, если не хочешь этого, — говорит Макс, как бы извиняясь.
— Неа, прочти эту книгу, Уилл. Мы должны найти тебе девушку. Это великолепная идея! — восклицает Майк, опуская стакан с напитком на стол. И что-то тяжелое, будто дождевое облако, оседает у Уилла на груди. Он оборачивается, кидая короткий взгляд на лучезарное лицо Майка, мечтая кинуть эту книгу прямо в него, и только тогда отворачивается назад, не говоря ни слова.
— Есть кто-нибудь, кто тебе нравится, Уилл? — внезапно присоединяется ко всем Элевен, и Уилл не шевелится. Все смотрят на него, но Байерс не произносит ни слова.
— Расскажи нам, Уилл, расскажи нам! Это Элис из нашего класса?
Все начинают выкрикивать имена девочек, которые могли бы быть объектом влюбленности Уилла. Они все строят планы на него и по очереди читают цитаты из книги. И Уилл все ещё сидит здесь, встряхивая своими волосами, пытаясь казаться нормальным. И не смотрит на Майка, который кажется таким же воодушевленным всей этой ситуацией, как и остальные.
Уилл больше не хочет говорить с ним никогда.
*
Приходит весна, и его мама начинает готовиться к отъезду Джонатана в колледж. Тот собирается в Нью-Йорский университет, и она волнуется, что он едва ли выживет там в одиночку.
— Все будет в порядке, мам. Это просто колледж, — успокаивает её Джонатан каждый раз, стоит Джойс начать.
И даже, если Джонатан не бывает дома слишком часто, после того, как он начал встречаться с Нэнси, Уилл всё равно приходил к тому в комнату каждый раз, когда он был здесь, просто чтобы послушать музыку и поговорить. Джонатан всегда позволял ему это. В безопасном пространстве комнаты брата, Уилл сидел на полу, — стоило только ему остаться одному во всем остальном доме, а вечеру — наступить, — возле кровати, и рисовал всё, о чем Джонатан его просил, пока тот рассказывал ему обо всех его новых любимых группах.
Без Джонатана все не будет прежним. Он один из тех людей, с кем Уилл все ещё может поговорить. Его отношения с друзьями превратились во что-то, чего Уилл не может понять. Каждый раз, когда они вместе, Уилл смеется над шутками, которые не находит смешными, и кивает на все разговоры о девушках, даже если он не чувствует на этот счет ничего.
В другие разы он зависает с Дастином, чья тупая книжка втягивала его — самого Дастина — в неприятности куда чаще, чем не делала этого, и они играют в видеоигры и ждут, когда Лукас присоединится к ним, иногда вместе с Макс.
— Любовь — она такая. Ты не поймешь, пока сам не почувствуешь, — говорит Лукас каждый раз, когда они остаются наедине, и Уилл обращает внимание на отсутствие Майка.
*
Приходит лето, и Джонатан уезжает. Но перед его уездом мама усаживает их на диван и признается, где она исчезает вечерами. Она встречается с Хоппером, нет, Джимом, уже несколько месяцев, и сейчас они думают о том, чтобы съехаться вместе.
Жить вместе с Джейн. Здесь.
Его мама смотрит с такой надеждой и счастьем, что у Уилла нет никаких сил сказать что-либо против.
Джим, беззаботный как всегда, дарит ему кассетный проигрыватель, в попытке успокоить Уилла и завоевать его. Но ему и не надо этого делать. Уилл не возражает насчёт их двоих здесь; он не то, чтобы в полном восторге от того, что ему придется жить с ними, но Джим делает его маму счастливой, а, значит, ничто больше не имеет значение.
Он проводит своё лето с Лукасом и Джейн. Иногда это даже весело, в те моменты, когда Лукас не говорит о Макс, которая сейчас тусит в Калифорнии с отцом. Майк и Дастин находятся в лагерях, в которые их отправили родители. Они оба жаловались, прежде чем уехать; но в итоге им все равно пришлось отправиться туда.
Джейн же осталась здесь с Уиллом, и она никогда не говорит о Майке. И это то, что Уилл любит в ней.
Она много учится, надеясь догнать остальных как можно скорее, и Уилл помогает ей всегда, с каким бы предметом её проблемы не были. Он терпеливо все объясняет, пока они сидят под солнышком на улице.
— Ты помнишь Изнанку? — спрашивает у него Джейн совершенно неожиданно, когда солнце садится, наполняя все вокруг красным светом. Они ждут возвращения его мамы.
— Да, — Уилл давно перестал говорить об этом, иногда их компания все же болтала, но он сам никогда не делился тем, как ярко он все ещё помнит ужас, который переполнял его там.
— Тебе она снится?
— Да, — признает Уилл и смотрит на нее. — А тебе?
Джейн кивает, одаривая его небольшой улыбкой.
— Мне не нравится о ней думать. Я чувствую… ужас, — во время этого признания Уилл почти ломает карандаш, который он вертит у себя в руках — С тобой то же самое происходит?
— Я была напугана, да, — отвечает Джейн, наблюдая за солнечным лучами, уже скрывающимися за деревьями. — Я не хотела там быть. Но я надеялась, что смогу что-нибудь сделать.
— Твоими суперсилами?
— Ага.
Джейн уникальна. Она спасла его. Уилл любит её хотя бы за это.
— Спасибо, — медленно говорит он.
— За что? — моргает Джейн, выпрямляясь.
— За то, что спасла меня, — ему кажется, что он просто обязан сказать это.
— Не за что, Уилл.
Они оба наблюдают за тем, как небо окрашивается фиолетовым.
— Не хочешь посмотреть телевизор вместе, пока мы ждем? — предлагает Уилл, поднимаясь. Он протягивает свою ладонь Джейн, чтобы помочь той встать.
— Да! — восклицает она, принимая его руку, а затем тянет его на себя, заставляя Уилла сесть обратно. Она же подскакивает и несется к дому. — Я выбираю!
*
Когда телефон звонит, он находится дома один. Пока Уилл спускается, он думает, что, возможно, ему не стоит отвечать, но никто, кроме семьи, все равно сюда не звонит. Он поднимает трубку.
— Алло?
Первым ответом ему становится шум.
— Уилл? — приветствует голос на том конце. Это же-
— Майк? — и все внутри сжимается. Месяц без него, Уилл ведь почти научился с этим справляться.
Почти.
— Привет, — голос Майка звучит неуверенно. Уилл знает, что Майк, скорее всего, позвонил сюда совсем не для того, чтобы поговорить с ним, но все равно не сбрасывает.
— Хочешь поговорить с Джейн? — спрашивает Уилл, изо всех сил стараясь не звучать обиженно. Он все ещё путается между Элевен и Джейн, потому что он привык звать её Джейн, но Майк никогда так не говорит. Тогда он представил ему Элевен.
— Я…нет, — Майк запинается. — Ну, то есть, ага.
Уилл сжимает зубы и выдыхает.
— Её нет дома. Позвони позже.
— Я не могу- все в порядке. У меня есть немного времени позвонить родителям, и я-, — начинает говорить Майк, но останавливается, когда слышит У Вас есть пять минут, пока я на перекуре, мистер Уилер от кого-то на фоне, и тогда дверь закрывается, заставляя колокольчик прозвенеть.
— Уилл, — выдыхает Майк прямо в телефон.
И Уилл почти может чувствовать горячее дыхание Майка на собственном ухе. Он тащит телефонный шнур прямо за собой на пол, усаживаясь поудобней. И крепко прижимая трубку к уху.
— Да?
— Так странно быть здесь. Без тебя, — признается Майк, и Уилл задерживает дыхание, чувствуя, как сердце спотыкается и ускоряет свой ход. Майк продолжает: — Без всех вас.
Уилл почти поднимается и кладет трубку. Это нечестно, что Майк говорит с ним так, будто ничего не изменилось. Будто он звонил ему вот так весь прошлый год.
Но Майк не делал этого ни разу.
И Уилл не может справиться сам с собой.
— Когда ты возвращаешься? — это единственная мысль, что бороздит безумный мозг Уилла.
— Через две недели, — отвечает Майк. — Ты будешь в Хоукинсе?
— А где я еще могу быть? — отвечает вопросом на вопрос Уилл, смущаясь. — Конечно, я буду в Хоукинсе.
— Это хорошо. Хочу увидеться с тобой.
— Да? — выдыхает он в телефон.
— Да, — говорит Майк таким тоном, будто эти слова доставляют ему физическую боль. — А ты хочешь увидеться со мной?
— Я… — Уилл замирает, потерянный, но затем произносит. — Вроде бы.
— Вроде бы?
Уилл прячет свое лицо в коленях и признается:
— Я не знаю.
После этого они оба молчат, и Уилл буквально может слышать дыхание Майка на том конце провода. Он ждет, что Майк что-нибудь скажет, но тот молчит.
У них есть всего пара минут, и они тратят их впустую. Майку нужно ещё позвонить его родителям.
Не зная, будет ли у него когда-нибудь момент, как этот, с Майком и без остального мира, будто всё исчезло, и ничто никогда не существовало, кроме тех комнат, где они сейчас находятся, их тел, их сердец, голов, ушей, и ртов, и телефонов, соединяющих их через провода и электричество, даже если они были далеко друг от друга безумно долгое время, даже если Уилл не знает, хочет ли он видеть Майка, одинокий, есть что-то в этом моменте, что трогает Уилла, что-то сильное настолько, что заставляет его переступить через самого себя, почувствовать, будто Майк стоит прямо здесь, рядом, касаясь его, и спросить того:
— Майк. Майк, — умоляет Уилл, со сладким именем на языке, и Майк хрипло отвечает:
— Да?
Он обязан спросить об этом. Он ждал этого, выжидал, думал об этом, и этот вопрос лежит на его сердце тяжелым грузом. Это просто, потому что и ответ здесь определенный.
Определяющий все, наконец.
— Мы друзья? — летит его дрожащий голос через километры проводов.
За этим следует тишина, и коридор выглядит куда темнее без лучей солнца, освещающих его.
— Конечно, Уилл, — говорит, наконец, Майк тяжелым голосом. — Кто же ещё?
*
Дни недели тянутся ужасно медленно в те моменты, когда Уилл начинает считать их, и ускоряются каждый раз, стоит ему потеряться в мечтах о том, как он проводит время с Майком вновь.
И тогда Майк возвращается.
Пытаясь занять себя чтением, рисованием, чем угодно, кроме мыслей о том, чтобы оправиться к Майку, Уилл проводит большую часть времени, занимаясь ничегонеделанием, валяясь на кровати и прислушиваясь к каждому звуку в доме. Скрип двери заставляет его спускаться вниз каждый раз, каждый небольшой шум подвергается гиперанализу до тех пор, пока Уилл не становится уверенным, что то, что он слышит, вообще реально.
Через пару дней после возвращения Майка кто-то стучит в дверь. Уилл спрыгивает с кровати и в спешке приводит одежду в порядок. Он выжидает секунду, глубоко вдыхая и прислушиваясь, не собирается ли кто-то выйти в коридор, чтобы открыть.
Никто не собирается.
Хорошо.
Уилл идет по прохладному коридору, пока не добирается до двери, и зависает над ручкой на мгновение, прежде чем открыть ее.
Майк стоит здесь, широко распахнув глаза, когда их взгляды сталкиваются. Он, конечно же, стал выше, по сравнению с последним разом, когда Уилл видел его, Майк всегда был выше Уилла, даже, если и Уилл подрос за это лето тоже. Плечи Майка стали шире, футболка, которую он носил на протяжении всего прошлого года, теперь плотно облегает его руки. Это подходит ему, выглядит беззаботно и по-молодежному, подчеркивая его худощавое спортивное телосложение, которое, без сомнений, улучшилось в лагере из-за плавания в озере под открытым дневным солнцем, чьи лучи оставили на Майке свою подпись в виде бесконечного числа веснушек на бронзовой коже и высветленных прядей в его взъерошенных волосах, которые почти мерцают под теплым ветром.
Майк медленно моргает и открывает рот.
— Привет.
— Привет, — отвечает Уилл, колеблясь. Он все ещё не может в это поверить.
— Эль дома? Я хотел увидеться с ней.
И сейчас Уилл понимает, что он стоит прямо перед Майком, а нигде-то ещё. Ладони того спрятаны в карманах шорт, он стоит, ссутулившись, боясь смотреть на Уилла дольше, чем пара миллисекунд, после того, как он попросил встретиться с Джейн.
Дуновение ветра, который был теплым ещё несколько минут назад, сейчас ощущается холодным, заставляя мурашки бежать по коже Уилла.
— Конечно, — говорит Уилл, не узнавая своего собственного голоса. — Как же ещё?
Майк, наконец, поднимает свой взгляд от рассматривания пола, только чтобы взглянуть на него, выискивая взглядом что-то, но Уилл смотрит в ответ на него без каких-либо эмоций.
— Это Майк? Скажи ему, что он может войти в мою комнату через секунду! — кричит Джейн, и Уилл вздрагивает.
Майк стоит молча, изучая его, пока Уилл отходит в сторону, позволяя ему пройти, придерживая дверь одной рукой, другую же сжимая в кулак. Он захлопывает дверь с куда большей силой, чем это необходимо, и проходит мимо, даже не смотря на Майка, чей взгляд впивается ему в спину все время, пока он идет до своей комнаты и закрывает дверь.
Уилл надевает наушники, не позволяя себе услышать хоть что-то, чем они двое могли бы заниматься, и засовывает одну из записей, что одолжил ему Джонатан до Дня Благодарения в кассетный проигрыватель. Он рисует, и рисует, и рисует, пока его руки не становятся черными от графита, который он втирает, пытаясь добиться идеальных форм. Он хочет научиться делать это самостоятельно, потому что знает, что не может оплатить арт-класс. Не удовлетворившийся результатом, Уилл выбрасывает листы на пол. Слезы текут по его щекам.
*
В первый день школы Уилл со злостью запихивает в свою сумку все, не готовый опять видеть Майка каждый день. Это чувство пожирает его — находиться так близко к Майку и знать, что всё это, в конечном счете, не имеет никакого смысла; все их встречи сходятся к «привет» и «пока», иногда даже совсем без этого, просто игнорирование, без каких-либо обращений друг к другу. Зато, конечно же, они оба прилагают усилия в попытках заговорить с кем-то ещё в компании.
Дастин болтает о новенькой, Селене, которая пришла в один из их классов, и всё, что замечает Уилл в ней сначала, — это длинные темные волосы и курточка из голубой джинсы, которую она, кажется, никогда не снимает. Она садится слева от него и рисует в своём блокноте, даже не пытаясь притвориться, что слушает учителей.
— Как думаете, мне стоит пригласить её прогуляться? — спрашивает шепотом Дастин у всей группы, когда Селена проходит мимо их кабинета. — Как думаете, она согласится?
У Уилла нет никакого желания идти домой после школы, потому что Майк может собраться проводить Джейн. Вместо этого Уилл идет в библиотеку, решая оставаться в ней так долго, как только это возможно. Селена бывает здесь часто, она сидит на террасе второго этажа с блокнотом и ручкой. Иногда Уилл садится рядом с ней, испытывая интерес к её рисункам, но никогда не чувствуя себя достаточно храбрым для того, чтобы начать разговор. Сейчас Селена проверяет книги на своём столе, и вновь, как и в каждый раз, когда она рисует, Уилл пытается вытянуть шею и рассмотреть хоть что-нибудь.
И так происходит до тех пор, пока Селена не сжаливается и не спрашивает:
— Ты тоже рисуешь?
После этого они начинают перешептываться о рисовании в пустом уголке библиотеки. Селена показывает ему книгу, из-за которой Уилл почти свернул шею, и дарит ему несколько рекомендаций на счёт форм. Они начинают ходить в библиотеку вместе, всегда во время рисования занимая второй этаж.
К тому времени, как первый месяц школы кончается, Уилл проводит больше времени с Селеной, чем с компанией, никогда, на самом деле, не смешивая их, спеша от ребят с кинутым наспех прощанием, никогда не возвращая тем их сконфуженные взгляды. Все продолжают спрашивать, почему Уилл не хочет больше тусить с ними, все, кроме Майка, который большую часть времени всё ещё отказывается смотреть на Уилла.
*
Селены здесь нет, когда Уилл оборачивается, остановленный Макс, спрашивающей о домашней работе прямо после их последнего урока. Он идет в библиотеку и находит её там, сидящую на их привычном месте, как и всегда. Селена повернута к перилам, её взгляд направлен вниз, на первый этаж, и Уилл, никогда не замечающий её ни за чем таким, понимает, что она рисует кого-то, сидящего там. Он подходит к ней на цыпочках и с тихим Хэй садится рядом. На столе рядом с ней лежит папка, полная разных листов бумаги, некоторые из них больше других, подходящие к папке идеально, и серая плотная бумага папки покрыта трещинками и царапинами во многих местах, показывая годы использования.
Уилл никогда не видел её портфолио до этого.
— Можно? — спрашивает он, указывая на рисунки.
— Ага, — отвечает Селена рассеяно, даже не оборачиваясь, и продолжает увлеченно наблюдать за первым этажом.
Уилл открывает папку и смотрит на листы внутри. Селена действительно талантлива: её рисунки полны деталей и в них был стиль, который Уилл не наблюдал в собственных творениях. Её родители отправляли её в настоящий арт-класс раньше и пообещали, что сделают это снова, если её оценки останутся на уровне. Она преимущественно рисует людей, в отличии от него самого, её портфолио полно портретов женщин и девушек, которых он знает-
Уилл просматривает первые десять рисунков, и на пяти из них Эмили, девочка, с которой он ходит на историю. Эти рисунки проработаны настолько тщательно, волосы Эмили выглядят так, будто она может сойти с рисунка в любой момент, и Уилл бы понял это. Как много времени Селена потратила на это?
Уилл аккуратно заглядывает через её плечо, чтобы увидеть, кого она рисует. Портрет не был готов достаточно, чтобы понять, кто на нем изображен, так что вместо этого Уилл следует за взглядом селены, и он видит Эмили, сидящую вместе со своей подругой.
Уилл не знает, есть ли у Селены другие друзья. Он никогда их не видел. Он хочет подружиться с Эмили? Она рисует Эмили, чтобы впечатлить ту своими навыками?
Уилл просматривает другие рисунки, и на многих из них есть Эмили. Он доходит до последнего. Очевидно, что на нём опять изображена Эмили, только в этот раз она сидит на берегу моря в тунике, и её длинные волосы развиваются по ветру. Подпись внизу гласит «Венера», и разве это не значит что-то, связанно с любовью? Уилл смотрит на все эти рисунки, ощущая, как сердце ускоряет свой ход. Неужели Селена-?
Нет.
Это невозможно.
Такое не случается. Уилл слышал о таких людях, его оскорбляли словами, обозначающими таких людей, он знает, что такие люди — ошибки, ненормальные в самой своей сути. Такие люди — точно не кто-то вроде Селены. Он поднимает свой взгляд и видит её, смотрящую на него, с широко распахнутыми глазами-блюдцами, понимающую, что он только что увидел. Она судорожно хватает свой незаконченный рисунок, белея, и открывает рот, пытаясь сказать:
— Это не… Это не то, что ты-, — она сглатывает ком в горле. — Я не-
У неё нет сил закончить предложение, и Селена понимает, насколько это делает все хуже, что это значит, панические слезы образуются на её глазах и начинают течь, стоит ей продолжить смотреть на Уилла широко распахнутыми глазами, в ужасе и без слов.
И Уилл-
Уиллу нравится Селена, она тихая, умная и, довольно часто, очень смешная. И в ней нет ничего неправильного, даже если она любит Эмили так, как девочкам не положено любить других девочек. И если в Селене нет ничего неправильного, значит, нет ничего неправильного и в мальчиках, которые любят других мальчиков тоже.
Уилл думает о Майке. Если бы ему когда-либо пришлось выбрать мальчика, о котором ему пришлось бы думать так, как Селена думает об Эмили, это был бы Майк. Майк, которого Уилл не может отпустить, чья тишина и игнорирование ранит его больше, чем кто-либо ещё в компании. Майк, о котором он не может перестать думать даже спустя почти год после их последнего нормального разговора, о котором ему просто следует забыть, но который всегда возвращается в его мысли. Майк, который взял его руку в свою, когда Уилл был напуган, заставляя Уилла чувствовать тепло, достать до которого не смог даже Демогоргон.
Уилл тяжело сглатывает, его сердце бьется так, будто может выпрыгнуть из груди в любой момент.
Он боролся с этим так долго, но Майк все равно не покинул его мыслей. Все, что Майк делает, влияет на Уилла куда сильней, чем раньше, до того, как они разошлись и отдалились. Кажется, что существование Майка напрямую зависит от его собственного существования, разве что вот для Майка это не так. Когда Элевен вернулась, Майк забыл о нем, только о нем, не об остальных в их компании, он оставил Уилла на других ребят, будто уверенный в том, что Уилл будет в порядке без него, или, возможно, эта мысль даже не всплыла в его голове (и не было ли это куда хуже?) — Майк выглядит в порядке, он был в порядке, в то время, как Уилл не был.
Возможно, тут было что-то ещё. Возможно, если Селене позволено любить Эмили, возможно- возможно, Уиллу позволено любить Майка тоже. Возможно, все в порядке в том, чтобы быть таким. Чтобы быть… геем.
Уилл нерешительно шевелит рукой и накрывает ладонь Селены своей собственной.
— Все в порядке, — шепчет он ей со всей искренностью, даря обнадеживающую улыбку. — Все в порядке, не плачь.
Селена смотрит на него сквозь слезы, приподнимая брови в вопросе, как будто она не готова поверить в то, что он говорит ей правду.
Уилл оглядывается на пустые места вокруг них, а затем наклоняется ближе к ней и шепчет:
— Я все понимаю.
*
В эту ночь Уилл не может заснуть. Воспоминания о Майке заполняют его разум, отказываясь уходить. Уверен ли Уилл в самом деле, кто он такой?
Гей.
Он тратит слишком много времени на мысли о Майке, желая заговорить с ним, сесть рядом так, чтобы их тела касались друг друга так, как они делали это раньше без какого-либо дискомфорта, положить ладонь поверх чужой, как сделал однажды с ним Майк, и почувствовать, как Майк обвивает его плечи в утешительном жесте, но Уилл не знает, является ли это романтическими жестами.
Уилл никогда не думал о том, чтобы… поцеловать его. Ему никогда не хотелось целовать кого-либо вообще. Он зажмуривается и чувствует, как его дыхание замирает, стоит ему только начать представлять это, он почти выпрыгивает из собственной кожи.
Эта картинка продолжает проигрываться в его голове вновь и вновь, пока не превращается дымку бессмысленных изображений — он приближается к Майку, стоит прямо перед ним, кладет руку тому на плечо, чтобы опереться, в то время, как они наклоняются друг к другу, чтобы-
Майк убегает от него, но Уилл остается стоять здесь, не в силах уйти, просто наблюдая. Майк убегает, скандируя мы друзья, мы друзья, мы друзья.
*
— Вы не поверите, что я вчера видел! — вопит Лукас, стоит ему только начать спускаться в подвал Майка.
— Что?! — восклицают Дастин и Макс вместе, почти оглушая сидящего между ними Уилла.
Лукас преодолевает последнюю ступеньку и драматично указывает пальцем на Уилла.
— Тебя!
— Уилла? — спрашивает Макс, звуча расстроенно. — Большие новости. Он же здесь все время.
— Нет, — продолжает Лукас, будто он делится чем-то сверхсекретным. — Ну, то есть, да, но знаете, с кем он был?
Уилл пытается ослабить воротник рубашки.
— С Селеной!
Все оборачиваются в его сторону, кроме Майка, который продолжает читать свой комикс вместо этого.
— Я видел их! Не думаю, что они заметили меня, потому что эти влюбленные пташки были заняты тем, что держались за руки и шептали что-то друг другу на ушко.
Щеки Уилла горят, и все, о чем он мечтает прямо сейчас, — провалиться сквозь землю. Это не то, что тогда происходило. Лукас, однако, выглядит самодовольным, потому что он единственный, кому удалось это увидеть, и сейчас он может всем об этом рассказать.
— О Боже, Селена? Я даже не зол. Я даже не зол, — бормочет Дастин, похлопывая Уилла по плечу.
— Так что, вы двое вместе? — спрашивает Джейн с ухмылкой со своего места рядом с Майком, и тот поднимает на неё взгляд, корча в ответ гримасу.
— Нет! — собирается со словами, наконец, Уилл. — Все не так!
— И как же это тогда?
Уилл оборачивается к Макс, и та дарит ему ободряющую улыбку.
— Мы просто друзья.
— Мммхм.
— Конечно, конечно.
— Друзья, которые держатся за руки. Как много таких ты знаешь?
Уилл сжимает ладони в кулаки и ничего не говорит.
— Поздравляю, Уилл, — говорит Майк, когда все успокаиваются. Безразличный тон его голоса заставляет что-то в груди Уилла сжаться. Неужели Майку совсем плевать? Уилл знает этого парня достаточно долго, чтобы понимать, что Майк не звучит искренне. — Я уже начал думать, что у тебя никогда никого не будет.
*
Если честно, Уилл не особо хочет идти на Зимний Бал, зная, как скучно это будет для него. Все его друзья будут танцевать с девушками в великолепных нарядах, а он будет одинок, без Селены, потому что она отказалась сюда идти, признаваясь ему, что она ненавидит платья. Но он пообещал всем, что придет.
Он ждет, пока все не исчезнут, когда медленная песня начинает играть, — Майк, как обычно, идет с Джейн, они медленно танцуют и говорят о чем-то очень тихо, их лица слишком близки друг к другу, но слишком далеки от Уилла, чтобы тот мог разглядеть их выражение. Макс и Лукас радостно танцуют ближе к нему, не обращая никакого внимания на остальной мир. Он не может найти Дастина, пока толпа не начинает двигаться вправо, и Дастин стоит там, в самом центре. И Уилл не верит своим глазам, когда видит девочку, что старше их, улыбающуюся Дастину, обвившему ладони вокруг её талии.
Да ладно.
Он все ещё не может уйти. Джим заберет его и Джейн через два часа, но стоять здесь, в одиночестве, без человека, с которым он мог бы потанцевать, да и без желания танцевать с кем-либо, если кто-то вдруг решит подойти и позвать его, Уиллу не хочется. Он стоит с беспокойством в животе на этом параде счастья, так явно исключающего его, стоящего здесь в углу, как если бы этот угол был местом, оставляющим метку.
Метку того, кто ни к чему никогда не принадлежит.
И даже если однажды он найдет себе парня, — и Уилл даже не смеет думать о том, что им мог бы быть Майк, даже если его сердце жаждет именно его, он отказывается думать о нем в таком ключе, о том, что Майк может принадлежать только ему и никому больше, — они все ещё будут стоять здесь, в углу, не имеющие права потанцевать на публике.
Сердце тяжело бьется, и Уилл выходит из холла и открывает дверь, срочно нуждаясь в свежем воздухе.
На поле перед ним нет абсолютно никого. Он помнит это поле, как он может его забыть? Иногда, когда он бежит на уроках физкультуры, он забывает, где он находится, и бежит быстрее, куда глядят его глаза, до тех пор, пока не встречает знакомое лицо, и он, наконец, оборачивается, понимая, что за ним нет никакого монстра.
Поле выглядит пусто сейчас.
— Не хочешь немного виски? — Уилл оглядывается и видит парня, старше его примерно на год. Уилл встречал его раньше, его лицо выглядит достаточно знакомым, но до этого они никогда не говорили.
Мальчик тянется к внутреннему карману в его кожаной куртке и достает оттуда фляжку.
— Я Сэм, — Сэм откручивает крышку и делает глоток, морщась от вкуса.
Уилл наблюдает за ним секунду, а затем представляется.
— Я Уилл.
И он наблюдает, как парень делает ещё один глоток.
— Ты не боишься, что кто-нибудь тебя увидит?
Сэм пожимает плечами и протягивает Уиллу руку, в которой держит фляжку. Уилл нерешительно, но все же принимает её, их холодные пальцы соприкасаются, и Уилл не уверен, что все это — хорошая идея.
— Что худшее, что может произойти?
— Нас выпрут из школы? — приподнимает брови Уилл, но это больше не кажется важным, потому что даже если их поймают, это не будет хуже Изнанки. Холодный метал фляжки гладкий, и что-то в Уилле хочет сделать это. Он открывает крышку и принюхивается. Он не знает, какое виски на самом деле, но пахнет оно странно.
Он делает небольшой глоток, пока Сэм наблюдает за его реакцией. На вкус это отвратительно, один глоточек разжег пожар в его горле и животе.
Он кашляет.
— Где ты это достал? — хрипит он, отдавая фляжку обратно.
Сэм гордо ухмыляется.
— Из кабинета отца. Он не заметит, если немного исчезнет. У него там слишком много бутылок, — он делает ещё один глоток. — Он, типа, коллекционирует виски.
Уилл кивает, предполагая, что это делают все отцы.
Они стоят на свежем вечернем воздухе, болтая ни о чем. Сэм ненавидит школу, не может дождаться момента, когда он свалит из Хоукинса, и нет ничего, в чем он и Уилл соглашаются хотя бы наполовину. Они допивают фляжку вместе, Уилл выпивает меньшую часть, но этого все равно достаточно, так что он немного пошатывается, когда пытается сделать шаг, почти падая на траву. Но Сэм ловит его под руку, и когда Уилл поднимает свой взгляд на того, чтобы поблагодарить, они вдруг оказываются куда ближе друг к другу, чем раньше.
Сердце Уилла начинает биться быстрее, и он дрожит в холодном воздухе, пока они с Сэмом смотрят друг на друга, — аккуратно — не двигаясь и не говоря совсем ничего. Сэм довольно симпатичный, думает рассеянно Уилл, худой блондин, он немного возвышается на ним самим, и Уилл чувствует бегущие по кожи мурашки, стоит Сэму приблизиться ещё немного.
— Я просто-, — тихо говорит он, в этом холодном вечере его голос хрипит. — Я всегда хотел попробовать…
Он не заканчивает предложение и наклоняется, сокращая расстояние между ними. Уилл все ещё молчит. Тепло губ Сэма на его собственных потрясает его, запах виски окружает их. Время будто останавливается, спотыкаясь. Поцелуй не кажется неправильным или странным, или неестественным, или почти все, на что Уилл до сих пор рассчитывает, и вероятность того, что это просто фаза, исчезает в этом прозрачном прохладном воздухе, стоит Уиллу лишь слегка приоткрыть рот и приблизиться, потянув Сэма за запястье.
Дверь распахивается, и они отпрыгивают друг от друга, оборачиваясь в направлении звука.
Никого.
Освободившись, Уилл отходит и выпускает запястье Сэма из своей ладони.
— Мне нужно идти, — бормочет Сэм, отступая, дрожащими руками забирая флягу.
— Ага. Мне тоже, — соглашается Уилл, дрожа изнутри от ситуации, которая вряд ли заняла больше пары минут. Они обмениваются короткими улыбками, оба зная, что, скорее всего, они больше никогда не разделят такой момент вновь, никогда не потратят и минуты на разговор об этом или вообще, но они все ещё связаны этим коротким моментом, — определяющим для них обоих, даже если они оба не готовы признать это сейчас, — в темную ночь в Хоукинсе, Индиана.
Сэм отворачивается и быстро заходит внутрь, оставляя Уилла наедине с его безумствующим мозгом.
Это чувствовалось правильно. Это чувствовалось правильно.
Когда Уилл возвращается, вся компания сидит на стульях вместе. Они машут ему, и Уилл подходит ближе, надеясь, что никто не заметит, что его тело отказывается сотрудничать и идти прямо. Он засовывает потеющие ладони в карманы и бормочет быстрое Хэй всем, прежде чем замечает странный взгляд Майка.
Сердце Уилла подпрыгивает, и он вздрагивает.
Джейн и Макс не было нигде в поле видимости. Они все устали танцевать?
— Где ты был? Мы уже хотели начать тебя искать, — прерывает его мысли Дастин, вставая со стула, а затем он наклоняется, чтобы получше расслышать ответ. Уилл почти отскакивает, рефлекторно, но ловит себя, вспоминая, что все в порядке, и слегка расслабляется.
— Я снаружи стоял.
Хрипотца ещё не до конца исчезла из его голоса.
Дастин на мгновение подозрительно оглядывает его, прежде чем наклонится ещё ближе и совершенно очевидно принюхаться. Он, должно быть, чувствует что-то, потому что его глаза широко, совершенно комически, распахиваются, и он хватает Уилла за руку.
— Ты пил?!
Уилл морщится. Слова Дастина достаточно громки, чтобы остальные услышали их.
Лукас и Майк сказу же подскакивают, недоверчиво его оглядывая. Уилл заставляет их замолкнуть, как только они приближаются.
Он чувствует, как его щеки краснеют, стоит им только прошептать ему Что?!, и внезапно он пугается того факта, что его губы все ещё на вкус, как виски, он облизывает их, пытаясь избавиться от горечи напитка и перестать меньше дергаться под внимательным взглядом каждого из них. Они не могут просто перестать так пялиться на него? Это смущает.
— Ученик на улице поделился со мной.
— Он все ещё там? — спрашивает Лукас, выглядящий так, будто он уже готов бежать, только бы тоже чего-нибудь выпить. Уилл качает головой, боясь осмотреться и увидеть Сэма где-то здесь. Он не знает, что тому сказать.
Дастин и Лукас расстраиваются, но быстро приходят в себя, стоит Лукасу продолжить:
— Бал заканчивается через час. Как ты собираешься добраться домой? От тебя же несет виски!
— Дерьмо.
Уилл пытается сделать шаг, паникуя, но его опять шатает, он почти врезается в Майка, сделавшего шаг назад, чтобы избежать столкновения. Уиллу следовало этого ожидать, но это все ещё ранит, этим маленьким шагом можно с легкостью описать, кто они больше друг другу не.
— Сядь. Мы сейчас принесем тебе что-нибудь выпить. И тогда, возможно, Джим ничего не заметит. Он же коп, Господи! — бормочет Дастин и направляется в сторону напитков, утаскивая Лукаса за собой.
Уилл неловко присаживается на одно из свободных мест, чувствуя на себе взгляд Майка, пока тот садится прямо напротив, скрещивая руки на груди. Когда Уилл поднимает голову, Майк отворачивается, сжимая губы в тонкую полоску.
Они оба не говорят ни слова. Все, чего хочет Уилл, — чтобы Майк перестал смотреть на него так, будто Уилл сделал что-то, чего он не одобряет. Потому что Майк не знает, не может знать. Всё, что ему известно, — это тот факт, что Уилл напился, и если Майк не одобряет этого, то пускай он катится к чёрту.
— Что? — спрашивает Уилл, раздраженный и гиперчувствительный из-за Майка, смотрящего на него, когда тот считает, что Уилл не замечает этого. Сейчас Майк делает так всегда, никогда не садясь рядом с Уиллом.
— Ничего, — отвечает Майк с нечитаемым лицом, но все равно продолжает прожигать Уилла взглядом весь вечер. Джейн нигде не видно до тех пор, пока они все не расходятся по домам.
*
Чертова математика, думает Уилл, пока списывает домашнюю работу у Селены, раскрашивая это скучное задание прослушиванием The Police и бормотанием строк себе под нос. Языки, история, искусство — все из этого было нормальным, но когда дело доходило до математики, Уилл просто, черт возьми, не может сосредоточиться.
Кто-то касается его плеча.
Уилл подпрыгивает и оборачивает на стуле, снимая наушники.
— Прости, не хотел тебя напугать!
Майк стоит здесь, среди бардака комнаты Уилла, сморщив брови, и прячет руку, которой он коснулся Уилла, в карман. Он, должно быть, приходил к Джейн.
— Что ты здесь делаешь? — спрашивает Уилл, удивленный резкостью собственного голоса.
— Я стучал, но ты не услышал меня, — машет Майк в сторону наушников, извиняясь, и опускает голову. — Так что я вошел.
— Нет, — с осторожностью говорит Уилл, полностью оборачиваясь и выпрямляясь. — Зачем ты здесь?
— Просто хотел увидеть, что ты делаешь.
Чушь.
Уилл складывает руки у себя на груди и прищуривается. Неоднозначность, скрытая в молчании, разговоры, никогда не содержащие в себе смысл, полные тревожного притворства с обоих сторон в разное время, иногда одновременно, разговоры, создающие видимость, но никогда на самом деле не задевающие происходящее, в последнее время теряют свою привлекательность.
— Ты ходишь сюда уже сколько, три месяца? И ты никогда не делал такого до сегодняшнего дня.
Щеки Майка краснеют, он стоит, переминаясь с ноги на ногу, не вписываясь в комнату Уилла, несмотря на то, что он был здесь столько раз.
— Я, — запинается Майк, касаясь рукой шеи. — Я просто пришел забрать кое-что из своих вещей.
— И что с того? Джейн кинула тебя, и внезапно ты вспомнил, что я тоже здесь живу?
Да, Джейн сказала ему об этом. Неделю назад она пришла к нему в комнату вечером, забралась на кровать и призналась, что она сказала Майку, что больше не хочет быть его девушкой.
Лицо Майка бледнеет, и затем он закрывается.
— Почему ты-, — начинает он отвечать, широко распахивая глаза и пронзая Уилла взглядом. — Почему ты так себя ведешь?
Уилл встает, напряжение в его венах будто шторм под кожей, и он опускает руки, сжимая те в кулаки. Он делает шаг вперед к Майку, продолжая внимательно того разглядывать, и он чувствует, как Майк напрягается, но не отступает.
— Как думаешь, мы с тобой сейчас друзья? — усмехается он, и тошнотворное чувство омывает его при произнесении того, что так долго висело в воздухе. Раньше — когда это было скрыто — здесь была неопределенность, и сейчас — когда все сказано — это, наконец, мучительная правда. — Катись к черту.
Все лицо Майка изменяется, он внезапно выглядит моложе и куда менее уверенней, чем он выглядел на протяжении долгого времени. Он открывает рот и закрывает его обратно. Он сглатывает и просто стоит здесь, в молчании, тяжело дыша через нос, прямо перед ним, так близко, что Уиллу нужно лишь чуть-чуть протянуть руку, чтобы толкнуть или ударить его в дрожащей ярости.
Майк пару секунд пытливо смотрит на него и после хмурится.
— Катись и ты к черту, тоже.
Он оборачивается и уходит.
Напряжение, которое висело в комнате, исчезает. Уилл стоит, замирая в этом моменте, их дружба теперь — официально вещь из прошлого, запомнившаяся горечью в самом её жалком конце.
Он идет к кровати и тяжело опускается на нее. Говорить Майку уйти было похоже на погружение в океан с неизвестным ландшафтом, без видимого берега, но с соленой водой, достигающей его глаз, носа и рта. Уилл зло протирает глаза и щеки, пытаясь всплыть на поверхность за каплей кислорода, но это не помогает, он только тонет и тонет ещё глубже.
*
— Я рад, что ты пригласил Селену, — кричит Лукас ему, когда Уилл и Джейн спускаются в подвал Майка и видят там всех, кроме самого Майка. — Теперь я понимаю, почему ты выбирал её, а не нас.
— Я не-
Неудобство впивается в его кожу. Он не избегает их специально, не потому, что хочет заставить их чувствовать себя плохо или нежеланно. Наоборот, это он чувствует себя неправильным кусочком паззла, пытающимся найти место в каждом углу и каждый раз терпя провал.
— Все в порядке, чувак, — улыбается Лукас, подходя к нему, и хлопает Уилла по плечу. — Мы все это проходили. Верно, Майк?
Уилл едва улыбается в ответ и оборачивается, чтобы увидеть Майка, только что принесшего коробки с пиццей, ставившего их на стол.
— Ага? Я не уверен, что слышал весь разговор. Что-
Но остаток фразы тонет в восторженных криках Макс, Джейн и Дастина, заметивших пиццу и бросившихся к ней, отталкивая друг друга в попытках занять лучшее место за столом.
— Уилл, давай же! — прикрикивает нетерпеливо Дастин, не парясь над тем, чтобы подождать ещё чуть-чуть. Он открывает одну из коробок и глубоко вдыхает теплый аромат сыра и салями.
Уилл стоит близко к ступенькам, думая о бегстве назад, и очень далеко, чтобы никогда не возвращаться, скрываясь в лесу, отправив все его опасности к черту, до тех пор, пока все из них не окончат школу и не уедут из Хоукинса. И в этот момент, все монстры, которых можно найти в городе, кажутся такими же отдаленными, как и весь остальной мир. По крайней мере, пока они — пока они не Майк, который все ещё игнорирует даже сам факт существования Уилла — не расстреливают его острыми взглядами, говорящими ему поспешить. И эта холодность Майка напоминает ему об их разрушенной близости, ещё не до конца забытой, но без этого особого тепла в каждом взаимодействии.
Стол никогда не казался таким далеким. Уилл делает шаг вперед, смирившись, и смотрит на последнее свободной место на диване между Дастином и Майком. Он залезает туда.
Здесь недостаточно места. Они все мешают друг другу, сидя плечом к плечу или упираясь бедром в бедро (или все вместе), но никто не возмущается на этот счет, так что Уилл бы не возражал на счет этого тоже, если бы не его последний разговор с Майком. Он чувствует, насколько мучительно напряжен и неподвижен тот, сидя рядом с ним, вместе с их горячими конечностями, прижатыми друг к другу на крошечном старом диване, доставшемся Майку от его родителей.
Уилл судорожно вздыхает и, видя тарелку с пиццей в руках Дастина, благодарно принимает её. Голод, который он чувствовал, пока шел сюда, дарит ему тошнотворное чувство в животе, и Уилл, бессильный к мыслям о том, что рука Майка, скрытая рукавом свитера, касается его собственной, пока он понемногу откусывает от своего кусочка; Уилл, неспособный перестать мыслить о дыхании Майка рядом с собой и о его знакомом запахе, уникальном, настолько глубоко врезавшемся в существование Уилла, что если бы ему пришлось узнать Майка по запаху в огромной толпе незнакомцев, он бы смог отличить того от остальных, неспособный не думать о тепле и волнующей близости настолько, что ему жарко в собственном свитере, — а ему так редко было жарко, после его исчезновения в Изнанке, — он пытается сидеть тихо, запоминая, потому что это, скорее всего, последний раз, когда они сидят вот так.
Его почти невидящие глаза наконец фокусируются, и Уилл замечает Селену, вопросительно на него глядящую, с бровями, приподнятыми вверх.
— Все хорошо? — спрашивает у неё Уилл, пока все остальные погружены в болтовню, чтобы та не задала этот вопрос первой.
— Ага. А с тобой?
Уилл кивает и возобновляет попытки вслушаться в разговор, замечая, насколько Майк под его боком тих; его бедро прижимается к бедру Уилла, когда он выпрямляется, чтобы взять стакан воды.
Иметь возможность его коснуться (пусть и непреднамеренно) впервые за долгое время кажется мукой. Хрупкость и мимолетность момента, который исчезнет уже через часы, если не минуты, и больше никогда не появится вновь, оставляет Уилла с пустотами и дырами внутри. Сейчас не время чувствовать себя так, он знает, так что Уилл пытается напитаться этой близостью, которая совсем скоро испарится, он не избегает её, наоборот, жмется ближе вместо того, чтобы отодвинуться. Это не остается незамеченным Майком, который все ещё отказывается повернуться в сторону Уилла даже для того, чтобы стрельнуть в него ледяным взглядом. Вместо этого он делает то же, что и Уилл, пока их несгибаемые тела, тяжело натянутые друг против друга, разделяют между собой тепло, заставляющее их щеки гореть.
Вечер подходит к концу. Всякий раз, когда Уиллу удается достаточно сфокусироваться на остальных, он пытается убедить ребят перестать задавать Селене так много вопросов. Вскоре Дастин и Лукас узнают, что она умеет рисовать, и начинают просить нарисовать их совместный портрет; Макс и Джейн же требуют, что Селена должна нарисовать именно их.
Когда они почти убеждают её, приходит миссис Уилер и говорит, что им пора по домам.
— Нам, наверное, стоит немного прибраться, прежде чем расходиться, — говорит Макс, и Уилл чувствует, как Майк рядом отстраняется и встает, кивая девушке в благодарность.
Тепло, которое наполняло его до этих пор, начинает рассеиваться по комнате, пока Уилл не начинает чувствовать себя почти что в норме.
Уилл ставит свою тарелку к остальным и поднимается, в спешке разыскивая своё пальто на стуле возле лестницы. Ему необходимо отсюда уйти.
— Джейн, — зовет Макс. — Можешь помочь мне поднять тарелки наверх?
— Конечно.
Она запихивает стаканы в руки Лукаса и Селены, заставляя тех пойти вместе с ними.
Дверь захлопывается.
— Между вами двумя все хорошо? — спрашивает появившийся из ниоткуда Дастин, только закончивший составление пирамиды из коробок пиццы, сейчас переводящий взгляд с одного из них на другого. — Вы молчали весь вечер.
Все ещё без пальто в руках, Уилл кидает взгляд на Майка, пытаясь определить его реакцию.
— Ага, мы в полном порядке, — улыбается Майк Дастину. — С чего бы нам не быть?
Уилл наблюдает за Майком куда дольше, чем ему следует, а затем он кивает и идет к тому ближе.
— Я просто волновался из-за Селены, только и всего, — добавляет Уилл, изо всех сил пытаясь нацепить на себя извиняющуюся улыбку.
Он не ожидает, что Майк подойдет ещё ближе. Его сердце подпрыгивает и ускоряет свой ход в несколько раз, стоит Майку закинуть на него руку и приобнять. Он присоединяется к спектаклю.
— Ну, что же, ты зря беспокоился. Мне кажется, она наслаждалась этим вечером.
Если Майк может притвориться, Уилл собирается сделать то же самое. Игнорируя своё бешено бьющееся сердце, он поднимает свои правую руку и приобнимает Майка за талию в ответ, чувствуя мягкость поношенного свитера.
— Верно?
— Оу, окей. Я рад, — отвечает Дастин, глядя на них с легким подозрением и облегчением одновременно. — И мы стопроцентно понравились Селене. Не могу дождаться, когда же она нас нарисует!
Он поднимает пустые коробки и подходит к лестнице.
— Лукас, — кричит Дастин, поднимаясь наверх. — Принеси свою бандану в следующий раз! Просто представь-
И он исчезает в коридоре.
Они остаются стоять без улыбок на лицах. Не шевелятся. Уилл молча позволяет Майку быть первым, кто отстранится, потому что после нескольких часов близости на диване, будучи уверенным, что у него больше никогда не появится возможности коснуться Майка вновь, он здесь, и у Уилла нет сил на то, чтобы отпустить его, он лишь крепче сжимает свитер Майка.
Подвал пуст, их молчание и вражда кажутся такими далекими в данный момент, такими бессмысленными. Будто бы Уилл и не говорил Майку катиться к черту и не услышал того же в ответ всего пару дней назад. Будто бы он не хотел сбежать отсюда, когда только пришел. Но в данный момент он не хочет уходить. Уилл готов простить Майку месяцы, нет, год молчания, просто чтобы Майк был рядом вновь, чтобы чувствовать его дыхание на своём лице, пока тот не сбегает, а вместо этого поворачивается к Уиллу и прижимается ближе-
— Макс, возьми наши куртки тоже!
Дверь открывается, и они отпрыгивают друг от друга, слыша шаги девушки.
Уилл, с затуманенным разумом, еле стоящий на ногах, смотрит на Макс, сгребающую куртки, неспособный обернуться и посмотреть на лицо Майка, чтобы понять, одержим ли тот этим так же, как и сам Уилл.
Макс забирает вещи, и Уилл наконец видит свое пальто. Никогда еще не бывая так в чем-либо неуверенным, он хватает своё пальто и сбегает.
*
Уилл просыпается от тревожного, лихорадочного сна, ворочаясь и метаясь по кровати всю ночь. Каждый раз, засыпая, Майк занимает грани его сознания, иногда как мысль, идея, иногда всего в паре шагов от него. И каждый раз, стоит Уиллу попытаться до него дотянуться, он просыпается секундой спустя. Это продолжается и продолжается, как в петле времени, и в конечном итоге это трансформируется в Майка, стоящего перед ним и говорящего, что Я спросил тебя, будешь ли ты моим другом. И это лучшая вещь, что когда-либо случалась со мной, и Уилл, неспособный пошевелиться, просто смотрит, как слезы стекают по щекам Майка.
Он шаркает по тихому коридору дома и сонно щурится своему отражению в зеркале, рассматривая лицо. Под его глазами темные круги, увидев которые, его мама хмурится и просит Уилла присесть, пока она готовит ему куриный бульон.
Дома никого нет, и никто не осудит его уставший внешний вид. Дом отражает серость улицы и эхом разносит пустоту, проходя сквозь почти призрачное, бледное тело Уилла, как если бы Демогоргон собирался достать его из Изнанки, и наконец заполучить Уилла в этом холодном и темном коридоре его собственного дома.
Уилл прислушивается, замирает, выискивая любое движение в доме, говорящее ему бежать. Бежать, но куда? Если на этом свете вообще безопасное место, где Уилл сможет от него скрыться?
Снаружи доносится шум. Уилл никуда не сдвигается со своего места в другом конце коридора, но за этим шумом ничего не следует. И только тогда он позволяет себе выдохнуть и достичь выключателя, касаясь того дрожащей ладонью.
Изменения от темного к знакомому месту, где Уилл провел всю свою жизнь, мгновенно заполняет облегчением каждую клеточку его тела.
И тогда кто-то стучится в дверь.
Уилл подпрыгивает и выключает свет, прислушиваясь. Медленно, он продвигается к двери и замирает перед той, ни на что не решаясь. Он слышит ещё один стук и тихое, знакомое «Черт возьми», заставляющее его сердце трепетать. Он сглатывает ком в горле и тянется к ручке, открывая дверь.
Майк стоит, нахмурившись. И вместо того, чтобы сказать «привет», он просто машет рукой.
— Ты заболел?
Уилл качает головой.
— Нет.
— Ты выглядишь уставшим.
— Ты тоже.
Майк закусывает губу.
Майк и в правду выглядит уставшим, измученным. Он не из тех, кто заботится о том, как он выглядит, но птичье гнездо из его кудрей выглядит куда запутанней обычного.
— Я хотел с тобой поговорить, — говорит Майк и, не дожидаясь ответа, шагает вовнутрь дома, по пути в комнату Уилла, задевая того.
Уилл моргает и продолжает стоять здесь, смущенный и потерянный из-за той уверенности, что наполняла стоявшего на крыльце Майка. И только сейчас он закрывает дверь и идет к себе, и его сердце колотится в груди, ожидая очередной ссоры.
Майк расхаживает среди бардака комнаты и останавливается только, когда видит Уилла.
— Почему ты сказал, что мы не друзья? — спрашивает Уилер с болью, отраженной на его лице.
— Разве это не очевидно? — отвечает Уилл. — Когда в последний раз мы говорили?
— Мы говорим все время!
— Нет, мы не говорим!
Уилл пытается успокоить свои дрожащие руки. Крики тут не помогут.
— Почему ты просто не можешь оставить меня в покое? Если ты не хочешь быть моим другом, то это нормально, — Майк открывает свой рот, слыша это, но ничего не говорит, поэтому Уилл продолжает: — Тебе не стоит приходить сюда в поиске ответов. Люди меняются, Майк. Ты изменился.
— Нет, Уилл, это ты, — сквозь зубы бормочет Майк. — Ты изменился.
Уилл замолкает. Он боится, что его голос сломается, поэтому спрашивает очень тихо:
— Что ты имеешь в виду?
Майк подходит ближе до тех пор, пока не находится прямо перед Уиллом, и шепчет тому прямо в лицо:
— Я видел тебя на поле.
Воздух исчезает из комнаты.
Уилл пытается отступить, быть подальше от Майка, но тот не дает ему этого сделать. Он хватает Уилла за правое запястье. Тепло пальцев Майка проникает сквозь тонкую ткань рубашки, и это немного успокаивает Уилла. Он не пытается избавиться от ладони Майка, наоборот, он желает сохранить её.
— И что с того? — спрашивает тихо Уилл, чувствуя, как что-то щиплет его глаза. — Зачем ты мне это говоришь? Что ты собираешься с этим сделать?
Майк не перестает пристально на него смотреть.
— Зачем ты сделал это?
— Тебя это не касается.
Он не понимает, что Майку нужно от него. Ему необходимо подтверждение всего этого от Уилла, чтобы потом рассказать остальным?
Майк подносит их ладони ближе к грудной клетке. Он опять закусывает губу, и Уилл не может не опустить свой взгляд на неё, плененный видом того, как Майк кусает свои губы до тех пор, пока кровь не приливает к ним, меняя их форму и цвет, делая их более красными и пухлыми. Он сглатывает, отвлекаясь, и возвращает свой взгляд назад, чтобы только увидеть, как-
И внезапно, каким-то образом перестает быть важным то, собирается ли Майк его ударить или не заговорить с ним когда-либо вновь. Уилл поднимает свою левую руку и накрывает ею теплую ладонь Майка, все ещё не отпустившего его запястья.
Майк задерживает дыхание.
— Уилл, — хрипло говорит он, поднимая взгляд от их рук. — Ответь мне. Пожалуйста.
Уилл вцепляется в свитер Майка и поднимается на носочки, сердце колотится где-то в горле. Кажется, что Майка невозможно сдвинуть с места, застывшего под его рукой и на мгновение замершего в этом положении. Он не смеет ни вздохнуть, ни отодвинуться.
— Майк, — шепчет Уилл, облизывая губы.
Он может чувствовать, как быстро бьется сердце под его ладонью. Он не знает, боится ли Майк или хочет этого. Майк не отталкивает его, пока что, он ждет, когда Уилл сделает что-нибудь, и в этой данной ситуации Уилл знает, что это он должен быть тем, кто сделает следующий шаг, шаг, что перекроит их жизни. Он чувствует все это в том, как Майк вцепился в его запястье, в выражении его лица, испуганном и умоляющем, в лице, которое за столько лет Уилл научился читать очень хорошо.
Он закрывает глаза и прижимается к губам Майка.
Майк не сбегает. Он стоит, не двигаясь, пока Уилл целует его, и Уилл, всем своим существом так озадаченный близостью, о которой он долго мечтал и наконец получил, не сразу отстраняется тоже. Он делает это мгновением спустя, когда его желудок делает кульбит, и извинение уже готово на губах Уилла.
И прежде чем Уилл вновь может говорить, Майк вступает в дело. Он освобождает свои ладони и поднимает их, чтобы нежно обхватить шею Уилла, и бережно удерживает того в поцелуе, наклонившись и прижавшись губами к губам Уилла, слегка приоткрывая их.
В небольшом пространстве прохладной комнаты, Майк ведет его, он приоткрывает свой собственный рот и двигает губами медленно, продолжая поцелуй. Это длится минуту, или две, или пять — время искажается существованием, вселенная сжимается до размеров точки сингулярности и взрывается вновь, одаряя их рождением новой реальности, где Майк любит Уилла в ответ.
Они разрывают поцелуй, все ещё стоя близко, неспособные сопротивляться притяжению их тел друг к другу. Уилл оборачивает свои руки вокруг талии Майка, боясь того, что может произойти, если они отстранятся, и думая о том, что только что произошло. Он прижимается лбом к щеке Майка.
— Мне жаль, — шепчет Майк едва слышно и прижимается губами к чужому лбу, оборачивая руки вокруг плеч Уилла.
— За что? — бормочет Уилл Майку в шею.
— За то, что отдалился. За то, что не был рядом. Я был так одержим Эль, что забыл о чем-либо ещё. И я подумал, что если бы ты тоже в кого-то влюбился, как и я, то все придет в норму, — голос Майка ломается. — Но ты не влюбился, и к тому времени, когда я осознал, сколько времени утекло, все уже было странным между нами, и я не знал, как это исправить.
Уилл поднимает голову и видит, как слеза стекает по щеке Майка. Разорванный между грустью за Майка и легкостью, заполонившей его из-за того, что все произошедшее — правда, признано Майком, что тот не отмахнулся от Уилла, а страдал так же, как и Байерс, мечущийся между радостью, что Майк чувствовал все это и грустью, потому что Уиллу не хочется, чтобы Майк страдал, он стирает соленую слезу собственными губами.
— И с Эль у нас ничего не вышло. Я имею в виду, мы всегда будем друг друга любить, но она столько лет прожила без нормальной жизни, что она просто не знает, как жить, чего желать, и ей хотелось познать все это самостоятельно. И я не мог перестать думать о том, что разрушил нашу дружбу, я так ненавидел тот факт, что ты решил двигаться дальше и начал встречаться с Селеной… И тогда я увидел тебя на поле и не знал, что и думать.
— Майк, все это время я не переставал думать о тебе. Сколько я не пытался перестать, чего бы не делал, у меня не получалось. Ты всегда был здесь, — теперь настала очередь Уилла плакать. — Я был так зол на тебя. Раньше. И когда я понял, что ты, возможно, больше никогда со мной не заговоришь, я не мог выдержать этой мысли.
Ещё одна слеза скатилась по щеке Майка. Он обнял Уилла ещё крепче и признался:
— Мне жаль, что я был таким отстойным другом для тебя. Это худшее, что я когда-либо делал.
— Я рад, что ты здесь сейчас.
— Полагаю, мне придется загладить свою вину, — говорит Майк, прежде чем наклониться и нежно коснуться губ Уилла.
Уилл фыркает, чуть кивая, и углубляет поцелуй.